Андрей Филиппов - Эффект загадки Страница 19

- Прекрасно! Просто великолепно! – раздается резкий и крайне рассерженный голос доктора Кштфорса, - Превосходно, моя молодая коллега!

Из-за стеллажа появляется Чикк Кштфорс в белом халате. Он швыряет на стол Лекке небольшую коробку, которая от удара раскрывается. Это медицинская аптечка. Ее содержимое разлетается по столу.

- И то, что вам сейчас не оторвало вашу глупую голову, я нахожу величайшей ошибкой судьбы! Вы в силах наложить повязку на собственную ладонь или никогда не держали в руках ничего, кроме косметики? Отвечайте, черт вас побери! Мне нужно решить, насколько серьезно вы ранены!

Побледневшая Церсса так же молча берет со стола бинт и начинает открывать упаковку. Оказывается, вдоль ее левой кисти тянется глубокая царапина и капли крови падают на стол и спецкостюм.

- Нет, вы не студентка, вы слушательница курсов для домохозяек! – продолжает кричать доктор Чикк, - И если бы этот нейрокимограф был живым, он в страхе бежал бы от ваших рук!

- Простите меня, доктор Кштфорс, - выдавливает из себя Лекка.

- Простите? За что я должен простить вас? Я не обижаюсь на тех, кого обидел Всевышний, лишив разума! Ну, что вы сейчас делаете? Я спрашиваю, что вы собираетесь делать, тупица? Рану нужно сначала продезинфицировать!

Лекка находит на столе маленький стеклянный пузырек, берет его дрожащими пальцами. Пузырек выскальзывает и разбивается на полу. Доктор Чикк, отвернувшись, продолжает уже более спокойным голосом:

- Смотреть противно… Вы здесь уже второй месяц, но положительного эффекта от вашей работы я не дождусь никогда. Все делается крайне медленно. Присутствуют ошибки, которые могут поставить под угрозу исход экспериментов. Наблюдается боязнь научной аппаратуры, как будто это какая-то злая сила. Церсса, мы здесь не в игрушки играем. Мы не на отдыхе и не в санатории. Мы выполняем работу! Слышите меня?

- Да, я слышу вас, доктор. Я делаю все, что в моих силах…

- Нет! Если бы это было так, вы трудились бы продуктивнее! Теперь, я полагаю, вам следует заплакать, проклясть науку и покинуть лабораторию, так?

Голос Церссы, действительно, таков, как будто она с трудом сдерживает слезы.

- Не совсем так, господин Кштфорс. Плакать я буду позже. Сейчас нужно наложить повязку и остановить кровотечение, а затем вынести битые стекла и эту деталь… Сегодня я хотела хоть чуть-чуть порадовать вас графиками нейроактивности и поспешила… А наука не виновна в том, что у меня ничего не получается.

Несколько секунд стоит тишина. Кштфорс о чем-то думает, глядя в окно.

- Впервые слышу от вас столь разумное высказывание. Авария прибора поставила что-то на место в вашей голове. Завидное самообладание… Почему бы не дать волю эмоциям, а?

- С удовольствием, если наша работа сегодня закончена. Но я пришла сюда затем, чтобы как-то упорядочить собственную жизнь. Но, видимо, порядка в ней будет не больше, чем в моей комнате.

Доктор молча подходит к ассистентке, берет ее руку и начинает перематывать бинт.

- Снимите торможение, удерживающее вас в рамках нормы поведения. Можете плакать и ругаться. Повязку вы наложили неправильно. Плачьте смелее, ведь я, кажется, обидел вас? Можете швырнуть об пол еще что-нибудь.

- Странно, но сейчас мне, почему-то, уже не хочется плакать. Доктор Чикк, я не считаю, что обижена вами. Ведь бывают же состояния, когда невозможно остановить поток брани.

- Вся современная наука является сплошным состоянием, которое вызывает у меня приступ раздражения! Цели достигаются любым способом, кроме верного. Затраты на такие достижения огромны. Стремление продать изобретение намного превышает желание его усовершенствовать. Оружие создается проще, чем лекарства. Примитивизм! Настоящая преданность делу и целеустремленность не в моде… Что-то банально простое называется волшебным только по одной причине – отсутствию желания разобраться в этом. Почему я предпочитаю работать в одиночестве? Да я в жизни не доверю расчеты ни одному из этих идиотов! Я надеюсь только на самого себя! И в случае провала обвиняю только одного неумеху – себя!

Кштфорс дергает край бинта, обрывая его и даже не замечая, что Церсса вскрикнула от боли.

- Мало того, это все, оказывается, нельзя высказывать вслух! Уважение к людям… Я уважаю своих учителей за то, что они честно и открыто говорили мне, как они оценивают мои действия…

- Спасибо вам, доктор! – говорит Лекка Церсса и начинает собирать со стола медикаменты.

