Сергей Лукьяненко - Семь (фрагмент) Страница 2

Дальше паломники шли молча. Только Рамон рассказывал о своей работе, но этот разговор можно было вести, не подключая сознание.

Мартин смотрел на вырастающие над головой стены. Прямо из скал, прямо из камня. Немыслимо! До монастыря оставалось еще часа четыре пути, не меньше трех петель дороги. А монастырь уже внушал трепет. И не насилием над природой — как потрясает переломившая хребет реки плотина, не победой над слепой силой — как восхищает выросший в пустыне город, а совершенным слиянием с окружающим миром, когда творение человеческих рук плавно переходит в творение природы.

— И всего-то за сто лет выстроен, — сказал Рамон, тоже задирая вверх голову. — Ну не чудо ли?

— Чудо, — согласился Мартин, тревожно оглядывая скалы. Все-таки по фотографиям и схемам монастырь не выглядел столь непоколебимым. Мартин просидел над немногими найденными чертежами ни один день, прежде чем принять задание, но… На бумаге все выглядело проще.

— Кто вы по профессии, Мартин? — неожиданно проявил любопытство Рамон.

Мартин никогда не лгал. Ложь подобна огню. Ей приходится все время давать новую пищу, но стоит лишь перестараться — и рискуешь сгореть.

— Я практикующий футуролог, — сказал он.

— Предсказываете будущее? — заинтересовался Рамон.

— Не предсказываю, прогнозирую. И помогаю выбрать оптимальное.

Рамон не удовлетворился ответом. Ждал, шагая рядом и заглядывая в лицо. Мартин вздохнул и продолжил:

— Ко мне приходит заказчик. Сообщает о своих проблемах. Опираясь на имеющиеся данные, я прогнозирую: ухудшится ситуация или выправится. Даю конкретные рекомендации, если требуется — помогаю устранить проблему.

— Очень интересно, — закивал Рамон. То ли и впрямь заинтересовался, то ли счел необходимым проявить вежливость и немного послушать собеседника. — А как это выглядит на практике?

— Допустим, что вы производите презервативы, — Мартин усмехнулся. Это был реальный случай, один из самых смешных в его практике. — Бизнес вполне успешен. Можно сказать, что вы контролируете большую часть мирового рынка! Но вы обеспокоены тем, что Святая Римско-католическая Церковь выступает против любых методов ограничения рождаемости. А в наши дни слова Церкви значат больше чем бизнес и больше чем закон… так надо ли вам расширять производство, или стоит перейти на выпуск надувных шариков?

— Но ведь Церковь признала презервативы! — широко улыбнулся Рамон. Подмигнул, и заговорщицки похлопал по безыскусной холщовой сумке со скромным имуществом паломника.

— Да. После того, как одна из римских проституток, забеременев от епископа, дала интервью газетам. Помните?

Рамон помрачнел и закивал.

— Моя задача заключается в том, чтобы прогнозировать все. Включая такие неожиданные обстоятельства.

— Все мы грешны, — вздохнул Рамон. — Похоже, ваша работа требует глубокого знания порочной человеческой природы?

Мартин развел руками, обезоруживающе улыбнулся.

Это дело вовсе не было простым. Не потому, что епископы не грешили. Даже не из-за того, что сложно было найти даму легкого поведения в пикантной ситуации. И не слишком-то трудно оказалось убедить ее поднять шум. Самым сложным оказалось найти подходящую газету — одновременно респектабельную и готовую пойти на чудовищный скандал.

Решение было изящным, не потребовавшим ни денег, ни шантажа. Владелец газеты оказался куда большим католиком, чем Папа Римский. Он подняли шум потому, что был искренне возмущен поведением епископа.

А рынок презервативов — он только кажется несерьезным. На самом деле, он один из самых динамичных и прибыльных — после жевательной резинки, прокладок и подгузников…

Удовлетворив любопытство, Рамон продолжил собственный рассказ. О туристах хороших (таких мало) и о туристах плохих (таких большинство). О том, что никто не хочет экономить электричество и выключать свет перед уходом… О пьяных компаниях, которые по ночам купаются в бассейне со свечами, а поутру приходится прочищать забитые стеарином фильтры…

Мартин шел, задумчиво поглядывая на приближающийся монастырь.

2

Охотник за приключениями вправе быть безрассудным и поддаваться порывам. Охотник за наживой вправе рисковать ради прибыли.

Практикующий футуролог прежде всего должен быть рассудителен и логичен.

