Павел (Песах) Амнуэль - Институт альтернативной истории Страница 15

— Фанатики, — бросил Калигула.

— Историю обычно делают именно фанатики, — печально сказал Рубинштейн. — Это может нравиться или нет, но это так.

Калигула встал.

— Президент Сулла, — сказал он, — будет ждать делегацию романских евреев в своем дворце сегодня в четырнадцать часов. Он надеется, что у делегации будут достаточные полномочия, а у нового еврейского руководства — достаточно власти.

Рав Рубинштейн опустил голову. Он не был фанатиком. Он всего лишь верил в Творца…

— У меня прошла антивирусная программа, — сказал Моше Рувинский, директор Штейнберговского института альтернативной истории, — и в результате появилось это… И мы пока не знаем, является ли то, что ты видел, альтернативной реальностью, или это некий виртуальный мир, созданный больной фантазией нашего компьютера…

— Послушай, — сказал я. — Все просто. Запусти меня в эту альтернативу, и я тебе точно скажу, что это — вывих сознания у компьютера или физическая реальность, данная нам в ощущениях.

— Ни за что! — воскликнул Рувинский. — И не изображай из себя идиота. Ты прекрасно знаешь, что я смогу позволить тебе надеть шлем только в том случае, если ты точно укажешь мне точку возникновения альтернативы и нахождение в этой точке твоих предков.

— Точка очевидна. Тит не сумел взять Иерусалим и разрушить Храм. За этим последовал разгром его легионов, бегство римлян, и этот еврейский полководец… как его… Бен-Дор… гнал римлян до их исторической родины и еще дальше. И похоже, что даже разрушил Храм Юпитера, чего я лично не одобряю.

— Это не точка, это следствие, а момент создания альтернативы неизвестен.

— Запусти меня для начала в виртуальную реальность компьютера, и я разберусь…

— Ни за что! Нет у меня уверенности, что антивирусная программа сработала нормально. Не хочу, чтобы ты помер на моих глазах.

— Не понимаю, — сказал я, — почему директором Штейнберговского института назначили человека нерешительного и безынициативного.

— Только без рук, Песах! Если не можешь разобраться в проблеме, так и скажи.

— Почему же? Разобраться несложно. По-моему, это результат антивирусной программы. Неужели ты думаешь, что может реально существовать мир, в котором евреи поступают с римлянами так же, как не так давно арабы поступали с евреями? Террор, бомбы…

— Бытие, знаешь ли, определяет сознание, — возразил Рувинский. — И я не убежден, что…

— Глупости! — воскликнул я.

…Когда разговор закончился (безрезультатно, как и следовало ожидать), я подумал, что погорячился зря. Чем-то симпатичны были мне и бедняга Зеев, и рав Рубинштейн, и даже фанатичная Далия Шаллон. А римляне, при всей их исторической правоте, казались мне чужими — врагами, пришедшими и отобравшими у нас, евреев, землю Рима, Тосканы, Ломбардии, землю, на которой мы жили две тысячи лет…

Трудно судить себя, даже если неправ.

Неправ ли — вот вопрос.

А бог един…

Человек по имени Моше Беркович живет сейчас в доме престарелых, что находится в Иерусалиме, в районе Рамат Эшколь. Это вполне респектабельное заведение, суточная плата равна месячному жалованию новых репатриантов, которые убирают здесь комнаты и помогают старикам и старухам пересаживаться из обычных кресел в инвалидные. У Моше Берковича нет богатых родственников, иврит его слаб, и его трудно понять, если старик не подкрепляет свои слова выразительными жестами. Проживание его оплачивает Сохнут, и за три года еще ни разу бухгалтерия Еврейского агентства не просрочила платежей. Это естественно — Сохнут совершенно не заинтересован в том, чтобы вокруг имени Берковича велись какие-то разговоры.

В документах не указан возраст старика. Наверняка это число не столь уж и велико — выглядит Моше на семьдесят, но, если посмотреть ему прямо в глаза, увидеть исходящий из них свет, то немедленно возникнет впечатление, что это — молодой человек, полный энергии и творческих планов.

Собственно, оба впечатления неверны.

Иногда — примерно раз в два месяца — Берковича навещает внук. То есть, это санитарки так полагают, что мужчина в вязаной кипе, но без бороды, худощавый, высокий и сутулый, приходится Берковичу внуком. На самом деле между ними нет никакого родства. Но этот посетитель — единственный человек, с кем Моше ведет долгие беседы, размахивая при этом руками, волнуясь и переходя с шепота на крик. Никто, впрочем, разговоров этих не слышит, потому что ведутся они в кабинете начальника, при закрытых дверях, и сам начальник при этом не присутствует, удаляясь в дни посещений по своим личным делам.

