Светлана Бойкова - Черное и белое Страница 11

– Я молилась о прощении, звала на помощь, искала выход, но здесь никого нет, только я… – Женщина остановилась и, по всей видимости, села на скудную траву, которая зашелестела и примялась. – Доченька, ты была скромна, а я думала, что ты скрытна и полна лукавства. Ты любила весь мир, а я ненавидела его. Простите меня птицы, звери – я не замечала вас, простите деревья, я бездумно ломала ваши ветви.

Алекс не услышал, скорее, почувствовал, что женщина беззвучно плачет, тоска великой покинутости охватила ее, она была предоставлена общению только с собственной душой. Алекс понял, что каждый, попадающий сюда, открывает смысл совершенного им на Земле зла и выпивает до дна чашу ужаса перед своими темными делами. Здесь ничего не отвлекает несчастного от бесконечного диалога с самим собой, пока совесть его не очистится и он не поднимется в миры просветления. Алекс покинул женщину и интуитивно устремился к свету, излучаемому скалами. Он шел к скалам и не представлял, как в этом необъятном темном мире он найдет одного единственного человека, который отдал свою сиайру демонам. «Нет, еще не отдал, – подумал Алекс. – И не отдаст, я не позволю! Но как я найду его, как узнаю?»

Неопределенность и неизвестность томили его, изматывали душу. Не прекращающиеся тихие звуки и голоса сбивали его с толку. Вскоре он устал воспринимать их, и звуки для него слились в монотонный гул. Почва под ногами становилась все тверже, все чаще встречались россыпи больших острых камней, а ноги Алекса проваливались в глубокие рытвины. Темно лиловый свет, отбрасываемый скалами, оставлял блики на огромных валунах и исчезал в глубоких оврагах. Он шел очень долго, зрение его потеряло остроту восприятия, он перестал различать особенности ландшафта, даже скалы казались похожими одна на другую. Несколько раз Алекс ощущал на себе чьи-то пристальные взгляды, слышал за спиной шаги, но, оглядываясь во мрак, никого не замечал. В конце концов усталость тела победила в нем тревогу и бдительность. Странная необъяснимая расслабленность охватила его. Он сел на землю, прислонившись к скале, прикрыл глаза, откинул голову и внутренне хохотал, и этот беззвучный хохот был страшен. Но его слух уловил быстрые, неровные, но легкие шаги. Он молниеносно вскочил и обнажил меч.

– А-а! – коротко и глухо воскликнул он – лезвие вражеского клинка рассекло ему плечо левой руки. Сильная рука противника оттолкнула с дороги, но Алекс успел заметить, как тонкая, гибкая фигура, словно дикая кошка, нырнула в овраг и растворилась во тьме.

Лицо врага лишь на мгновение возникло перед взором Алекса. Этого мгновения было достаточно, чтобы это лицо поразило его своей мертвенной бледностью и отсутствием жизни. Оно не было искажено злобой или ненавистью, во взгляде этого человека не было ничего – только холод и отчуждение. «Да это же он!» – подумал Алекс, и досада медленно, ядовитой змеей заползла в его сердце, и воля его молчала. Но боль в руке дала о себе знать и вывела Алекса из оцепенения. Не выпуская меча, он попытался зажать рану рукой, но кровь быстро наполняла рукав комбинезона и капала на землю. Знакомый Алексу запах крови заполнил собой воздух.

Как под гипнозом, не понимая, зачем он это делает, мужчина следил за падающими каплями, а, когда ему удалось оторвать от них взгляд, немало удивился и насторожился – два красных глаза пожирали его взглядом. Они принадлежали существу небольшого роста, в черной накидке до земли, с капюшоном, надвинутым на лицо.

– Кто ты? – спросил Алекс.

Незнакомец смолчал. На яркой полосе света, пересекающей тьму, возникло еще одно такое же существо, и уже две пары красных глаз неподвижно и напряжено смотрели на Алекса, вернее – на раненую его руку, что показалось ему удивительным и вызвало самое неприятное впечатление. Не делая резких движений, Алекс непринужденно огляделся и заметил, что еще несколько пар красных зловещих глаз, окружив со всех сторон, смотрят на него. Существа были неподвижны, напряжены, они словно ожидали чего-то. Когда зловещее молчаливое напряжение достигло своего пика, сущность, – та, что стояла в полосе лилового света, присела и с необычайной быстротой и мощью прыгнула на Алекса и едва не опрокинула его. Она уперлась о колени Алекса когтистыми ногами и жадно обхватила его раненую руку обеими своими когтистыми руками. Тело существа оказалось очень тяжелым и твердым. Алекс отчаянно пытался сбросить его. Но существо издало чмокающий звук и на том месте, где вероятнее всего должен быть рот, разомкнулось круглое отверстие, красно-желтое и светящееся, как раскаленные угли. В середине этого отверстия лежал свернутый в трубочку, мерцающий пламенем язык. Алекс с ужасом смотрел в этот рот, не отрывая взгляда. Глаза существа широко открылись, оно вздрогнуло и свернутый язык, развернувшись, выскочил изо рта, как хлыст, и стегнул рану на руке Алекса.

