Павел Иевлев - Телефон Господень (сборник) Страница 19

Мужичок немедля представился как «раб Божий Михаил», причем я так и не смог понять, ерничает ли он, или действительно искренен в таком представлении. Впрочем, Михаил оказался очень любезен и тут же пригласил меня к себе в гости, чтобы не беседовать на сыром ветру: «Нам-то, батюшка, вестимо, ничего не делается, а вы по привычке заболеть можете!» – буквально так и сказал. Я хотел было переспросить, но потом решил, что он просто оговорился, желая сказать «без привычки», имея в виду местный климат.

Войдя в дом этого «раба Божьего» я остолбенел от неожиданности – посередине горницы стоял на грубых козлах простой сосновый гроб, обитый черной тканью. Первой мыслью моей было, что Михаил позвал меня специально для отпевания, но это совершенно не вязалось с его поведением. Впрочем, я сразу увидел, что гроб пуст, если не считать аккуратно застеленной постели.

– Не обращайте внимания, батюшка, – сказал хозяин, – я в нем сплю. К пустой избе замка не надо!

– Зачем же? – удивился я.

Конечно, многие святые отшельники спали во гробах, тот же Серафим Саровский, например, но мужичок этот никак не производил впечатления святого…

– Смерти желаю, батюшка. Простой человеческой смерти. Охоча жаба до орехов, да зубов нет!

– Не о самоубийстве же вы помышляете? Сие грех великий!

– Ну что вы, батюшка! Самоубийство – это для тех, кто жив. Одного рака смерть красит!

– Так вы полагаете себя неживым? – разговор уходил в какие-то бредовые дебри.

– А вы, батюшка, себя живым полагаете? – ответил Михаил вопросом на вопрос.

– Конечно, – ответил я, – Господь мне жизнь дал, чтобы я ее прожил и предназначение свое на земле выполнил. Вот и живу, пока Господь не призовет.

– А если вы, к примеру, случайно померли, да предназначение свое и не свершили? Известное дело – ныне полковник, завтра покойник! Как тут быть? Нешто вас тогда Господь призовет?

– Что значит «случайно помер»? Без воли Господа и волоса не упадет с головы человеческой! – эта мрачная доморощенная философия начала меня раздражать.

– Э, батюшка, некоторые люди и при жизни своей полумертвые, так они и по смерти помереть не могут. Шуршат свой земной срок как мыши в подполе, только о жратве да карьере мыслят. А тут им – бац! – случайная пуля в лоб! – при этих словах мужичок так натурально схватился за голову и даже начал сползать с табурета, что я поневоле ощутил резкую боль во лбу, – что тут Богу делать? Их бы призвать к себе надо, но зачем, ежели они за свою жизнь о смысле ее ни разу не задумались? Вот и не дает он им смерти, а дает еще один шанс подумать… Бог умен, да мир дурак!

Экий философ выискался! Мыслитель «второго шанса»… Мне невольно подумалось – может, он тут не один такой? Вон и шофер этот странный тоже что-то про второй шанс бормотал… Может тут у них, Боже упаси, какая-нибудь «секта второго шанса»? Я осторожно спросил:

– И многие тут разделяют ваши воззрения? Я тут вчера к Новиковым заходил…

– А, Новиковы! – мужичок неожиданно весело рассмеялся, – не простудили вас сквозняками-то? Все угару боятся. А чего им теперь бояться? Как говаривал Сенека-старший: «Такой человек и не жил, а замешкался среди живых, и не поздно умер, а долго умирал».

– Да вы, я вижу, и античных философов читаете? – мне подумалось, что мужичок-то не так уж прост.

– У сотни безумных найдешь и умных…

– И что же вам дают эти чтения?

– Э, батюшка, пустое – слепой слепому не указчик…

– Ну что, ж дело ваше, а я все-таки займусь своими пастырскими обязанностями…

– Кто в кони пошел, тот и воду вози! – сказал Михаил с одобрением.

