Наталья Лебедева - Племенной скот Страница 19

Слезы покатились у него из глаз. Алена рванулась было к нему, но он замахал рукой, чтобы шла, чтобы не смотрела.

И Алена вышла из дома. Идти пришлось задами, потому что деревня уже просыпалась. Перебежками, пригибаясь, достигла она околицы, а там уже, поняв, что никто ее не видит, распрямилась и пошла по полю.

Она шла и шла, поначалу стремясь уйти от деревни подальше. Но когда солнце стояло уже высоко, и туман почти рассеялся, Алена вдруг поняла, что не знает, где искать Финиста и где тот Ирий-сад, райское место, куда улетают на зиму птицы и где живут Гамаюн и Сирин.

Алена остановилась, глядя на край поля, где в лесной тени прятался последний клочок тумана, похожий на спустившееся на землю облако.

«Сесть бы на то облако, – подумала Алена, – и полететь по небу. Прямо туда, в рай…»

Она пошла было к туману, но дунул ветер, и легкое облачко растаяло, лишь влажная капля коснулась Алениной щеки: словно кто-то плакал, жалея ее.

Алена растерянно оглянулась. Вокруг были только поля, леса, да поблескивала за спиной речка. Помочь было некому. И тогда, сев на маленький холмик на краю поля, Алена начала думать, потирая пальцами виски.

Ей пришло в голову, что надо бы посоветоваться с кем-нибудь знающим. А самыми сведущими в окрестных деревнях были Чмыхало. Алена поднялась и пошла в сторону Проскурина. Слева вдалеке высились на фоне неба высокие терема и купола церквей превратившегося в город Маслово.

Идти было не так уж далеко, но Алена все равно спешила: налетевший ветер приволок откуда-то и развесил по небу серые облака. Сразу стало немного зябко, к тому же из-за горизонта выползала свинцовая туча.

Проскурина Алена достигла с первыми каплями дождя. Время не подошло еще и к обеду, а день померк, и даже смотреть стало неприятно, таким серым казалось все вокруг.

В избе Чмыхало странно пахло: и не травами, и не едой, а вообще не поймешь чем, резким и сбивающим с толку.

Старшая Чмыхало сидела за столом напротив входа и перебирала гречку. Средняя развешивала на веревке возле печи длинные стебли трав на просушку. Маленькой не было видно.

Женщины были похожи: обе высокие, крупные, с тонкими штрихами черных усов под крупными носами, с узкими плечами и массивными задами. Их ноги в разрезанных спереди коротких валенках были толстыми и отечными.

– Болеет кто? – со вздохом спросила Алену старшая Чмыхало.

– Нет, тетенька, – ответила Алена. – Я просто… Можно дождь у вас переждать?

– Дождь? Ну пережди, – Чмыхало нахмурила брови. – А идешь-то куда? Да еще одна.

– Ирий-сад ищу.

Женщины переглянулись и прыснули от смеха.

– Ирий-сад? А зачем же тебе Ирий-сад?

– Жених у меня там, тетенька, – от смущения Алена заговорила совсем тихо.

– Жених?! – Чмыхало посмотрела на Алену с сомнением. – Дай-ка лоб твой пощупаю… Бредишь ты, девка.

– Вот те крест – не брежу! – Алена вскочила и истово перекрестилась, ища глазами красный угол. Однако икон в избе не было.

Чмыхало слушала с неодобрением, облокотившись о стол. Дочь ее стояла у печки, сложив на груди руки, и не сводила с Алены внимательного взгляда. Даже младшая вынырнула откуда-то из глубины дома, узенькая, рыжая, похожая на ласку.

– Прилетал, говоришь? – переспросила Чмыхало.

– Прилетал.

– Значит, порча на тебе должна быть. Скальпель мне и водки.

Алена немного испугалась.

– Не надо водки! – попросила она. – Откуда порча?

– Ох, девка, – вздохнула Чмыхало, протирая водкой принесенный внучкой узкий длинный нож, – все вы с порчею, к кому гости с Ирия являлись. Давай-ка, голову наклони.

Замирая от страха, Алена наклонила голову. Чмыхало провела пальцами за ее ушами, и вдруг в одном месте Алена почувствовала укол, словно нажали на засевшую под кожей занозу.

– Вот же оно! – Чмыхало удовлетворенно хмыкнула и быстро взмахнула ножом, надрезая кожу. Аленину голову словно ожгло огнем. А вслед за этим Алена почувствовала тупую, тянущую боль, которую едва смогла вынести. Она тихонечко заскулила и потянулась головой вслед за болью, словно подчиняясь ей.

– Ну все, все… – зашептала Чмыхало. – Сейчас пройдет. В руках ее появилась чашка с пахучим отваром и чистая тряпочка. Чмыхало промыла ранку, и боль унялась, лишь временами давая знать о себе толчками, похожими на биение сердца.

– Ты придержи, не отнимай сразу, – посоветовала она Алене, и та прижала тряпочку рукой. – Вот, смотри.

