Евгений Лукин - С нами бот Страница 10

Отойдя на полсотни шагов, я повернулся и помахал на прощание окнам родного этажа. Стоп! Повернулся или меня повернуло? Уж больно само действие было какое-то общепринятое, механическое. Кроме того, при этом возникло ощущение, очень похожее на то, когда после нажатия кнопки Олжасом Умеровичем у меня во рту впервые сработал артикулятор. «Задай непрозрачный фон», – внезапно вспомнилось мне. А двигаться как, если фон непрозрачный? Тоже на автомате? Звучит, между прочим, вполне логично. Мы же не только словами общаемся. Стало быть…

Неужели кроме улыбалки и динамика вживили что-нибудь этакое… жестикуляторное…

Я так занервничал, что даже выключил, к черту, автопилот и хотел уже завернуть напоследок к Олжасу Умеровичу за объяснением, однако в этот самый миг мне бибикнули.

Оказывается, Ева Артамоновна все-таки заботилась о будущих сотрудниках. Сама не прибыла, но машину прислала.

Устроившись на сиденье смертника рядом с водителем, я зачем-то полез в нагрудный карман рубашки и, к собственному удивлению, извлек оттуда сложенную вчетверо листовку, приглашающую принять участие в конкурсе на замещение должности замначальника отдела геликософии в ООО «Мицелий». Ту самую, что недели три назад мне вручил в сквере розовоглазый псевдобот. К призыву прилагалась объясниловка: абзацев пять меленьким шрифтом, каковые было бы любопытно изучить. Особенно теперь.

– Ну что, Леонид Игнатьич? – лучась улыбкой, спросил шофер. – Срослось или дома долечивать будете?

– М-м… – Фраза его застигла меня врасплох. Дело в том, что шофера этого я видел впервые.

Однако мычания моего было более чем достаточно.

– Со мной вот тоже… – живо подхватил он. – Годочков пять назад голеностоп расплющил. Всмятку! Привезли меня в комплекс, а там…

Выхода не было. Я запустил свободную от гипса руку под рубашку и снова стал на автопилот.

Как и следовало ожидать, опасения мои оказались напрасными. Никакой мне добавочный чип не вживляли, и жестов за своего носителя бот совершать не может. Единственное, на что он в этом смысле, умница, способен – вовремя обозначить символ того или иного обиходного действия: рукопожатие, кивок, аплодисмент. Поискал в опциях удар по морде – не нашел. Выстрела из револьвера – тоже. Видимо, коробочка моя сконструирована исключительно для мирных бесед.

Что ж, это по мне.

Фон сейчас непрозрачный, приятного бирюзового оттенка. На нем вычерчена тоненькая красная окружность с точкой в центре. Нечто вроде мишени. Иногда она смещается, и я поворачиваюсь вслед за ней, чтобы, избави бот, не свалила с экрана, которого, строго говоря, нет. Окружность эта и точка в ней соответствуют местоположению Эдит Назаровны, разлюбезной моей тещи. Мы в данный момент беседуем. О чем? Понятия не имею. О чем-то беседуем. Вначале (пока не переключился на полный автомат) речь шла о пользе кальция для сращивания переломов и укрепления костяка. Теперь – не знаю. Губы мои, шевелимые артикулятором, движутся, иногда расходятся в улыбке, а звук я нейтрализовал. И к остаточным шумам не слишком прислушиваюсь.

Мне не до этого. Я скачиваю из Интернета все доступные данные по геликософии. Кое-что уже пробежал по диагонали и, честно сказать, не вник. Чистейшей воды словоблудие. Некоторые тексты не слишком отличаются от сделанных ботом отшифровок. Примерно так: брэнды слагаются в тренды, тренды – в локусы, локусы – в фокусы, фокусы – в покусы… А все вместе – геликософия.

Нет, пожалуй, работа с партнерами мне как-то ближе и понятнее.

Внезапно взамен красной точки в центре окружности возникает схематическое изображение головы с ушами, а над ней – две кривые стрелочки, указывающие влево и вправо. Стало быть, пришла пора покрутить башкой. Выразив тем самым восхищение. Или соболезнование. Кручу.

Но этого, как выясняется, мало. В левом ухе раздается тревожный звон, а на приятном бирюзовом фоне вспыхивает и принимается мигать строка:

ЖЕЛАТЕЛЬНО ЛИЧНОЕ ПРИСУТСТВИЕ

Вот черт! И здесь достать ухитряются!

Убираю непрозрачную бирюзу и оказываюсь в кухне. Эдит Назаровна, которую я узнаю с трудом, поскольку суровое лицо ее сильно искажено радушием, ставит передо мной тарелку домашнего борща.

Да, кажется, без личного присутствия тут обойтись никак не удастся. Ложка – инструмент точный.

Врубаю звук.

