Барри Лонгиер - Тихая Страница 12

— Узрите Посланцев Бога: Абрахама, Моисея, Соломона, Зороастра, Будду, Иисуса, Мухаммада и Баба, которые предсказали пришествие Того-в-ком-проявится-Бог.

— Узрите Посланцев, — повторили мужчины, становясь на колени и склоняясь.

Седобородый мулла смотрел поверх собравшихся, дожидаясь пока замрет последний шорох. Он провел ладонями по щекам, а потом воздел руки к небу.

— Узрите Основателей, назвавшего Просветителя…

— …который предсказал Путешествие и мир Харама, — завершили фразу мужчины.

Мулла повернулся и протянул руки к сотням женщин, стоявших на коленях со склоненными головами.

— Узрите дочерей Шайтана: развратителей мужчин, отравителей сердец, разумов и тел. — Он вытянул ладони в сторону бронзовой надписи. — И узрите наследие Магды, жены Шайтана, лезвия Меча Справедливости, которая повернула этот Меч против Бога и его народа на Хараме.

Мужчины снова склонились и прижали ладони к сердцу. Белобородый мулла поклонился, поцеловал свой звездный крест и троекратно осенил звездным крестом мужчин. Закончив, он присоединился к ряду священников позади приподнятой платформы, оставив Тахира Ранона стоять на ней в одиночестве.

Ветерок с шорохом потащил по плитам пола сухой лист. В тишине звук показался грубым и неуважительным. Когда лист шуршал мимо ряда коленопреклоненных женщин, из-под черной вуали мелькнула быстрая рука, схватила оскорбительный лист и мгновенно спрятала.

— Мужи Харама, мужи планеты Ангерона, — начал Тахир Ранон. — Повсюду в этом мире находятся такие же руины. Эти развалины когда-то были храмами, школами, университетами, заводами, правительственными зданиями и громадными банками. Эти руины вопиют, чтобы память наша никогда не слабела. В каждом городе хранят одно из таких напоминаний. Эти развалины рассказывают нам, кто мы такие, откуда мы пришли и что мы должны делать, чтобы продолжать служить воле Алилаха.

— Во имя Алилаха, — отозвалась почти половина мужчин в собрании. Лилит отметила, что отца среди них не было. Отец стоял в одиночестве отдельно от всех, лицо его было хмурым.

Тахир Ранон продолжил:

— Начиная со смерти Магды и разрушения Меча Справедливости больше столетия назад каждый год мужи Харама приводят своих женщин к развалинам, чтобы напомнить им о грехе, за который они несут кару молчания. Им показывают образ Ангероны, древней богини молчания, и рассказывают, почему Харам, место запретное для войны, стал Ангероной. Их приводят к этим руинам, чтобы прочитать им Женский Закон. Над костями Магды в году восемьдесят девятом Бог даровал нам этот простой Закон: Зрите монумент Магды и помните, о мужи Харама, иначе вы забудете и снова падете жертвами женского языка.

Женский Закон таков:

«Женщины погрешили против Бога, и Он навлек на нее и ее отпрысков женского рода проклятие молчания, дабы заклеймить их, как зло. Пока не возродиться заново женщина с речью, это станет ее расплатой:

Под страхом смерти ни одна женщина не будет носить никакого имени, кроме имени своего патрона;

Никакой женщине не разрешено учиться читать;

Никакой женщине не разрешено учиться писать;

Никакая женщина не имеет никаких прав, кроме тех, что имеет ее патрон;

Женщина, которая обладает именем, или умеет читать, или умеет писать, или учит, или обладает собственностью, будет предана смерти медленным удушением.

Такова воля Алилаха.»

— Во имя Алилаха, духом Посланцев Его, — отозвались мужчины.

После долгого молчания Тахир Ранон воздел к небу ладони.

— Как просто было бы, — начал он, — воздать честь древней церемонии и лишь этим проявить уважение к слову Бога.

Он опустил руки и продолжил суровым голосом:

— Однако уже несколько десятилетий назад наши прежние лидеры спутали сострадание и милость с леностью и отсутствием дисциплины. Наши лидеры искали новых толкований Женскому Закону, позволив терпеть женский разговор и письмо могам на пальцах, просто не обращая на это внимания, словно этот разговор не настоящий, а это письмо — игрушка.

Его яростные глаза смотрели поверх собравшихся.

— Но начиная с этого мгновения вся эта богохульная практика прекращается. — Он указал на женщин трясущимся пальцем. — Не может быть никаких компромиссов с законами Бога, и когда мы их нарушаем, мы рискуем прекратить существование человека на Ангероне, рискуем предать наши бессмертные души вечному пламени ада. Бог прежде уже уничтожил целый мир грешников. Женская Война была предупреждением Бога, что в следующий раз пощады не будет никому.

