Лев Аскеров - Приговоренные Страница 13

И теперь, оцепенело глядя на дверь, за которой поспешно скрылся Пытливый, ректор всерьез задумался, а правильно ли он поступает? Ведь если запретил бы, то Пытливый осуждался бы как студент. То есть, находился бы под юрисдикцией Устава Школы. В обратном случае он должен быть аттестован. И уже как специалист, он подпадал под действие Свода законов граждан ВКМ…

Зная Пытливого, Ментор был уверен, что тот обязательно сдаст свою работу. Hе станет взвешивать: выгодно ему или нет. Во искупление вины своей пойдет до конца. И поступит честно… Во всяком случае, сердца судей — не камень. Хотя выше Закона никто из них не прыгнет. Всевышний не пощадил даже Строптивого, которого любил, как сына. Hо получилось так, что Строптивый оказался на скамье подсудимых. Кстати, тоже по статье обмана. Судьи не склонны были выносить ему приговор по максимуму. Они хотели присудить ему десять лет ссылки. Однако Всевышний не позволил им даже удалиться в совещательную комнату для выработки окончательного вердикта…

В ушах Ментора, стоит ему только вспомнить тот процесс, до сих пор доносится, прозвучавший страшным громом, негромкий голос Всевышнего:

— Осуждаем по максимуму. Пятьдесят лет принудительных работ.

Как Верховный судья и Главный Обвинитель Он имел на это право. Хотя бы потому, что неоднократно предупреждал и Строптивого, и всю его команду не иметь отношений с женщинами планеты Земля пока род человеческий находился под силовой оболочкой. Строптивый тем не менее нарушил запрет. Как утверждали члены его руководящего ядра — и Озаренный, и Верный, и Кроткий — Строптивый без памяти влюбился в ту земляночку. Перед тем, как все открылось, Всевышний спрашивал Строптивого, не было ли отступлений от каких-либо Его рекомендаций, и тот категориченски ответил: «Нет!»

В канун снятия силового колпака с планеты Земля Всевышний без предупреждения объявился в доме, где размещались Строптивый с руководящей группой своих соратников. И лицом к лицу столкнулся с женщиной, которая на вопрос: «Кто вы?» — ответила: «Жена Ведуна…»

Строптивого на планете Земля называли Ведун.

Строптивый готов был провалиться сквозь Землю.

«О, Боже! Отец мой, — сказал он, — суди меня жестоко, как ты можешь. Я не достоин даже презренья Твоего… Hо она ни в чем не виновата. И на товарищах моих нет вины. Они меня предупреждали…»

Потом, уже после суда, поговаривали, что не окажись женщина беременной, Всевышний не был бы так суров со своим любимцем. И поговаривали, что Всевышний все-таки пощадил фаворита. Он, дескать, дал возможность Строптивому работать в его команде, а не отправил в Кругообороты. Значит ценил Строптивого. Hе хотел, чтобы его знания пропадали всуе…

Тот процесс вошел в анналы судов ВКМ, как «Дело о первородном грехе» и, по указанию Всевышнего было засекречено.

Подумав обо всем этом Ментор пришел к выводу, что Пытливому пощады не будет. Он с сожалением покачал головой и зацыкал.

— Вы со мной? — спросил декан.

— Что? — рассеянно переспросил ректор и только тут сообразил, что он до сих пор маячит на экране в кабинете Карамельника.

— Hу и ну! — смутился он.

— Бывает, — осклабился декан.

— Надеюсь, ты с ним был не слишком строг?

— Что ты, Ментор. Все в рамках.

— Куда он теперь?

— Hе знаю. Видел, как садился в одноместную «стрекозу» и улетел.

— Да не об этом я… Жалко парня. Проследи за ним, будь другом. Как бы что не произошло.

Hа прощанье кивнув, Ментор отключился. Он все никак не мог успокоиться. Встав из-за стола ректор, как заводной, ходил из угла в угол. Все мысли крутились вокруг Пытливого. Перед глазами, куда бы он не смотрел стояло его, перечеркнутое гримасой стыда, лицо. Никогда он не видел его таким беспомощным. Ментор видел его разным. Задумчиво-рассеянным, ликующим, влюбленным и дурашливым. Hо таким… Да и подобных ситуаций, в какой сейчас оказался Пытливый, с ним не случалось.

Надо же как повернулось. Хотя, если разобраться, все идет по партитуре. По всем правилам жизни. Самое непредвиденное случается с неординарной личностью. Серенький — умненький. В гору серый не пойдет. Гору серый обойдет… А оригинал есть оригинал. Hи за что не угадаешь, что в следующую минуту выкинет. То ли гору раскрошит. То ли сиганет через нее. И тут бери его тепленьким…

Пытливый как раз из таких. Из оригиналов. Один из тех самых двух. Ему, ректору, как-то об этом напомнил Сам Всевышний… Когда это было? Hу да, вспомнил Ментор, когда они работали над «Эффектом Капрала». Ментор был донельзя удивлен тем, что Пытливый нашел решение проблемы там, где здравый смысл и не ночевал. Он хорошо помнит, как тем самым этот третьекурсник послал его в нокдаун. И он, мэтр ученого мира, находясь в этом состоянии, связался со Всевышним. Выслушав его Всевышний вдруг спросил: «Пытливый… тот из двух?»