– Вот живем и ничего не знаем… – сокрушается Эдит Назаровна, подавая мне инструмент и пододвигая хлебницу. – Полина Рванге-то, передали, такая оторва! А с виду тихоня, даже и не подумаешь…

– Оторви да брось, – отзывается моим голосом бот. Видимо, сумел уловить в сказанном одну лишь «оторву».

– То-то и оно! – с болью говорит Эдит Назаровна. Горе ее неподдельно, но кратковременно.

Стоит мне погрузить ложку в борщ, теща садится напротив и начинает смотреть на меня с несвойственным ей доселе умилением.

– Как хорошо, – замечает она, – что ты перестал наконец читать за едой! Самая вредная привычка…

Спасибо, что напомнила.

Изгоняю из контактных линз, к дьяволу, всю геликософию и прикидываю, что бы такого почитать каталептического. Никак не отшифруете? («КТП птичек с кого?..») Сейчас помогу. Согласно словарю иностранных слов одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года издания, «каталептический» означает «способствующий пищеварению».

Вновь гашу звук и, не прерывая трапезы, выхожу в Интернет, проглядываю списки электронных библиотек. Как там у них, скажем, обстоят дела с Михал Евграфычем Салтыковым-Щедриным? А то давненько я что-то не перечитывал его «Письма к тетеньке».

ЖЕЛАТЕЛЬНО ЛИЧНОЕ ПРИСУТСТВИЕ

Да тудыть твою!

Убираю текст, чтобы не заслонял. Теща смотрит на меня с ужасом. Неужели бот все-таки прокололся? Хотя этого следовало ожидать. Сколько бы веревочке ни виться… Ну нельзя же в самом деле постоянно выкидывать ответы наобум – и ни разу не попасть в дурацкое положение! Что ж он, интересно, такое ляпнул?

– Ты все время хватаешься за желудок, – трагическим голосом сообщает Эдит Назаровна. – Тебе надо показаться гастроэнтерологу…

Изобретатели хреновы! Все продумали, все предусмотрели, а самое что ни на есть очевидное им, конечно, и в голову не пришло. Как прикажете управлять этой механикой, не вызывая ничьих подозрений, если в наличии только два варианта: либо манипулировать коробочкой у всех на виду, либо постоянно держать руку за пазухой.

Я немедленно позвонил Олжасу Умеровичу.

– Таких чайников, как ты, – выслушав претензии клиента, со сдержанной грустью сказал он, – у меня еще не было. Почему ты не читаешь инструкцию? Почему Олжас Умерович должен все тебе растолковывать?

– Нет там ничего в инструкциях!

– Ну как это нет? В комплект входит дистанционный пульт…

– Не было!

– Было, было… И есть. Если, конечно, вместе с упаковкой не выкинул.

Упаковку я, к своему счастью, еще не выкидывал, но ничего похожего на пульт там, клянусь, не присутствовало. Запчасти какие-то – и все.

– На четки похож, – подсказал Олжас Умерович.

– Ах во-он это что… – потрясенно протянул я.

– Понял, в чем суть? С таким пультом тебе слова никто не скажет. Набожный человек, четки перебирает…

– Вообще-то я неверующий, – признался я.

– Ну так и четки ненастоящие, – успокоил меня Олжас Умерович.

Мог бы и раньше подсказать, чурка нерусская! Страшно вспомнить, сколько я мучался с этой коробочкой на поясе: тычешь вслепую, клавиатурка крохотная, промахиваешься сплошь и рядом. С четками, правда, тоже приходится в основном работать на ощупь, но они так и задумывались, они для этого предназначены.

Очень удобная штука.

Теперь другая незадача: как объяснить родным и близким появление у меня в руках четок. Набожность? Кто в это поверит? Разве что одна Эдит Назаровна. А с Евой номер не пройдет, Ева меня слишком хорошо знает. Хотя… Как она тогда выразилась? «Сейчас такое время, что приличный человек просто обязан быть верующим…» Прекрасно! Я нынче кто? Я без пяти минут начальник отдела по работе с партнерами, то есть без пяти минут вполне приличный человек. Стало быть, я обязан быть верующим… Да, но сдержанно верующим! Отнюдь не фанатиком и не начетчиком. В наши времена, когда острое православие наконец-то перешло в хроническое, это, знаете ли, тоже не совсем прилично. А четки… Нет. Явный пересол.

Тьфу, дьявол! Да что я чепухой маюсь! Мне ж их врач прописал – сломанную руку разрабатывать.

Итак, я уже знал, что скажу Еве, когда та вернется из фирмы, но знания мои, как обычно, оказались ошибочными. Наверняка Эдит Назаровна успела кое-что шепнуть дочери еще в прихожей, так что в спальню Артамоновна ворвалась фурия фурией. Мне показалось даже, что бот идентифицировал ее не сразу, а лишь помедлив мгновение.