После ухода посетителя Моше Беркович опять становится безразличен ко всему, и до следующего посещения ничем не выдает ни своего ума, ни знаний, ни даже желания жить на этом свете.

Санитарки почему-то считают, что Беркович родом из Венгрии. У этой идеи нет разумных оснований, как нет и ни единого доказательства. Именно поэтому она и нравится многим. В конце концов, если Беркович почти не говорит на иврите, не понимает ни по-английски, ни по-русски, ни даже идиш, то он, естественно, родом из Венгрии. Не убеждает? Ну, это ваши проблемы.

Кстати, посетитель разговаривает с Моше по-арабски, но кто слышал их беседы?

И, еще раз кстати, зовут посетителя Исаак Гольдмарк.

Мои экскурсы в историю Израиля последнего полустолетия время от времени становятся похожими больше на некие литературные реминисценции, нежели на строго аргументированный рассказ о точно известных фактах. Это естественно — точно известные факты можно найти в учебниках, я же вижу свою задачу в том, чтобы обнаружить в нашей истории скрытые пружины. Часто ничего не могу доказать. У меня есть определенные соображения о том, откуда взялся Моше Беркович, и какое к этому имеет отношение Исаак Гольдмарк. У меня есть определенные соображения о том, что может стать с Ближним Востоком, если Моше Беркович начнет говорить. А он начнет говорить, если им заинтересуются репортеры. А им непременно заинтересуются репортеры, если я напишу и опубликую то, что намерен написать и опубликовать. И тогда может оказаться, что я действительно прав, и легче от этого никому не будет. А если я промолчу? Оставлю мои соображения при себе или на дискете, которую никто не прочтет? Моше Беркович доживет дни в Бейт-авот, Исаак Гольдмарк доработает свою стипендию и, скорее всего, вернется в Соединенные Штаты. Если он и начнет что-то рассказывать знакомым, так кто ж ему поверит?

А мне? Кто поверит мне?

В 2021 году, как вы помните, экономическое положение Израиля было очень даже неплохим. Это потом начался очередной спад, увольнения и прочие общеизвестные прелести капитализма. В том же двадцать первом году в российские президенты вырвался Николай Евдокимов, а что это была за личность, рассказывать не приходится. Результат: алия резко возросла, и на историческую родину прибыл-таки давно ожидаемый двухмиллионный оле из России. Им оказался бердичевский старичок, знавший об Израиле только то, что это государство, где дают пенсию, и где его не достанет собственная дочь, вышедшая замуж за гоя.

В том же году произошла трагедия, о которой я уже рассказывал в «Истории Израиля» (глава «Из всех времен и стран»): сохнутовский пакид и русский оле изобрели машину времени и вознамерились вывезти на ней в современный Израиль всех евреев, какие когда бы то ни было проживали на нашей планете. Барак погиб в Испании XV века, и руководство Сохнута, думаю, не было этим очень уж огорчено. Планы у руководства были, как я теперь понимаю, несколько иными.

Доктор Исаак Гольдмарк репатриировался в Израиль из Соединенных Штатов после того, как сделал докторат по физике в Колумбийском университете. Поселился он с женой и тремя детьми в Петах-Тикве, Тель-Авивский университет предложил ему читать курс лекций по теории перемещений во времени (вот вам, кстати, пример дискриминации — «русский» хронодинамик Лоренсон в том же году сторожил склад в Раанане), а Сохнут пригласил Гольдмарка консультировать работу комиссии по расследованию событий в испанском городе Толедо в 1502 году. Вот тогда-то Гольдштейн и узнал о скрытой за семью печатями истории «абсолютной алии».

Конечно, идея Барака показалась ему не столько безумной, сколько не оправданной методологически. Государство не резиновое, оно не в состоянии принять сто миллионов евреев из прошлых веков. Скорее наоборот…

Вот это «скорее наоборот» он и изложил на заседании комиссии по расследованию. Получилось так, что именно в тот день в Бен-Гурион прибыл двухмиллионный русский оле, и в министерстве строительства всерьез начали поговаривать о закупке караванов, как это уже было лет тридцать назад. Доктор Гольдмарк был ученым, он мог и не продумать политические последствия своих расчетов, но руководство Сохнута думало именно о политике. Вот цитата (за точность ручаюсь) из выступления председателя сохнутовской комиссии по алие и абсорбции Моти Топаза: