Леонид Кудрявцев - День без Смерти (сборник) Страница 17

И Аол согласился…

И тогда пришелец сказал Аолу:

“Видишь, идет Мона?”

“Да”, — отвечал Аол.

“Побей ее”, — сказал пришелец.

“Зачем?” — удивился Аол.

Пришелец снова загадочно улыбнулся.

“Ты побей — увидишь”.

Аол долго не решался, но пришелец все настаивал и настаивал, и тогда он как-то у ручья, все-таки отважился и толкнул ее. Она отодвинулась, уступая ему место. Тогда он хлопнул ее по щеке.

“Что тебе, Аол?” — удивленно спросила она.

И он ушел.

“Избей ее, — говорил пришелец. — Избей и возьми”.

“Она невеста Эло, — отвечал Аол, но на следующий день он-таки избил ее, а потом сделал своей женой.

Он издевался над своей женой, рвал волосы, избивал до кровавых синяков… И чувствовал при этом удовольствие.

Но пришелец сказал:

“Это еще не власть”.

И дал Аолу оружие.

“Убей Эло”, — сказал он.

И тогда Аол на мгновение проснулся.

“Вчера я отнял у него невесту”, — сказал он.

“Да, — сказал пришелец. — Это власть”

“Сегодня я хочу убить его самого”.

“Да, — сказал пришелец. — Это власть”.

“А завтра кто-нибудь захочет мою жену”.

“Нет, — сказал пришелец. — Ты не понял. Обожди”.

“А послезавтра кто-нибудь захочет убить меня”.

“Обожди, — сказал пришелец. — Ты не понял”.

“Ты болен”, — понял Аол.

“Обожди”, — сказал пришелец.

“Ты заразен”, — сказал Аол.

“Обожди”, — сказал пришелец.

“Ты заразил меня”, — сказал Аол.

“Обожди”, — сказал пришелец.

Но Аол убил его.

Затем он убил Мону — она знала, что такое рабство.

Затем он убил себя. Он знал, что такое ВЛАСТЬ.”

Айя сидела тихо-тихо, не шелохнувшись. Ее большие, огромные глаза светились в темноте.

— Страшно, — наконец сказала она. — Ты рассказал плохую, страшную сказку. Да и не сказку вовсе…

Она зябко передернула плечами и, вытянувшись, нырнула к нему на грудь. Тело у нее было холодное, просто закоченевшее.

— Я сама виновата, — прошептала она, прижимаясь тесней. — Тебе было плохо, а я все настаивала и настаивала… И ты взял и рассказал такую историю Страшную.

Страшную, согласился Донован. Бедный Аол. Он совсем не знал, ему даже невдомек было, что пришелец — это только разведчик, только первая ласточка чужого мира, и что к ним скоро нагрянет целая орава пришельцев со специально разработанной и хорошо отрепетированной методикой обучения цивилизаций с более низкой ступенью развития и начнет обучать аборигенов, как нужно жить, как порвать с этой рутиной, с этим топтанием цивилизации на месте, с этим бесконечным, бесполезным бегом по кругу, чтобы двинуться вперед, семимильными шагами к прогрессу… Беда только, что это будет чужой прогресс.

Айя успокоилась, согрелась.

— Ты мне не будешь больше рассказывать таких страшных историй? — попросила она. — Хорошо, обещаешь?

Донован сглотнул тугой ком слюны. Закрыл глаза.

— Обещаю, — наконец сказал он. — Тебе — нет.

Глава четвертая

Он проснулся резко и сразу, будто его кто-то толкнул. Утро было свежим и солнечным. Это Чувствовалось сквозь закрытые веки, но он не стал их Открывать — по ним бегали резвые солнечные блики. Он усмехнулся и представил, как Айя стоит на пороге хижины и зеркальцем пускает ему в глаза солнечных зайчиков, а сама, еле слышно шевеля губами, шепчет заклинание: “Вставай, лежебока!”

— Солнышко-солнышко, — сказал он и прикрыл глаза рукой, — доброе утро!

Айя радостно взвизгнула, вбежала в кампаллу и бросилась к нему на грудь.

— Вставай, ле-же-бо-ка! — восторженно завопила она и принялась его тормошить. Он снова притворился спящим. Тогда она попыталась вывалить его из гамака просто на пол, но он расслабился, сделался тяжелым и вовсе не собирался помогать ей в этой затее, и тогда она отстала.

— У-у, тяжелющий! — вздохнула она и снова взорвалась на высокой ноте: — А ну, вставай!

Он сладко причмокнул губами и приоткрыл один глаз. Она засмеялась.

— Солнышко высоко?

— Высоко, высоко!

Он открыл второй глаз.

— А море спокойно?

— Спокойно, спокойно! — А я небрит?