Он протянул руки, указывая на руины храма:

— Смотрите на свидетельства нарушения Божьих запретов. Мужчины, ваши глаза скажут вам правду. Из-за Магды и ее сторонников погибла половина населения этого мира. Все наши города, дома, школы, вся промышленность, все храмы были разрушены. Читайте историю и помните, о мужчины! Еще совсем недавно ваши предки дрались в кучах отбросов в поисках еды.

Он сцепил руки за спиной. Лилит казалось, что Тахир Ранон смотрит прямо на нее. Она протянула руку и нашла ладонь Риханы. Та была холодна, как лед.

— Этим утром первый министр и я собрались вместе с нашими семьями, чтобы объявить нашей великой нации и всему миру, что мы больше никогда не увидим, как неверное сострадание приведет к разрушению цивилизации. Начиная с этого мига, мы возвращаемся к ценностям, рожденным в огне и пепле этого храма. Без малейшего исключения, как реформисты, так и ортодоксы, поддерживают это возвращение к Богу.

Он кивнул священнику, и глубокий голос муллы воззвал:

— Служители и послушники Алилаха, скрывать знание о грешниках — это такое же великое нарушение воли Бога, как и сам грех. Храня такие тайны, вы не служите Богу, вы не служите ни мужчинам, ни женщинам.

— Великий отец, — воззвал чей-то голос позади Лилит, — я видел, что вот эта пользовалась разговором на пальцах.

В груди у Лилит похолодело, и она вцепилась в руку Риханы. Рихана в ответ стиснула ее ладонь. Высокий священник с коротко подстриженной черной бородкой вышел из-за спины великого отца и зашагал в сторону Лилит. Напрягаясь всему мускулами, она искала какого-то объяснения, какой-то защиты. Она пользовалась разговором на пальцах. Множество раз, даже с Рахманом, и Рахман возненавидел ее. Все, даже Джамил, Исак и Маджнун, знали о ее разговоре знаками. Она пользовалась ими даже с отцом.

Думан Амин сказал, что никому не причинят никакого вреда. Он шутил, что самое бОльшее кто-нибудь может умереть со скуки или подхватить насморк. Джамил поколотил ее за побег из женского крыла, но это единственное жесткое правило Думана. Разговор знаками нарушал закон Бога. Но ее отец — министр торговли и лучший друг Микаэля Ючеля, первого министра. Кто осмелится тронуть дочь Думана Амина?

Звуки шагов замерли позади нее. Она слышала, как песок захрустел на камнях под подошвами. В воздухе стоял удушающе сладкий аромат гниющих цветов.

Она еще крепче вцепилась в руку Риханы и взмолилась про себя…

— Нет!

Это был голос отца. Лилит открыла глаза и повернулась, чтобы увидеть, как четверо мужчин держат Думана Амина. Он начал кричать и вырываться. Ребенок повернулся, чтобы спросить Рихану, что делать, когда ладонь Риханы вырвали из ее руки. Лилит подняла глаза и увидела, что священник набросил сзади удавку на шею Рихане и затягивает ее все туже и туже деревянной палочкой, пропущенной сквозь деревянное колечко.

Что-то словно взорвалось в голове у Лилит. Она вскочила на ноги, обхватила ладонями руку палача и вонзила зубы в плоть священника. Вкусом крови наполнился рот, а мужчина завопил от боли и гнева. Невидимая рука свалила ее. Затылком она ударилась о каменную плиту, и на мгновение мир стал серым и смутным.

Мягкие серые и желтые огни, ослепительные вспышки белого солнечного света, страшная боль, словно игла пронзает позвоночник.

И образ Риханы с распухшим языком, что бугром торчит под вуалью, ее ноги дергаются, а руки беспомощно цепляются за удавку. Потом она мешком повисает на веревке, ноги лишь слегка подрагивают. Мулла, пахнущий гниющими цветами, продолжает закручивать деревянную рукоятку гарроты.

Призрачные крики на краю сознания Лилит, она чувствует, как ладони и локти ее скользят по камням пола, когда безвольное тело Риханы мешком валится на каменные плиты храма.

Кажется, что на платформе священник что-то говорит, но Лилит не различает слов. На коленях она подползает к телу Риханы и берет руку женщины. Ладонь очень холодна, ногти сломаны и кровоточат. Дитя роняет руку.

Темная фигура близко проходит справа, и проходя она что-то вжимает в ладонь Лилит. Это крошечный кусочек желтого камня храма, и девочка тупо смотрит на него, слыша, как что-то кричат Исак и Маджнун.

— Вернись! Женщина, вернись сюда!