Яна Глазкова - Жоэль и Поль Страница 13

– Это как же? Вздумал вершить, что кому отпущено прожить?

– Нет. Просто прошу на себя взять всю ношу. Я готов нести ношу свою и ее ношу, и пусть все это будет ради того человека в душистом лесу. Ради его рук, ради этого крыльца, ради топота копыт, ради него.

– И что, для себя ты ничего не попросишь?

– Это все.

– Да будет так.

Как оглушительно было в зале, вершились жизни. Этот разговор был похож на мгновение между тем, как один заносит нож, другой открывает грудь, и нож с треском костей вонзается в плоть.

– Тогда давай же не будем медлить.

Чего стоят две жизни? На каких весах их можно взвесить, и какого размера должны быть эти самые весы? Так или иначе, жизни Поля и Жоэль были взвешены на невидимых божественных весах, и выбор был сделан. Поль путешествовал, попадая в межмирье и встречая бестелесных духов, но в самом конце его путешествия Поль встретился с жестоким, непреклонным и злобным созданием. На последней ступени своих открытий Поль встретился с самим собой. Голос, нисходящий с потолка, как проворные паучки, расползающийся по всему пространству залы, принадлежал ему самому. Поль никогда этого не осознает, он будет уверен до последнего своего вдоха, что на протяжении всего своего пути с ним боролся некий эфемерный Бог, некий бесплотный вершитель судеб.

Сколько бесконечного счастья и беспечной радости в последнем дне. Более нет ни длинной жизни, ни проблем, с которыми предстоит столкнуться, нет старения, потерь. Ровно один день и он будет таким, каким ты пожелаешь и после сна не наступит утро, все просто кончится.

Поль и Жоэль появились на свет, как мыльный пузырь, но довольно счастливый и самодостаточный мыльный пузырь. Жоэль и Поли были составляющими, некими кристаллами стареющего инженера, но самыми чистыми из всех представленных в его ассортименте. Кристаллизованные частицы света, эссенция доброты и милосердия – они были туманным детским чудом.

Наш инженер, конечно, не догадывался о решении Поля и о полученном карт-бланше. Да, только после произошедшего мысли о суициде отступили, в голове свернулся калачиком и заурчал покой, а по груди разлилось приятное тепло. Поправив указательным пальцем правой руки оправу на своем вспотевшем носу, стареющий инженер посмотрел в глубь леса. Он вдохнул душистые запахи, крепко сжал правой рукой колено и стремительно поднялся с крыльца. В его спине блестела надежда, в его руках пульсировала целеустремлённость, а в лице сияло облегчение и радость жизни. Один маленький человек на одном маленьком крыльце где-то далеко в лесной чаще захотел жить.

Поль очутился дома. Он стоял в прихожей в своей прежней осенней одежде. Поль внимательно осмотрел себя, помещение, одежду и понял, что вернулся ровно туда, откуда начинался его путь. Он громко прокричал: «Жоэль, любимая, ты дома?» Жоэль выбежала из кухни, вытирая мокрые руки полотенцем.

– Ты чего кричишь? Я испугалась до ужаса.

Перед Полем стояла Жоэль, все та же прекрасная Жоэль. Ее волосы были собраны в хвост, но вокруг лба во все стороны торчали тоненькие волосики, закрученные на концах, на щеках красовался румянец, через шелковую ткань ее кофточки просвечивались ключицы и тоненькая цепочка с иконой Девы Марии.

– Я же соскучился! Как же я соскучился!

Поль подбежал к Жоэль крепко ее обнял, отрывая от земли ее хрупки ножки. Жоэль засмеялась и крепко обняла его за шею, жмуря глаза. Поль кружил ее, целовал в щеки, плечи, шею, волосы – во все, что попадалось. Ее духи щекотали нос, а звонкий голосок заглушал прожитое, как утренний щебет заглушает ворчание ночи.

У Поля и Жоэль был последний день, и он был прекрасен и прост, как суббота одной обычной влюбленной пары. Они лежали в кровати, на улице было темно, на прикроватной трубочке горел переливающий всеми цветами радуги ночник.

– Хорошо, что ты у меня есть, – сказала Жоэль.

– Хорошо, что мы есть у друг друга.

Поль покрепче обнял Жоэль, чувствуя ее теплую щеку на своей груди.

– А что мы будем делать завтра?

– Что угодно! Все, что ты пожелаешь. Мы можем поехать в Аркашон, можем прогуляться в парке, почитать друг другу вслух книги, пойти в музей. Что угодно! Чего тебе хотелось бы?

– Всего этого и хотелось бы, – Жоэль хихикнула и прижала ладонь к торсу Поля.

Поль заулыбался и, поерзав головой по подушке, сказал:

– Значит, у нас будет длинный день, моя дорогая.

– Если что, мы сможем перенести что-то на другой день. Правда?

– Конечно, можем. У нас целая жизнь впереди.

Поль говорил искренне, потому что планы на будущее влюбленную женщину делают не просто счастливой, а вдохновленной. В этот последний день их жизни вдохновение было как раз к месту. Жоэль немного помолчала и, уткнувшись носом в его грудь, тихо прошептала:

– А у нас будут дети, Поль?

– Конечно! Сколько детишек ты хочешь?

– Хочу мальчика и девочку. И пусть они все, как один, будут похожи на тебя.

Поль рассмеялся, умиляясь своей маленькой беззаботной девочкой.

– Нет уж, пусть девочка будет похожа на тебя. Пусть она будет создана для любви.

Жоэль подняла голову и, положив подбородок на грудь Поля, промурлыкала:

– Я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя, моя прелесть!

Они забылись сном, и через восемь минут и четыре секунды их мир исчез. И в это же самое время в России стареющий счастливец, насвистывая мелодию из советского фильма «Иван Васильевич меняет профессию», варил овсянку на завтрак.

КОНЕЦ