– А-а-а! – глухо застонал он от жгучей боли.

Язык существа оказался горячим, как раскаленный железный прут. Существо зачерпнуло языком порцию крови, зажмурило глаза, и Алекс понял, что оно испытало невероятное наслаждение. Алекс не испытывал ни малейшего желания получить такой удар еще раз. И в припадке неистовой ярости он мощно ударил недруга в грудь мечом. Существо отвалилось от него, как насосавшаяся пиявка и, скуля, отползло в сторону.

Меч Алекса лишь поверхностно скользнул по телу существа, оно оказалось плотным как слежавшаяся, мокрая глина. Существо быстро успокоилось и, казалось, не испытывало боли; оно слизнуло большую блестящую каплю жидкости, похожую на разогретую черную смолу, вытекшую оттуда, где, предположительно, была рана, нанесенная мечом Алекса, и нетерпеливо закопошилось, жадно вдыхая в себя воздух, наполненный запахом крови. Алекс слышал тревожное биение своего сердца, но мысли были спокойны и пальцы до боли сжимали рукоятку меча. Царившая до этого момента неопределенность рухнула в один миг – все вокруг завертелось. Твари, ранее безмолвно стоящие, издавая чавкающие звуки, с раскрытыми круглыми ртами в бешенстве бросились на Алекса. Еще никогда Алекс не работал мечом так быстро и уверенно, сейчас он был благодарен наставнику роботов за выучку, полученную им еще там, на Земле. Твари, скуля, зализывали свои раны, извиваясь на острых камнях, подобно большим черным гусеницам. Но несколько сущностей все же завладели ситуацией и одновременно повисли на теле Алекса спереди и сзади, в едином порыве рвя когтями его комбинезон, сминая друг друга, рыча и чавкая, с широко открытыми ртами и мутными глазами. Они стремились языками к ране на его руке с единой целью – добыть кровь и причинить боль. Некоторым это удавалось, но, получив каплю крови, они встречали ответный удар и падали вниз, оставляя на камнях дорожки черной блестящей жидкости. Невероятнее всего было то, что, зализав раны, существа исцелялись и с ненасытной жадностью вновь одолевали свою жертву. В боевом запале Алекс, казалось, не ощущал ни боли, ни усталости, хотя дыхание его стало тяжелее и пару раз его меч не достиг цели, но воля его была тверда, он продолжал бороться. Битва полностью захватила его внимание. Количество врагов возрастало, и они стремились опрокинуть его навзничь тяжестью своих тел. Тело Алекса ныло под непомерным грузом, но он отчаянно сопротивлялся… Отвлекаемый многими, Алекс не заметил, как одна из тварей вскарабкалась на высокий валун позади него, сгруппировала свое тело, превратив его в увесистый снаряд, и прыгнула ему на плечи. Ноги Алекса подкосились, и он рухнул на землю, в его голове монотонно зашумело. «Все.

Это конец… Я не дошел», – неоправданно спокойно и лениво проползла мысль в его голове. Свет, и без того мерцающий и тусклый, стал сужаться в поле его зрения, быстро превратился в святящуюся белую точку, чем очень удивил Алекса и погас. Существам в черных мантиях не понадобилось даже намека на приглашение, чтобы наброситься на обездвиженное его тело. Здесь господствовал принцип «кто успел, тот и съел» в самом прямом его смысле. Твари без всякого стеснения лезли по телам и головам друг друга, с необычайной легкостью отшвыривая соперников на своем пути, в порыве достичь раны на руке Алекса и получить каплю его крови. Но вскоре они по достоинству оценили вкус пиршества – оно стало доставлять удовольствие, покатило злорадное веселье. Каждая «черная мантия» поочередно взбиралась на грудь Алекса, как на помост, и вытворяла там чудеса акробатики, сверкая красными глазами и распущенным раскаленным языком. Твари соревновались: скручивались в клубок, выполняли сальто с переворотом, скакалки кружились… вознаграждение – капля крови. За кружением черных существ не было видно лица Алекса, оно лишь изредка мелькало меж темных мантий, и было похоже на обрывок белого полотна, на котором небрежный художник черным грифелем вывел резкими линями брови, глаза, нос и приоткрытый рот.

Шаман

Сильный, продолжительный, охватывающий своей вибрацией атмосферу звук, не свойственный этому миру и скорее похожий на тот, что издает гигантский барабан при ударе в него, неожиданно прекратил весь этот хаос. Черные твари окаменели в немой сцене. В их широко раскрытых глазах читался ничем не прикрытый ужас. Еще мгновение, и они в панике, толкаясь и топча друг друга, спешили скрыться во тьме ближайшего оврага. Грудь Алекса освободилась от тяжелых тел, и он, сделав несколько глубоких вдохов, открыл глаза. Две, не желающие расставаться с добычей твари, скрутившись на земле в клубок, с хищной жадностью смотрели в его сторону. Алекс наблюдал за ними, но подняться не мог, лишь, защищаясь, занес над собой руку, сжимающую меч.