Юрий Леж - Чужая воля Страница 11

Побродив немного после лекции по заполненным студентами коридорам и рекреациям старого здания, агентесса, кажется, поймала момент душевного равновесия, успокоилась и направилась, подобно многим и многим из студентов, завершивших на сегодняшний день обучение, к станции метро, чтобы через полдюжины остановок и двух неудобнейших переходов с ветки на ветку оказаться поблизости от здания Городского федерального суда. До обозначенного накануне Иваном Кузьмичом начала торжественного банкета оставалось еще много времени, но Некта решительно не знала, чем можно занять себя и не впутаться в очередные приключения, навязанные чужой волей.

5

После удушающих приторных ароматов множества белых роз, гвоздик, непонятно откуда взявшихся в разгар осени тюльпанов, запоздалых астр, расположившихся в хрустальных и керамических вазах, пластиковых обрезанных бутылках и даже простых литровых стеклянных банках по всему кабинету старика, предпочитающего, как знали поздравители, именно белый цвет, запахи чуть подгоревшего мяса, расплескавшегося бульона, заправленного майонезом салата, которые почуяла Некта, проходя мимо ресторанной кухни вдоль длинного стола уже сервированного к началу торжественного банкета, показались агентессе верхом благовоний. Конечно, цветы она, как и большинство женщин всех Отражений вселенной, любила, но такое изобилие показалось девушке излишеством на грани пошлости, ну, все равно, как обвешаться драгоценными камнями всех разновидностей и стилей огранки вперемешку, чтобы под их массой не видно было одежды. Впрочем, девяностолетний юбилей — случай неординарный, пожалуй, только это извиняло продолжающих приносить букеты и сюда, в банкетный зал. Официанты уже, кажется, начали тихо и зло материться, разыскивая по укромным уголкам подсобных помещений любую мало-мальски пригодную тару для роз и гвоздик и расставляя цветы подальше от стола, прекрасно понимая, что занюхивать розами слабосоленую форель или селедку под шубой — удовольствие не большое.

Длинный просторный зал постепенно наполнялся приглашенными, и Некта, устроившаяся за столом поближе, но не рядом с именинником, не сдержалась и вполголоса легонько застонала — даже если выступать с поздравлениями будет каждый десятый, то раньше полуночи ей с дедом отсюда не выбраться.

— Подсчитываете предстоящее количество обязательных застольных речей? — тихонько спросил её сидящий рядом сухонький и невысокий пожилой мужчина лет шестидесяти с небольшим.

Агентесса обреченно кивнула.

— Вот и мне всегда делается не по себе, если приходится присутствовать на таких торжественных мероприятиях, — охотно поделился ощущениями старичок. — Слава богу, это не так часто происходит… разрешите представиться — Марк Иваныч…

— Некта, — буркнула девушка, ей не очень-то хотелось завязывать с кем-то из присутствующих близкое знакомство, обыкновенно сопровождающееся обменом телефонами и адресами, агентесса рассчитывала скромно и незаметно просидеть весь прием, прикидываясь посторонней, пришедшей сюда с кем-то из гостей, пожелавших вывести малолетнюю дочку или даже внучку в свет.

— Оригинальное имя, — одобрил Марк Иванович. — Никогда такого не слышал.

— Если вам нужно что-то более простое, то по паспорту я — Марина, — не стала скрывать агентесса.

Похоже было, старичок не намеревался впихивать ей в руки свою визитку с позолоченной каймой, расспрашивать о близких родственниках, интересоваться семейным положением, он с первого взгляда показался самодостаточным, не требующим излишнего общения, к которому так склонны люди пожилого возраста. И Некта успокоилась, приняв ненавязчивые ухаживания своего застольного кавалера, выраженные в наливании вина в бокал и указании лучших закусок на столе. Впрочем, продолжалось это недолго — торжественная часть юбилея началась, едва лишь гости расселись за столом, и в промежутках между высокопарными, напыщенными, поздравительными речами и «бурными аплодисментами, переходящими в овацию», полноценно общаться даже с сидящим рядом человеком было чрезвычайно затруднительно.