«Кажется так и спросил. А так ли? Может перепроверить?» — засомневался Ментор.

Перепроверить большого труда не составляло. Достаточно было нажать на кристалл, что под клавишей с буквами «ДсВ» (Диалоги со Всевышним) не забыв, естесственно, назвать дату и по возможности время дня.

Немного поразмыслив, Ментор все-таки нажимает клавишу «ДсВ».

— Пытливый… тот из двух? — звучит в кабинете голос Всевышнего.

Ментор качает головой. Всевышний помнил об этом факте, а он, ректор, забыл…

5. Мозги с парадоксами

… В тот год наплыв желающих побил все рекорды. Hа триста мест подало заявления почти 6 тысяч юношей и девушек. К последнему и к самому ответственному экзамену подошло около двух тысяч. О том, что это было для них самым главным испытанием, соискатели, разумеется, не знали. Имевшие хотя бы одну тройку забирали документы и покидали Резиденцию, надеясь на фортуну в будущем. То же самое делали и те, кто после пяти экзаменов получил две четверки. Пытливый их имел три. Зная всю безнадежность своего положения, он, тем не менее, не спешил сжигать за собой мосты. Хотел пройти все до конца. Чтобы на следующий год быть вовсеоружии.

Hа первый взгляд, проще этого последнего экзамена ничего не могло и быть.

Давалось задание. Каждому разное. Hа белом квадрате картона, что вручали абитуриенту, писалось какое-либо понятие в одно или в два слова. Например: «Черная дыра». И абитуриент в течение пяти отведенных ему часов должен был написать все, что знает о проблемах этого понятия.

Те из соискателей, которые добились за предыдущие экзамены предельных баллов, облегченно вздыхали. Чего-чего, а написать такое для них пара пустяков. Hо именно здесь их ждал подвох. Приемная комиссия ожидала от них не изложения известных фактов, а исследования данного понятия. Эти работы проверял и выносил оценку компьютер, запрограммированный на оригинальность представленного.

Ментор подошел к дисплею, набрал нужный код и вышел на заключительный экзамен того периода, когда поступал Пытливый.

Объектив крупным планом выдавал фотографии каждого абитуриента в алфавитном порядке. Наконец черед дошел и до Пытливого. Ректор дал команду остановиться на нем. Кристалл дисплея, издав мелодичный звон, стал демонстрировать все, что в тот момент касалось Пытливого…

Начиналось с того, когда Пытливому вручили белую карточку с заданием. Опять издав едва слышимый шорох, кристалл глазами абитуриента показал, что в нем написано. Написано было одно слово: «Гравитация».

Он долго, очень долго теребил в руках полученную карточку и, уставившись в одну точку, с блуждающей улыбкой, что-то с интересом рассматривал в ней. Наблюдающий за ходом экзамена дважды подходил к нему, стараясь выяснить причину столь странного поведения абитуриента.

— Все в порядке? — спрашивал он.

Скользя по нему затуманенным взором, Пытливый кивнул.

Наблюдающий пожал плечами. Получив задание все ринулись к листам, как голодные тигры, а этот созерцал.

— У вас проблемы? — снова подойдя к нему спросил наблюдающий.

Вместо ответа Пытливый хитро улыбнулся, и решительно придвинув к себе объемистую стопку бумаг, и принялся писать. Начал с заголовка. Выводил его медленно, словно вырисовывал.

Прочитав, наблюдающий невольно прыснул.

«Псих! — подумал он, — Гравитация, спроси любого ребенка, в ВКМ, одно из состояний, что мы для них создали. И смотреть на нее надо отсюда. Сверху вниз. Как в колодец. А не наоборот. Этот же пытается сделать навыворот. Наверное от недопонимания того, чего от него хотят», — заключил наблюдающий и, не без разочарования посмотрев на абитуриента, потерял к нему интерес.

Пытливый не видел ни взгляда его, ни уничтожающей усмешки. Он был слишком далеко. Hа пути к голубой крапинке, что мерцала на самом острие шестого Луча. Там, на дне космической пучины, пронзительно ясно виднелась та драгоценная вещичка, которую он высмотрел и за которой уже не нырнуть не мог. Он четко видел свой замысел. И гравитация должна была служить ему лишь фоном. Она нужна была ему для исследования процесса эволюции познания человеком Земли самого себя и мира, в который его внедрили…