Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1 Страница 18

– Позвольте представиться, – мигом сориентировался тот, – сравнительно новый мэ-нэ-эс кафедры, Эдуард Птицын. Для вас Эдик.

– Великая честь! Думаете, приподниму? – женщина чуть отклонилась и смерила парня взглядом. – А десять галантных слов подряд – не слишком ли много для математика? Простите, я хотела сказать трудно… не слишком трудно для математика?

– А «ирония – оружие беззащитных», сказал кто-то из писателей – чуть напрягшись, парировал молодой человек. – А слов – одиннадцать.

– Ах, мы даже такие! Способны к тому же связно, – Галина Андреевна подняла брови. – Тогда совет: представляйтесь «Эдуард Орлов»! Успех вероятнее. Впрочем, продолжайте, м.н. с, вы на верном пути… вот только куда… я открою чуть позже.

– Предлагаю выпить за вас – одинокую и таинственную!

Птицын, не чуя мышеловки и полагая, что стадия, в которой он находился, позволяла большего – решил идти напролом.

– Ну, вот это ожидаемо. Примерно так, года три назад, начинал Самсонов. Можете заметить – прогресс налицо, – она кивнула в конец стола. – Сколько на кафедре? Вы ведь пришли сразу за Бочкаревым? С полгода?

– Восемь месяцев… упустил ставку, старшего… так как насчет тоста?

– А был?

– Ну, как же… за вас, – легкое смущение пробежало по лицу Эдика. Напор явно упирался в стену.

– Что ж, спасибо за внимательность! – женщина подняла пустой бокал.

Ухажер покраснел и завращал головой в поиске вина.

– Галина! – раздался позади рык. – Давай налью! – Байтемиров с бутылкой красного и уже маленькими глазками стоял не очень уверенно. – Шо за безобразие, черт возьми! Совсем распустили мужиков… Сами пьют, а вам не наливают! Твое здоровье, королева!

– Ой, замечательный тост! Выпью с удовольствием, Тимур Егорович!

– Да, да, ваше здоровье, – поспешил присоединиться Эдик и, ругнувшись про себя, опрокинул рюмку.

Улыбка довольства не сходила с лица женщины ни на мгновение, пока игристое вино не оставило хрусталь. Было видно, что Галина утолила желание не только выпить.

Птицын последние полчаса налегал на водку, причем уже-таки залихватским образом. Видимо, артподготовка, по его мнению, была позади. Однако предмет кандидатской великого Менделеева славится особым качеством – доводить дело до конца. Именно в тот злосчастный момент Байтемиров отошел, а Эдик уже отчаянно решился на проверенный, как утверждал один из коллег, прием, поднимающий статус на небывалую высоту. Он доверительно наклонился к собеседнице, на что, как ошибочно считал, имеет право, и членораздельно, но важно произнес:

– Галина, вы не читали Анри Мюрже «Сцены из жизни богемы»?.. – поднятая бровь, как и пауза, должны были «увесить» значимость вопроса. – Малоизвестный прозаик девятнадцатого века, – добавил он. – М-могу уступить… на время. – Незадачливый ухажер улыбнулся, ожидая того же. И не ошибся.

– Милый Эдик, – улыбка показалась парню обворожительной, – я могу вам устроить такие сцены из жизни, которые напрочь затмят вашу ранимую память о Богеме. Кстати, почему у нее такое пафосное имя?

Обалдевший парень уставился на Галину.

– У к-кого? – выдавил, наконец, он.

– Ну, у кого же, у Богемы, эрудит вы наш, – женщина вздохнула. – Вот видите, мой мальчик, как легко клюнуть на крючок. Сегодня вы опять упустили ставку. Видно, слова женского рода – ваша ахиллесова пята. – Галина вдруг рассмеялась, – даже пята, и та женская! Выползайте! И сторонитесь дам не своего возраста. Правда, один плюс гарантирован – они не замечают конфуза. Вы ищите этот математический знак? Так он в другом – дамы постарше не распространяются о мужских неудачах. Э-э-э? Вы еще реагировать способны?

Она пощелкала пальцами перед его лицом. Эдик вздрогнул. Он на самом деле смотрел уже мимо и обреченно.

– Так вот, если предложенный путь устраивает, пу-у-уть, – повторила Галина, приблизившись к самому лицу соседа, – помните, я обещала его указать? Тогда могу познакомить с одной интересной блондинкой в годах. Но будьте прагматичнее, берите пример с меня. Я не сложно выражаюсь? О, господи! – Женщина всплеснула руками, – так быстро!

Шок прошел, и молодой человек, приходя в себя, пробормотал:

– Пример? С вас?

– Ну, да, – Галина Андреевна, понимая момент, наклонилась к самому уху Эдика и прошептала: – скажите, милый, Бочкарев пьет? – И, прежде чем тот снова погрузился в коматозное состояние, быстро уточнила: – я имею в виду, сильно выпивает? Не замечали?