Она рассмеялась и протянула ему зеркальце.

— Ты как морская шушандра!

Он посмотрел и улыбнулся. Двухдневная щетина искрами вкрапилась в его лицо.

— Тогда вперед!

Он вывалился вместе с ней из гамака, стараясь не зашибить вскочил на ноги и, забросив ее за спину, галопом помчался к Лагуне.

— Ура-а! — звонко на всю Деревню закричала Айя и немилосердно замолотила пятками, пришпоривая своего скакуна.

Донован диким аллюром проскочил рощу, выбежал на берег, на всех парах влетел в воду, но здесь уже не удержался на ногах и они с хохотом и визгом, с тучей брызг, с шумом и плеском полетели в холодную гладь.

— Бр-р-р! Холодина! — отфыркиваясь, выдохнула Айя, окатила Донована водой из-под ладошки, засмеялась и нырнула от него в глубь Лагуны. Она вынырнула метрах в семи-восьми впереди, крикнула: — Дылда, догоняй! — и снова нырнула.

Донован уже хотел броситься ей вслед, но непроизвольно оглянулся и увидел, как по берегу, пыля песком и выбросив в стороны длинные суставчатые лапы, мчит “богомол”, а из кабины выглядывает Ратмир и машет ему рукой.

“Богомол” подкатил поближе, крутнулся на месте и стал, подтянув под себя лапы. Из кабины выпрыгнул Ратмир, тщательно выбритый и не менее тщательно причесанный, и, увязая в песке, зашагал к нему.

— С добрым утром, Донован, — поздоровался он, подходя, и остановился на самой кромке берега.

Донован кивнул, буркнул приветствие и начал выходить из воды.

— Нам пора, — сказал Ратмир, не глядя на Донована. — Позови Айю, она обещала показать на лабиринт.

Донован выбрел из воды и устало, разбито опустился на песок.

— А я, признаться… — Он скрипнул зубами и перевернулся ничком. — Забыл я обо всем, Ратмир.

Ратмир вздохнул и сел рядом с ним.

Вот и все, с болью подумал Донован. Где ты, мой солнечный зайчик?

Айя выскочила из воды и прямо так, мокрым холодным лягушонком, прыгнула ему на спину.

— Чего ты меня не догонял?

Донован обернулся, поднял ее на руки и встал. Через силу улыбнулся.

— Да так… Нам пора в Город.

— Ну, вот, — Айя насупилась и исподлобья посмотрела на Ратмира. — Будто мы среди дня не можем туда поехать…

— Надо, — сказал Донован и опустил ее па песок. — Понимаешь, надо. — Он вздохнул. — Сбегай, пожалуйста, принеси мне одежду.

Айя выскользнула у него из рук и медленно, всем своим видом выражая недовольство, направилась в Деревню. Она поминутно останавливалась, оглядывалась на Донована, в надежде, что, может быть, он все-таки махнет рукой на этот Город и позовет ее назад. Вид у нее было очень обиженный.

Иди, молча кивнул Донован и отвернулся.

Ратмир посмотрел на Донована, достал из кармана брюк тюбик депилата и аккуратно надрезал его.

— Возьми, побрейся, — сказал он, протягивая тюбик.

Донован молча взял тюбик и, глядя в воду себе под ноги, как в зеркало, снял с лица ржавую щетину. Обмыв лицо, он обернулся, чтобы отдать тюбик Ратмиру, но вместо него прямо перед собой увидел запыхавшуюся, раскрасневшуюся Айю. Ком одежды лежал тут же, на песке, а она стояла рядом, глубоко, с надрывом, дыша, и протягивала ему полотенце. Видно, пулей назад летела.

Он улыбнулся.

— Спасибо, кроха, — поблагодарил он и взял полотенце.

Айя расцвела.

— Только сперва меня, Дылда! — крикнула она громко и требовательно. — Сперва меня…

Донован усмехнулся. Обмотав полотенце вокруг шеи, чтобы не мешало, он схватил ее в охапку и с силой зашвырнул в Лагуну. Айя завизжала, задрыгала в воздухе ногами, плюхнулась в воду и сразу же, как ошпаренная, выскочила на берег. Донован поймал ее, укутал в полотенце, как в простыню, стал растирать, а у нее глаза от удовольствия стали масляными, превратились в щелочки, и она даже похрюкивала.

— А теперь, — сказал Донован и легонько шлепнул ее, — шагом марш в машину.

Айя отпрыгнула в сторону и обиженно стала пятиться к “богомолу”. Губы она нарочито надула, как две оладьи, но в глазах прыгали смешливые бесики.

— Бесстыдник ты, Дылда, — проговорила она. — Рад, что здоровый вымахал — знаешь, что сдачи не дам…