Агентесса вяло прихлебывала кисленькое сухое вино с трудноуловимым цветочным ароматом, кажется, рислинг, и отчаянно скучала, стараясь не прислушиваться к затянувшимся славословиям, впрочем, уже после третьего торжественного тоста большинство присутствующих, правда, соблюдая очередность и не оголяя праздничный стол до неприличия, потянулось в небольшой вестибюльчик — курить в банкетном зале по просьбе самого юбиляра было нельзя. Некта воспользовалась удобным случаем и теперь перед грядущим выступлением кого-то из коллег, знакомых или бывших соседей Ивана Кузьмича ускользала из-за стола, а в курилке с независимым и серьезным видом устраивалась в дальнем уголке, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, да и не привлекала, откровенно говоря. Основной контингент гостей находился в возрасте далеко за пятьдесят, ну, или ближе к шестидесяти, молодежи было настолько мало, что Некта и еще пяток юношей и девушек до тридцати лет просто растворялись в общей массе пожилых, но откровенно молодящихся гостей девяностолетнего «патриарха судебной системы государства», как пафосно назвал старика кто-то из выступающих.

Здесь, на очередном перекуре, агентессу выловил, иного слова не придумаешь, постоянно меняющий свою дислокацию за столом бывший изначально её соседом Марк Иванович с малюсенькой, на пару-тройку затяжек, трубкой в руке, набитой отнюдь не ароматным голландским или английским табаком, а чем-то чрезвычайно резким и крепким, хоть и не противным на запах. Развлекая юную даму и, видимо, развлекаясь сам, старичок начал коротко, очень едко, даже зло, но при этом остроумно и занимательно, заочно знакомить Некту с присутствующими на юбилее персонами. Досталось от него и судейским, составляющим большинство гостей, и представителям полицейского департамента, и прокурорским; не избежали печальной участи попасться на глаза язвительному Марку Ивановичу и парочка известных художников, и знаменитый на всю страну сочинитель дамских романов и сценариев к мелодраматическим сериалам, и несколько непонятным образом затесавшихся в такое специфическое общество дам полусвета. Агентесса от всей души посмеивалась над краткими, убийственно точными характеристиками персонажей, одновременно удивляясь глубоким познаниям старичка в закулисной части общественной и частной жизни присутствующих.

В общий зал она вернулась в хорошем настроении, особенно довольная тем, что Марк Иванович не стал провожать её до места, а как-то незаметно «отцепился» по дороге, примкнув к небольшой группе о чем-то толкующих между собой преподавателей Университета — были здесь и такие, в основном с юридической кафедры.

Возвращаясь к своему месту, Некта обратила внимание, что виновник торжества одиноко сидит во главе стола — отбывшие положенные по местному этикету сорок пять минут Генеральный прокурор и Председатель Верховного Суда покинули ближайшие к юбиляру места слева и справа, и теперь Иван Кузьмич оказался в некой импровизированной изоляции от общества. Впрочем, к нему то и дело подходили гости, поздравляли, желали всех благ и здоровья, но ручеек этот с каждой минутой истончался, грозя в ближайшее время пересохнуть окончательно. Недолго думая, агентесса бесцеремонно уселась на освободившееся место главного прокурора страны, отодвинула подальше неубранные еще тарелки и завладела пузатеньким коньячным бокалом, из которого гость явно не пил.

— Тебе скучно, дед? — наивно поинтересовалась Некта, вылавливая на столе бутылку и самостоятельно наполняя бокал.

— Мне уже не скучно, мне тоскливо, — откровенно признался старик, меланхолично посматривая по сторонам. — Беда в том, что еще час-полтора просидеть придется, иначе гости просто не поймут такого раннего ухода с банкет самого юбиляра.

— Жаль ты не куришь, — искренне посочувствовала девушка. — Там время быстрее уходит, да и непринужденнее общение получается, когда с сигареткой-то…

— Я уже заметил, — усмехнулся судья. — Ловко тебя подцепил Марк… уж и не знаю, нужна ты ему зачем или просто по привычке — тренируется, чтобы класс свой не растерять…

— Он — меня? — нарочито удивилась Некта.

— Ты думаешь, Марк Иваныч Волков — это такой простенький, безобидный старикашка, этакий делопроизводитель уездного присутствия? Архивариус вульгарис? — засмеялся от души юбиляр.

— Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее, — насторожилась, прикидываясь одновременно беззаботной, агентесса, допивая коньяк и вновь протягивая руку к бутылке.

— А поподробнее не получится, — с легкой ехидцей улыбнулся старик. — Поподробнее никто ничего не знает, даже я, хотя этот парень вырос на моих глазах в самом прямом смысле — мы были соседями по дому полвека назад.