Ефим Зозуля - Эскадрилья всемирной коммуны Страница 17

Юлия похудела за это время. Она не сводила глаз с говоруна, шептала:

— Вы гипнотизер, вы гипнотизер! Курковский продолжал:

— Ваша душа спала, как волшебная спящая красавица. Я пришел озарить вас, пришел звать вас к восстанию личности, к новой яркой яви!

— Удивительно, как она не замечает его театральности! — подумал Титов: — я гораздо лучше играю роль шпиона, чем он — роль соблазнителя.

Титов передал вести из «Союза Золота» Курковскому. Тот нахмурился:

— Они дураки. Думают, синий камень — шуточка. Дураки! Впрочем, мы обделаем дельце задолго до ноября. Девочка — видели — готова. Но ведь легко сказать — взорвать. Разве можно надеяться взорвать площадь в несколько квадратных верст? Наконец, авиотанки вывозятся в пограничные области. Они там совсем потеряли головы! Слушайте, дружище (Курковский подхватил под руку Титова). Вы храбрый человек? Я предлагаю вам рискованнейшее дело. Ставка: смерть или бессмертие. Мы захватим машину и секрет синего камня. С ними мы победим мир. Ведь этот старик — он мог бы сейчас повелевать всей планетой, а он сидит и ест вареную картошку. Заметили вы его обеды? Любой рабочий ест лучше, я не говорю об инженерах. Не знаю, это рисовка, не знаю, просто скверный плебейский вкус. Словом, мы с вами можем сделать хорошее дельце, если только я уломаю Юлию и заставлю ее отдать мне связку ключей.

— Но для этого нужно, чтобы Пеллеров уехал.

— Это налажено. Я могу особым аппаратом из соседней комнаты подавать радиограммы. Получив радиограмму-вызов, Пеллеров вытряхнется отсюда, мы все обделаем днем, пристукнув старуху…

— А стража?

— Стража! Ведь мы здесь живем. Никто ничего не заподозрит… Впрочем, мы еще одну попытку сделаем — выкрасть синий камень через подземный ход, через подкоп…

Тут Курковский споткнулся:

— Вы о подкопе не знали? Совсем забыл, что вы еще на испытании. Впрочем, вы сдали экзамен. Думаю, можно довериться вам?

— Мне было бы обидно, если бы вы и теперь боялись меня, — произнес Титов: — надеюсь, вы сделаете меня своим пайщиком, когда реализуете барыши от вашего замысла? Больше мне ничего не надо.

— Отлично. Вечером сегодня я вам покажу подкоп. Во всяком случае я никогда не соглашусь взорвать заводы, если бы даже это было возможно. Скорее, я соглашусь умереть.

— Я разделяю ваше мнение, — на этот раз совершенно искренне согласился Титов: — а как вы думаете, — согласится эта самая Юлия заключить с нами союз?

— Со мной она заключила уже некоторого рода союз, — засмеялся поганым смешком Курковский: — сознаюсь, девица — огонь. Но теперь нужно убедить ее, что она создана для славы, что она рождена управлять. И тогда дело в шляпе.

— Действительно ли, как я слышал, она не родная дочь Пеллерова?

— Приемыш. И от знатных родителей.

— Ну, так я думаю, вам удастся ее уломать. Закваска много значит.

— Я думаю, удастся. Она влюблена в меня, как кошка. А у женщины ведь это много значит…

— Я еще хотел бы спросить вас, что вы думаете о Торне? В него за границей веруют, Торн у всех на языке.

— Торн, говорят, изобрел новые истребители. Ему принадлежат самые жестокие изобретения нашего века. Но ведь они не учитывают пластинок Пеллерова. Пластинки обессмысливают всю химическую войну. Свойство их таково, что они поглощают все изобретенные удушливые газы, окисляясь ими. Работая одновременно с кислородными разрядителями, они превращают химвойну в детскую забаву.

— Но ведь есть еще воздушная война, есть еще сверхтанки и глушители, которые впервые применялись в войне 31 года?

— Есть еще много вещичек, о которых мы с вами не слыхали. Теперь в Америке целые военные города. «Союз Золота», «Союз Голубой Крови» и «Общество миллиардеров» образовали трест. Наступают дни финала. Кто-то должен победить. Сейчас штатские люди и организации в Америке — придаточный орган при военной туше. Грядут огненные дни. Это будет времечко, когда нужно успевать захватывать положение в обществе. Капитализм победит — и тогда…

— Тогда?

— Тогда девяти десятым человечества будут делаться при рождении «прививки кротости». Создастся армия скотинки, послушной, старательной, здоровенной, как все идиоты. Остальные будут прекрасно жить! Это будет сплошная радость! Вы любите золото?