Мне изрядно надоел такой способ вести беседу. Пословицами да цитатами сыпать – дело нехитрое. Поэтому я решил откланяться – человек он, конечно, неординарный, но уж больно странен…

– Придете ли на литургию в воскресение? – спросил я напоследок

– После смерти покаянья нет… – грустно ответил мужичок, – а вы, батюшка, не волнуйтесь – все уже знают и все придут. Да только из обрубков бревна не составишь…

Признаться, этот любитель пословиц изрядно испортил мне настроение. Видно же, что неглупый человек, а такой деструктивный взгляд на жизнь имеет. Все-таки философия без веры легко отравляет разум человеческий. Не на что ему опереться в водовороте авторитетных мнений, и начинает он примерять на себя чужие решения. Всякий философ пишет только для себя, и его рецепты только ему и пригодны, а попытайся по ним жить человек посторонний – полная дезориентация в себе и в мире наступает…

Вот такие у меня сейчас мысли…

___________________________________

Best regards,

Andy Meschersky mailto:****@mail.ru

From: Andy Meschersky

To: Артем Ванкель

Received: 10 мая 20.. г. 22:14

Subject: Не знаю, что и сказать…

Я в полной растерянности. Такое ощущение, что мир вокруг меня стремительно оплывает, теряя реальность. Мне становится страшно и кажется, что выйдя за порог я не найду там ни леса, ни болот, ни церкви, а только нарисованные на холсте бэкграунды, как на панораме Курской битвы в музее…

В недобрый час я полез в бумаги моего предшественника. Цель была самой благой – познакомиться таким образом с делам моего прихода и хоть что-то узнать о местных жителях. Однако первое, на что я наткнулся – на поминальную книгу. Пролистывая ее без особого интереса, я зацепился взглядом за редкое имя: «Рабы божьи Петр и Аксинья Новиковы, со чадом Алексеем». На полях было приписано: «Умерли в избе угаром». Но я же разговаривал с ними позавчера! Неужели здесь были еще одни Петр и Аксинья с сыном Алексеем? Разуму хочется верить, что это совпадение, но внутри скапливается липкий противный страх… Я боюсь обдумывать все, что может из этого следовать. Первым моим порывом было пойти на кладбище и убедиться, что это все ошибка, и в могилах лежат совсем не те Новиковы (это можно было бы сверить по датам), но я вспомнил, что кладбища в деревне нет…

Что мне делать, Артем?

___________________________________

Best regards,

Andy Meschersky mailto:****@mail.ru

From: Andy Meschersky

To: Артем Ванкель

Received: 11 мая 20.. г. 13:16

Subject: …

Похоже, что самое сильное в человеке – это привычки. Вот и сейчас я, чувствуя, как осыпается вокруг мир и плывет в шоке мое сознание, вместо того чтобы молиться, рефлекторно стучу по клавишам ноутбука, цепляясь за вбитые намертво журналистские навыки. Прочтешь ли ты это? Или вся наша переписка была лишь наваждением?

Однако привычка к последовательному изложению событий неистребима…

Утро после бессонной, заполненной страхом и странными мыслями ночи, встретило меня необходимостью литургии. Воскресение. Кажется, солнце забыло взойти сегодня – но было светло, равно как светло и сейчас, в полдень этого рокового дня. Это серый свет не дня и не ночи, неживой и неправильный Тот Свет… Надев облачение я вошел в церковь и увидел, что она полна. Михаил не обманул – судя по всему, действительно собрались все. Вот и он сам – радостно скалится из угла, вот и Новиковы – лица их равнодушны, как и лица остальных собравшихся. Они молчат и тишина абсолютна – нет даже обычных для человеческих скоплений звуков – шарканья, перешептывания, шороха одежды… Они молчат и смотрят на меня, и глаза их пусты…

Литургия начинается с чтения посланий апостолов и я открыл их не выбирая страницы. Выпало «Послание к колоссянам святого апостола Павла». Я читал и читал и голос мой гулко звучал в тишине, отдаваясь смутным эхом, как будто не было в храме ни единого человека: «Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство, ибо благоугодно было Отцу, чтобы обитала в нем всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него Кровию креста его, и земное и небесное…». Чтение захватило меня и спокойствием наполнило мою душу. Мне уже было все равно то, что лица Новиковых залиты алым румянцем угоревших, что веселый оскал Михаила превратился в последний оскал удавленника, и вывалился из него язык, и проступила опухлая синева… И прочие прихожане мои начали являть миру отчетливые следы смерти – кто белел в полутьме обескровленным лицом, кто блестел костяным изломом расколотого черепа, кто пеной на губах показывал отравление… Я читал: «…и вас, которые были мертвы во грехах, оживил вместе с Ним, простив нам все грехи…». И шла своим чередом литургия, и закончив Послания читал я Евангелие: «… иди за Мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов». И когда я перешел к «Молению о живых и мертвых», люди стали постепенно исчезать из храма, и по окончании молитвы я остался один.

Закончив службу я вышел из церкви, вернулся домой и, сев перед выключенным ноутбуком, увидел в сером экране свое смутное отражение – посередине лба у него зияет пулевое отверстие. Я включил ноутбук и отражение смело метелью загрузочных картинок. Но я, кажется, уже все понял…