Чмыхало протянула Алене на раскрытой ладони окровавленную плоскую железку, овальную, темную, с желтыми прожилочками.

– Вот она, порча. А ты говорила: нет.

– А теперь-то что? – спросила Алена. – Не найти мне его?

– Может, и найдешь. Только плохого с тобой теперь не случится. Нету теперь у навьев над тобой власти. В душу к тебе они залезть не смогут.

Чмыхало завернула пластинку в тряпочку и изо всей силы стукнула по ней маленьким молотком, которым отбивали мясо. Послышался легкий хруст. Откинув верхний слой, Чмыхало убедилась, что пластинка погнулась и дала трещину.

– Ну вот и хорошо, – довольно сказала она.

За стенами избы бушевала буря. Крупные капли разбивались об оконное стекло, ветер пригибал к земле деревья.

– Выпей-ка вот это да ложись на печку отдохни, – сказала Чмыхало, протягивая Алене чашку с обычной на вид водой. Она глотнула раз и другой, потом допила, чуть морщась от кисловатого вкуса, а когда вставала, чтобы идти к печке, подкосились ставшие вдруг ватными ноги. И знахаркина изба, пугающая отсутствием икон, странными запахами да непривычной утварью, показалась вдруг светлой и такой огромной, что тут же захотелось пойти в пляс по широкому полу, и Алена даже уперла руки в боки. Стены вдруг запестрели разными цветами, словно на них развесили лоскутные половички. Потом все поплыло, потемнело, и Алена провалилась в глубокий сон, не поняв даже, успела ли дойти до печи.

Проснувшись поздно ночью, она услышала скрип и шепот и увидела, как свет мечется по стенам, освещая то один, то другой угол. Средняя Чмыхало держала свечу в руке. Старшая стояла у стола, зажигая другие свечи. Двое крепких мужиков тащили третьего: один держал за ноги, другой – за подмышки. Мужик был растрепан, голова его запрокидывалась назад, безвольно болтаясь, и недлинная, углом остриженная борода указывала в потолок. Товарищи положили его на лавку и ушли, не сказав Чмыхало ни слова. Человек лежал неподвижно и не дышал – он был мертв.

Алене стало страшно. Она притворилась спящей, и вовремя – знахарка подошла к печи и задернула тонкую занавеску. Вслед за тем звякнуло тонкое железо, запахло в воздухе чем-то резким. Алена нашла щелочку меж печкой и занавеской и прильнула к ней глазом. Чмыхало стояла у стола и держала в руках что-то небольшое, похожее на гладко обтесанную рукоятку для ножа, но прозрачное, как стекло. Из рукоятки торчала длинная игла. Чмыхало подошла к мертвяку и, завернув рукав рубахи, воткнула иголку прямо в его руку. Алена вздрогнула. Она видела, как убывает в стеклянной баночке вода. Потом мужчина вздрогнул и открыл глаза. Кадык на его шее судорожно задергался. Средняя Чмыхало подошла, неся в руках чашку. Мужику подняли голову и принялись вливать в рот воду, которая тонкими струйками стекала по густой бороде.

– Ы-мыы… ы-мыыы… – промычал он, и глаза его, ожив, принялись осматривать все кругом.

«То была вода живящая, а эта – говорящая», – подумала Алена и испуганно зажмурилась. В деревнях давно болтали, что Чмыхало – ведьмы, а теперь она убедилась в этом сама.

– Как он? – шепнула средняя Чмыхало, и Алена снова открыла глаза.

– Нормально, – ответила старшая. – Думаю, выкарабкается. Мужик крепкий, молодой.

Она встала, подошла к печи и вдруг резко отдернула занавеску.

– Не спишь? – резко спросила Чмыхало, и Алена вжалась от страха в лежанку. – Давно не спишь?

Алена кивнула.

– А чего испуганная такая?

Алена пожала одним плечом.

– Надо же! И снотворное тебя не берет! Крепкая ты, девка. Правда, что ли, помочь тебе? Тем более что и видела ты много. Шприц видела?

Алена помотала головой и пожала плечами: не поняла, о чем идет речь.

– Иголку? – уточнила Чмыхало.

– Видела… – шепнула Алена.

– Чего думаешь?

– Ничего не думаю. Испугалась.

– Не бойся. Это лекарство. От ведьмы одной или от Бабы-яги – можно и так назвать. Сердце у мужика прихватило. Так бы помер, а с лекарством жив будет. Ты только не говори никому. А то мне Баба-яга больше ни капельки не даст.

– Хорошо! – Алена, еще больше испугавшись, затрясла головой.

– Понимаешь, Алена, – Чмыхало придвинула свое лицо совсем близко. – Где Ирий-сад, у меня не спрашивай. Не знаю. Но что место такое есть, откуда все эти навьи берутся, – это уж точно. А у кого же спрашивать, как не у них? Пойдешь к Бабе-Яге?