— Гм…

— Я очень люблю золото. И думаю, что у меня будет его достаточно… Однако, мы чересчур разболтались. Вы хотите сегодня осмотреть наш подкоп? Сегодня я возьму вас на заседание ордена «Твердый знак». До ночи!..

8. Подземелья

— Кто идет?

— Из дома Пеллерова.

Синяя уральская ночь. Осенняя прозрачность. Ветер в горах.

Курковский торопится. Титов еле за ним поспевает. Вдруг он свернул куда-то вбок. Вот он отворачивает в сторону плитняк, открывается узкий колодец. Кнопка звонка.

— Эге, да у вас даже лифт устроен — смеется Титов, — усаживаясь рядом с Курковским в бадью.

Электрическая проводка. Сырые стены подземелья. Извилистые ходы.

Курковский опять торопится. Титов щупает на ходу электрический револьвер, обычный, каким вооружена вся красная армия.

— Наклонитесь! — кричит Курковский.

Вдруг ослепляет яркий свет. Они в громадной зале. Колонны. Скамьи. Оружейный склад. В дверях часовые. Десяток людей за столом.

Титов узнает двух инженеров. Других он, кажется, не видал. А это кто в углу? Титов кусает губы, чтобы не выдать себя: Вардин, которого Титов сам, своими глазами, видел в покойницкой, подал ему условный знак, знак агента Г. П. У.

— Объявляю заседание открытым! — говорит инженер Сургин: — в повестке дня суд над шпионом Титовым, начальником Г. П. У.

Титов вскочил. Но Вардин опять делает ему знак. Титов держит рукоять револьвера.

Курковский кривит губы в улыбку:

— Успокойтесь, товарищ Титов.

— Обвинение, — продолжает инженер Сургин, — в следующих поступках: первое, попытка запутать Курковского в убийстве Вардина. Между тем, Вардина убил орден «Твердого знака». Второе — Титов проник в тайны заговора, втерся в доверие Курковского и даже добился командировки в «Союз Золота». Третье — по-видимому, он предполагал расстроить заговор, предупредив Пеллерова и власти о замышляемом. Признаете себя виновным, подсудимый?

Титов во время медленных слов инженера успел разглядеть подземелье. В углу был склад бомб.

— Что если пустить их и самому с ними взлететь в воздух? Дня этого достаточно выстрелить в ворох бомб.

— Вы должны были, друзья, прежде всего разоружить меня, а после уже разговаривать. Разве можно судить в помещении, где лежат бомбы? Вы наивны, друзья! Достаточно мне выстрелить в провода — чтобы мы все оказались в темноте. К чему так глупо рисковать жизнью, как вы рискуете?

Кое-кто беспокойно оглянулся на бомбы. Курковский сказал:

— Вам тоже, милейший, не захочется умирать. Мы вас привели сюда не убивать. Мы вас привели сюда объяснить, что вы имеете дело с хорошо налаженным аппаратом. Вы понимаете, как мы узнали о вас? Вы дали расписку в получении документов и бумаг для «Союза Золота». Вы забыли, что почерк — это ваш паспорт! Теперь, чего мы от вас хотим? Хотим предложить вам миллион долларов за инструктирование в управлении аппаратом «Це».

— Почему миллион, а не два?

— Потому что второй миллион вы получите, если согласитесь поступить механиком на аэротанк.

— Так. Но где гарантия, что я, выйдя на свет, не заявлю тотчас о вашей организации? — спросил Титов.

— Гарантия? Мы вам ее покажем, для этого вас и привели сюда.

— Мигрин! — крикнул Курковский.

Подошел тот, кого принял Титов за умершего Вар дина.

— Проводите арестованного подземельем под дом Пеллерова. Покажите заряженные, готовые ко взрыву щели. Он поймет, что завод в наших руках и что взорвать его мы можем в любую минуту. Нам нужно не это. Если милейший начальник Г. П. У. захочет, он спасет от гибели изобретения Пеллерова: он будет молчать.

— Идемте.

Титова повели. Он шел впереди. Его страж — сзади. Вдруг Титов услышал шепот.

— Товарищ Титов, это я — Вардин.

— Черт возьми, но ты убит.

— Убит Мигрин. Я его выделал электрическим всасывателем под Вардина, а себя под него. Понятно?

— Но даже я ошибся. Кто его отравил?

— Я.

— Что со мной сделают?

— С вами? Ничего. Выпустят. Только вы не бойтесь. Все их батареи будут разряжены. Кучка сумасшедших. Я думаю, мы их обезвредим в скором времени. Главное тешить их мыслью о синем камне, тогда они будут беречь лучше нас товарища Пеллерова…

Когда Титов приведен был снова в зал, судьи спросили:

— Согласны ли вы на сделанные предложения?

— На второе — да. Быть механиком я согласен. А если я обучу вас — вы меня отравите, как поступили с Вардиным.