Мартин лежал на узкой жесткой койке, временами поглядывая на светящийся циферблат часов. В открытое окно залетали порывы ветра и далекие голоса. Звездный свет был неверен и жидок, не помеха — а подмога в тайных ночных делах. На сторожевой башне глухо отзванивали колокола — на ночь колокольные языки одевали в упругие войлочные чехлы.

Когда колокола отсчитали два пополуночи, Мартин в очередной раз сверился со своими часами. Бесшумно поднялся, сложил одеяло так, чтобы при беглом осмотре вырисовывался силуэт человека в постели. Темный берет очень удачно лег на подушку, изображая волосы. Серую одежду паломника Мартин вывернул наизнанку — и натянул обтягивающий черный костюм. Тонкая маска из черного шелка легла на лицо, такие же тонкие перчатки скрыли руки. На ноги он натянул толстые черные носки… что может быть безобиднее?

Потом Мартин вспорол подкладку плаща и извлек гибкие листы пластиковой взрывчатки. Плащ был помехой и взрывчатку Мартин спрятал в карманы. Двенадцать листов по пятьдесят грамм. Мало, слишком мало для задуманного — но больше, чем можно было надеяться.

Из маленькой безобидной аптечки Мартин достал таблетки аспирина и пузырек с каплями от насморка. Таблетки спрятал в нагрудный карман, потом запрокинул голову и закапал глаза.

Секунда острой боли сменилась неприятным зудом. Потом зуд прошел, а вместе с ним — и темнота. Стала видна узкая каменная келья, грубая койка, вполне правдоподобный силуэт спящего человека. Мартин не любил боевую химию, но иногда без нее нельзя было обойтись.

Мартин глубоко вдохнул, присел, подпрыгнул, сделал несколько резких движений. Одежда не шуршала, пластид не болтался в карманах, ничего не стучало и не звенело.

Наступало время менять будущее.

Мартин приоткрыл дверь — смазанные давеча петли не скрипнули. Выглянул в коридор. Все та же тьма, но для него наполненная дрожащим серым светом. В редкие оконца били ослепительные лучи звездного света — Мартин отвел глаза. Прикрыл дверь и бесшумно двинулся по коридору.

В кельях уже спали, лишь из-за одной двери раздавался приглушенный разговор и счастливый женский смех. Мартин добрался до лестницы — здесь горело несколько тусклых лампочек, для него ярких и слепящих, будто прожектора. Мартин сдвинул маску на глаза и пошел вниз, полуприкрыв глаза.

Охраны не было. Совсем.

Замечательно.

На улице оказалось куда теплее, чем в толстых каменных стенах. Мартин снял черный шелк с глаз, осмотрелся. На четырех сторожевых башнях виднелись силуэты дозорных. Еще два или три поста должно быть на дороге. Изнутри опасности никто не ждал.

Быстро и тихо Мартин пробежал через темный двор, отделяющий гостиницу от монастырских зданий. Вход в монастырь, наверняка, охранялся, но Мартин и не собирался туда врываться. Перемахнув через низкую, символическую ограду он вышел к скалам. Альпинизм никогда не являлся предметом его увлечений, но здесь была тропа. Непроходимая в темноте… но для него пылали в небе тысячи ослепительных звезд.

С полчаса Мартин шел вверх. Предельно осторожно, неспешно, но время пока было.

Он остановился поднявшись на гребень к Руке Творца. Исполинская каменная ладонь нависала над головой и, поддавшись секундному порыву, Мартин осмотрел ее внимательнее. Нет, следов кирки или лома не было. Уникальное явление природы… и Мартин понимал, что совершает акт вандализма. Но будущее уже размывалось, делилось на два потока, и если один оставался смутным и неявным, то другой горел кровавыми заревами пожаров, бредущими в междумирье армиями, кострами инквизиции, хаосом.

Мартин выбрал первую точку закладки — на гребне скалы, под Рукой Творца, и заложил три заряда. Еще восемь он смял в комок и закрепил на самой Руке. Потом вдавил в мягкую массу таблетки аспирина. Иногда, очень редко, пластид взрывался сразу же после контакта с детонатором, но сейчас все было в порядке. Невидимые химические часы пошли.

Полчаса…

Мартин начал спускаться. Монастырь лежал пятьюдесятью метрами ниже: извивы стен, перемежаемые башенками, собор, жилые здания и службы. Светилось лишь несколько окон — в библиотеке, в одной из келий, в резиденции епископа… что ему не спится… Мартин торопился — над его головой молекулы салициловой кислоты разъедали пластид, накапливая критическую массу. И все же риск сорваться с тропы был куда больше, чем риск преждевременного взрыва.