- Не стоит благодарности.

- Поверьте, стоит. Я очень не люблю людей, не способных высказать прямо свое мнение о тебе. А поскольку я считаю вас авторитетным человеком, ваше мнение о моих способностях кажется мне правдивым.

Чикк Кштфорс оборачивается и внимательно смотрит на свою ассистентку.

- Вы не имеете собственного мнения на этот счет?

- Нет.

- Вы лжете. У нормального человека не может не быть чувства самооценки.

- Во многих случаях мнение о собственных качествах составить очень трудно. Нужно поместить себя в ситуацию, когда эти качества должны проявиться.

- Вы поместили себя в мою лабораторию и я сказал, что у вас ничего не получается. Ответьте, какое ваше свойство я оценил?

- М-м-м… Способности заниматься наукой.

Кштфорс задумывается. Подходит к вентиляционной трубе и закуривает сигарету.

- Знаете, когда-то здесь жил паук. Поток воздуха портил его паутину. Потерпев неудачу несколько раз, он перебрался вот сюда, за фильтр, где скорость ветра меньше. Паутина оставалась целой. Но насекомых в лаборатории нет. Паук стал голодать. Потом исчез. А потом я увидел, что он натянул паутину за оконной рамой и поймал нескольких мух. Скажите, этот паук способен заниматься наукой?

- Не знаю, - после паузы отвечает Церсса.

- А ведь он экспериментировал, верно? Он искал нужное место. Он не лег и не умер с голоду. И не изменил свою сущность, превратившись в кого-то другого. Наша наука, Церсса, никак не отличается от науки паука. Мы ищем место, где можно ловить мух и где никто не тронет нашу паутину. А от самого паука мы отличаемся лишь тем, что пошли на это добровольно… У нас есть какие-то желания.

Обернувшись, доктор Чикк видит, что Церсса плачет, закрыв лицо ладонями. Он делает какое-то движение и нам кажется, что он хотел подойти к Лекке, но внезапно передумал.

- И вы, расстроенная студентка, находитесь в постоянном поиске людей, которые скажут вам, что вы не способны на что-то конкретное. Вам стыдно признать это самостоятельно! И вы верите любому человеку, который кажется вам авторитетным. Перестаньте реветь, я вам приказываю!

Но ассистентка не подчиняется приказу. Махнув рукой и отвернувшись к окну, доктор Чикк продолжает:

- И когда вы, наконец, научитесь грамотно оценивать свои силы и способности, вы получите право иметь собственное мнение. И право спорить! Что-то доказывать! О, это будет прекрасно… Вас будут уважать и ненавидеть! А вот любить… Церсса, любить вас будут те самые люди, которых и нужно признать настоящими авторитетами! Вы понимаете, о чем я?

Лекка молча кивает и поднимает покрасневшие глаза, чтобы встретиться с насмешливым взглядом своего патрона.

- Идеалы против идолов, Церсса… И если вы называете меня авторитетом, скажите мне, что вы сейчас чувствуете? Времени на раздумья не даю. Слушаю.

- Какую-то опустошенность… Наверное, усталость… И еще у меня чувство, что я хочу продолжить работу в лаборатории. И доказать себе, что я что-то могу.

Кштфорс гасит окурок и бросает его в мусорную корзину.

- Это желание отличает вас от большинства моих бывших ассистентов. У них его не было. И я вышвыривал их вон, хотя многие из них были неглупы. Мне не нужны их знания, если они применяются без желания. Это приведет к фатальным ошибкам.

Доктор Чикк уходит и скрывается за стеллаж. Церсса закрывает аптечку и убирает ее на полку. Затем начинает подметать пол.

- Уберите битое стекло и можете быть свободны, Лекка. Работа на сегодня закончена.

- На сегодня? – удивленно спрашивает ассистентка, - Я решила, что моя работа закончена навсегда…

- Я поговорю с Пойнтлефтером, чтобы вас оставили здесь.

- С Пойнтлефтером?

В голосе ученого вновь появляется раздражение.

- Церсса, вы задаете глупые вопросы! Да, с Греком Пойнтлефтером! Вам не знаком этот преподаватель?

- Ах да… Значит, слухи насчет… Это правда?

- Правда. На следующей неделе я покидаю Институт, а моя лаборатория будет передана Пойнтлефтеру. Это хороший специалист, и я надеюсь, что под его руководством вы достигнете некоторого успеха.

Церсса замирает и с некоторым страхом спрашивает:

- А вы? Переходите в другой институт?

- Почему, черт возьми, это вас интересует? Лучше подумайте о том, чтобы к выходным закончить расчеты по моему заданию!

Но последние слова доктора заглушает шумная возня и писк, исходящие из дальнего угла. Лекка вздрагивает.