Карен Налбандян - Возвращение в Арканар Страница 16

— «Тьма»!

— Что?

Петя сбивчиво обрисовал ситуацию.

— Не заблокировал последний? Действуй, стажёр!

Облившись холодным потом Ангелов вошёл в систему «Йормала» и опешил — на все корабли рассылались сигналы запуска. И рассылались не с адреса Совета. Терминал, с которого шли команды, принадлежал Институту Экспериментальной Истории. Пете стало страшно. Он вдруг представил себе неизвестных сумасшедших, вооружённых звездолётами «Тьма». Потом от сердца отлегло.

— Доступ-код я-таки сменил, а сейчас мы его заблокируем… — и осёкся. На экране возникло сообщение: ««Тьма-49» — введён мастер-код». И через секунду: ««Тьма-49» — активирован». Сабина среагировала мгновенно:

— В Мирза-Чарле. И без нуль-Т — мы в розыске.

…На берегу озера обнаружился очень древний флаер. Хозяин собирал малину где-то неподалёку.

Без малейших колебаний Сабина прыгнула в кабину.

— Но это же чужое… — промямлил Петя.

Сабина недоуменно подняла глаза.

…— Странники — вздор, молодой человек, — безапелляционно заявил доктор Бромберг, — вот где главная опасность!

Минное поле уже кончилось, и они шли мимо древних бетонных корпусов, тускло серебрившихся в лунном свете.

— Считалось, что они, — кивок в сторону корпусов, — делают историю. Автомобиль, спутник, компьютер, Интернет…, — (Услышав этот парад архаизмов, Антон улыбнулся), — а потом в один прекрасный день весь Интернет парализует неизвестный вирус.

— Гм?

— Ах да, это — терминология децентрализованных кибернетических сетей. И тогда они решают запустить вот это, — ещё кивок, — и, в качестве первой задачи дать ему разобраться с вирусом. Безответственность наказуема, но такой судьбы они всё равно не заслужили. …Да, молодой человек, знаете, каково это — автоматический штурмовой мини-танк Т-1 в машинном зале? Со всеми своими спаренными пулемётами… А если их — сотни?.. А в зале — лучшие умы тогдашней кибернетики? Всего четыре минуты, но к концу в живых оставались только Камилл — знаете Камилла? — ответ его, похоже, не интересовал, — да один мальчишка. И они-то смогли прекратить это безобразие. Но оно прорвалось в Интернет. И ещё полгода шло физическое уничтожение компьютерных сетей. Что тогда творилось! Что там сожжение Александрийской библиотеки — по сравнению с гибелью Интернета. Погибал целый мир! Йоттабайты уникальнейшей информации — данные, тексты, фильмы, дневники… Семьдесят лет трудов человечества пошли прахом! Огнемётчики, говорят, плакали! А всё-таки, я думаю, это было к лучшему. Децентрализованные системы запрещены, в фундамент БВИ вмуровано сто тонн старого доброго тротила. Да, похмелье было жуткое — но человечество, похоже, вернулось-таки в реальный мир. Мне кажется, что если б не это — мы всё ещё не добрались бы до звёзд. Сидели бы до сих пор перед очередной версией «Окон» и игрались, игрались, игрались…

Он замолчал. Руди огляделся по сторонам. Они шли по широкой улице, мощённой потрескавшимися бетонными плитами. В зазоры между ними пучками лезла буйная поросль. По обоим сторонам тянулись всё те же типовые корпуса. Толстые стены — сплошь в характерных выщерблинах. Оконные проёмы вообще напоминали пористую губку. Дорогу перебежал хорёк. Замер, покосился на невиданных пришельцев и побежал дальше — по своим делам. Где-то высоко в листве защёлкала птица.

— Not one would mind, neither bird, nor treeIf mankind perished utterly;And Spring herself, when she woke at dawnWould scarcely know, that we were gone?…, [3]

— задумчиво пробормотал доктор Бромберг и уже обычным свои скрипучим голосом продолжил, — Кстати, молодой человек, обратите внимание. Лёгким пинком он опрокинул лежавший посреди дороги пластиковый ящичек. Оттуда выкатилось что-то круглое, ребристое.

— Граната Ф-1. На Балканах мы называли их «Старыми черепахами». Полвека — а в масле, как новенькая. Вот как умели делать в старину.

Руди подобрал артефакт — не забыть передать Джереми для музея. Бромберг усмехнулся, потом прислушался к едва слышному писку и полез в карман. Пищала небольшая коробочка.

— Вот, извольте, ещё пример. Сталкерский антиполицай. Как склепал его Джеки-Инженер в восемьдесять восьмом, так сорок лет с лишним лет и пашет… А где теперь сам Джеки? — Бромберг ещё раз усмехнулся и нажал на кнопочку. Коробочка заговорила: «…ского Руди, Сабину Крюгер, Джереми Тафната и Петра Ангелова — задержать. Представляют особую опасность. Повторяю: всем постам Аварийной службы…»

Бромберг саркастически поднял бровь.