– Что это вы уединились? – неизменно веселый Самсонов буквально вырулил, чтобы не опрокинуть стул напротив. Стараясь отодвинуть его рукой и дважды при этом промахнувшись, он, наконец, сел:

– О чем шепчутся голубки? Помочь? Почему не танцуем даму?

– О прозе и о повторах чужих ошибок, – женщина многозначительно посмотрела на него. – Не вы ли виновник всех тяжких молодого импровизатора?

– Ни в коем случае! – Самсонов постарался придать тону возмущение. – Хм, проза… я люблю детективы! – и подтянув чей-то бокал, тоже выпил.

– С тех самых пор, как надоел приём с Мюрже? Женской половине университета? Так поделитесь с коллегой, – она кивнула на Эдика, – зачем же подставлять? Или подтанцовки важнее?

– В смысле? – Самсонов недоуменно склонил голову.

Вилка с огурцом застыла на полпути.

– Толстой называл детективы подтанцовками у сохи. То есть около серьезной литературы. Берите на вооружение новый прием, дарю – половина зала не слышала даже о сохе!

– Галочка, мне кажется, ты не точна, – сквозь смех почти пропела Толстова с другого конца. Всё это время, развлекаясь, она наблюдала за ними.

– Успокойся, в лабиринтах интеллекта моих рыцарей это замечено не будет. Полагаю, как и твоя осведомленность. Ведь сейчас момент, когда неточности предпочтительны и кажутся гениальными.

– О чем это вы?.. – снова напрягся Эдик.

– О чем, о чем… о стилистике, милый Дон Кихот. Только о ней, – с этими словами она весело щелкнула того по носу. – К тому же вас должно радовать, что любовные интрижки переплетаются еще и бумагой. Именно такая форма считается некоторыми съедобной, – она кивнула на Людочку. – Так что, приосаньтесь, вы не одиноки в банальных предпочтениях.

– К-какой бумагой? П-поясните! – не унимался Птицын.

– Ого! Требовательность к истине сильнее алкоголя! Как вам это нравится? По-моему неожиданность вечера! – Галина Андреевна театрально откинулась назад.

– Н-е… – промычал Самсонов. – С детективом понятно…

– Еще как! Диалоги, коих миллионы, написаны рассказчиком по фамилии «следователь». Заполняешь промежутки томным обсуждением или просто – трусами, нанимаешь редактора и шедевр готов!

– Я н-не о том!

– О подтанцовках?

– О каких п-подтанцовках? – Вмешался Птицын входя в «штопор».

– Да вот, с дамой напротив… не желаете? – она, взяв того двумя пальцами за подборок, повернула голову в сторону Людочки. – Боже мой, до чего заставляют опускаться! До сводничества! – и озорно подмигнула Самсонову.

– Я н-не против, – «мэ-нэ-эс» попытался встать, но Самсонов остановил его.

– Пос-слушай… а Бочкарев пьет? – Эдик посмотрел на коллегу, уже не мигая и забыв куда поднимался. Плод Менделеева довершал своё дело.

– Бочкарев? – Самсонов неуклюже повернулся к залу. – Н-нет, т-танцует!

– Я имею в виду в-вообще?.. – пробормотал Птицын.

– И вообще… тоже больше танцует, гад. А я, по всей видимости, хорош.

– Неожиданно точная оценка состояния, – усмехнулась Галина Андреевна.

Никто не реагировал.

– Я пригласил… разрешите, – почти уверенной походкой, для которой понадобилось всё его мастерство, Самсонов подошел к Толстовой. Та нехотя встала и погрозила из-за спины Галине кулаком.

Что отказывать Людочка стеснялась, какого бы качества не было приглашение, стояло не последним в расчетах той. Галина Андреевна проводила пару торжествующим взглядом.

– Ладно, молодые люди, – она поднялась, – добирайтесь до дому сами. На этот раз провожать не буду! Пока.

– Д-дая з-здесь один!.. – попытался возмутиться Эдик.

– Надо же, заметили! Значит не всё потеряно. А одни, мсье, вы останетесь только через секунду. Адьё!

Тот уныло посмотрел ей вслед.

Утро, как и всякое утро после юбилеев, было тяжелым. Самсонов проснулся дома около десяти. Он полежал с минуту, глядя в потолок, и вдруг услышал звон тарелок. Накинув халат, медленно, стараясь вспомнить, кто бы там мог быть, хозяин прошел на кухню. Посуду мыл Бочкарев.

– Уфф… А я думаю кто это?

– Примешь? – Бочкарев указал на полный бокал вина.

– Не… лучше водки.

Самсонов с трудом сделал шаг к холодильнику и открыл его – напротив, в банке с рассолом, понурив голову, плавал одинокий заморенный помидор.

– Так вчера выпили всё, – бросил гость.

– Ё-моё! Придется вина, – проворчал хозяин.

– Да тоже последний бокал.

– Не добивай, – и, залпом осушив остатки, он присел. Тонкие куски колбасы уже чуть приподняли края-крылья, пытаясь взлететь. Примерно о том же мечтал хозяин.