— Ну, так кто и кого должен задерживать? Ладно… Пойдёмте, Руди, пойдёмте… За минные поля они не заходят.

Некоторое время висело тяжелое молчание, нарушаемое равномерным хрустом стекла под подошвами. Наконец, Бромберг не выдержал:

— Вот вам и ещё один заброшенный полигон человеческой безответственности. Как Эйномия — для релятивистов, Радуга — для нуль-физиков и Арканар для историков, социологов и экономистов. И всюду это равнодушие. Не думаю, чтобы судьба арканарцев волновала историков больше, чем судьба местных землероек — нулевиков Радуги. Лес рубят — щепки летят, а цель оправдывает средства.

А между тем эксперименты продолжаются — но уже над всеми нами — Арканар больше не замкнутая система. А Земля всего лишь сторона в феодальной вой… — безо всякого предупреждения он резко ударил Антона в голень. То есть собрался ударить — защитный рефлекс сработал мгновенно, Руди поставил блок и едва успел остановить собственный рубящий удар у самого горла доктора.

— Dumkopf! Мина! — прохрипел Бромберг, — и не наша, между прочим.

— А чья?

— Их, — последний кивок в сторону корпусов.

— Прошу прощения…

— Бывают…ошибки, — и, потирая шею, как ни в чём не бывало продолжил, — вернёмся к нашим баранам. Слышали ли вы о Последнем Доводе Земли?

— Это что?

— Вы про Ламондуа слышали?

— Разумеется. Создатель Нуль-Т.

— А про Гофмана, Маляева?

— Исследователи Волны? — с сомнением предположил Руди.

— Исследователи… Гофман покончил с собой, поняв, что они натворили. Маляев довёл его работу до завершения. Отец нуль-бомбы.

— Это же фантастика!

— Может и так… А, кстати, вот мы и дошли до мест обитаемых. Тут тоже мины, но уже наши. Если вам от того легче.

В кармане у Руди запищал видеофон. Он выслушал сообщение, стремительно мрачнея, размахнулся и зашвырнул видеофон куда-то в середину минного поля.

— Скажите, а кому вы ещё рассказывали про нуль-бомбу?

— Симонову, Александру Васильевичу.

Антон задумался. Мысль, пришедшая ему в голову, была абсолютно дикой. Дядя Саша… нет, не могло быть… Но — непрерывные провалы наблюдателей в Арканаре? Что могут сделать с человеком пятнадцать лет существования в шкуре феодального хищника? Безнаказанности? Ничем не ограниченной власти? В какой момент коммунар становится экспонатом музея? Но — дядя Саша? Наставник? Но — Сабина? Сдал же он эсторцам Сабину?

Решение было принято.

— Размышляете? — Поинтересовался Бромберг, — А как вы собираетесь выбираться? Если на Нуль-Т — так угодите точнёхонько в СГБ. Или вам туда и надо?

Антон промолчал.

— Ладно, Руди, чёрт с вами! Могу предложить свою нуль-камеру. Нерегистрированную.

Сотрудник СГБ хотел что-то сказать, потом махнул рукой.

— Спасибо, доктор Бромберг!

— Не за что, молодой человек.

…Заседание решили устроить за закрытыми дверями, в кабинете Симонова. В некотором роде кабинет этот тоже был музеем — на стенах висели щиты и холсты самого Катэ, а за стеклянной витриной — особо ценный экспонат — фамильный меч донов Кси.

Дон Кондор собрал у себя людей, которым мог доверять безоговорочно. Учеников.

Стелла и Слава Цюрупа — с ещё мокрыми волосами — их выдернули с Гавайев, прямо посреди медового месяца. Удивительно красивая пара. Наблюдатели нового поколения, из тех, кого готовили для полномасштабного вмешательства.

Казимир Сташевский. Именно ему пришлось разгребать кровавый бардак в Арканаре. Бок о бок с Аратой, доном Кси и Пэртой Позвоночником, он участвовал в штурме Бау. Тогда им удалось подготовить великолепную дисциплинированную армию. Продумано было, казалось, решительно всё. Кто мог знать, что барон со всей дружиной окажется в замке? Кто, в каком бреду, мог предполагать, что со стен их встретят плотным огнём артиллерии? Изобретение пороха — важнейшая веха в развитии любой цивилизации. За ним следует кризис такого масштаба, что любой историк дал бы себя четвертовать — за одну лишь возможность наблюдать его. В другое время дон Кондор бросил бы все дела, чтобы лично присутствовать при этом событии. Но в случае Арканара он едва удержался, чтоб не объявить мерзавца-изобретателя в listedandwanted[4]