Василий Караваев - Устрица раскрылась Страница 2

Развалившись на тяжелой пластиковой кровати, я закрываю уставшие за день глаза и снова отлавливаю привычный за последнее время удар тока в моём мозгу. Это он, червь сомнения с электрическим жалом, снова показывает своё мерзкое лицо. Мне хоть и 79 лет, но чувствую себя максимум на 30. Конечно, я уже достаточно пожил, но умирать совсем не хочется. А вдруг весь мой опыт последних лет был обычной галлюцинацией, а не действительностью? Хотя нет, слишком много было подтверждений реальности происходившего. Впрочем, я уже все для себя решил, и обратного пути нет. Почему мне досталась именно такая судьба? Почему всю жизнь приходится убеждать окружающих людей поверить мне? Ну ничего — осталось совсем немного потерпеть. Попробуем спасти ещё хоть сколько-нибудь душ, и гори синим пламенем эта планета. И почему, кстати, я должен их спасать? Большую часть жизни я по-своему пытаюсь изменить ход истории всей планеты. Но только теперь это последний мой шанс.

Глава 2

Чтобы я ещё попытался кого-нибудь спасти!? Дудки! Порой, мне кажется, последние пять лет своей жизни я был просто спятившим торчком. Мой изворотливый и хитрый мозг ещё до тюрьмы нашёл прекрасный повод торчать на наркотиках. Он заглушал голос разума, оправдывая эту страсть безумной утопической идеей изменить мир к лучшему. Да пусть этот мир катится, куда угодно, ко всем чертям собачьим, но без меня!

Я сидел на крошечной веранде своего домика, спрятавшегося в тени небольшой пальмовой рощи, отделяющей деревню от моря, и размышлял. Думал, как бы сейчас спасти самого себя… Я полгода на свободе, а финансовые вопросы так и не решил. Йога, конечно, успокаивает нервы и отвлекает мозг, пытающийся поскорее решить все проблемы, которые накопились вместо денег за последние несколько лет. Однако рай, который меня здесь окружает, подчас становится буквально нестерпим. Кругом все прелести и красоты тропиков — птички, цветочки, пальмочки, а на душе кошки скребут. И жаловаться не на что и радоваться нечему — херня полная! Как же красиво подметил один автор — «бремя счастья облегчает только бальзам страдания». Что ж, придётся опять немного пострадать, чтобы облегчить гнёт этого навязчивого счастья. Уже полгода я ничего не употребляю. Нет денег — нет проблем! Нет семьи — нет проблем! Нет работы — тоже нет проблем! Я знаю, что всё это у меня ещё будет, нужно только осмотреться и придумать, как опять обзавестись всеми этими проблемами. Сейчас я живу на берегу моря, есть крыша над головой, тепло, сыт и здоров. Источник непреходящей радости бытия — разумеется, и в первую очередь Свобода. Пока нет забот, надо наслаждаться именно свободой. Но это чёртово бремя счастья именно сегодня стало просто невыносимым! Всего лишь пару лет назад мой мозг сводило от проблем абсолютно противоположных. Деньги зарабатывались легко и непринужденно, было всё, о чем я мечтал, но лёгкости бытия не было совсем. Ворчливая жена, вечно чем-то недовольная, рушила всё шанти в моей голове. И вселенская тоска тогда густой паутиной покрыла мой мозг. Она-то и привела меня в тюрьму. Сейчас, когда я потерял всё — работу, деньги, семью, лёгкость бытия была такой, что хотелось сделать себе больно. Все беды от баб, прав был Боб. Пусть мне всю следующую неделю будет плохо, но сегодня я облегчу груз своего счастья. Точно! Вот удолбаюсь сегодня кристаллами МДМА и буду мучиться совестью и недостатком серотонина целую неделю… И чем мне будет хуже — тем лучше.

Подхватив свою потрепанную сумку-рюкзак, расшитую слониками и чем-то узорно-этническим, бросаю в неё бутылку питьевой воды, пару завалявшихся рупий, цепляю ногами утоптанные «кроксы» и отправляюсь на берег, провожать солнце. Сансет-ритуал пропускать негоже, тем более если живешь на берегу Аравийского моря.

Узенькая тропинка, разрезающая высокую траву и кустарники, красноватой лентой глиняной почвы вела в сторону пляжа. Можно, конечно, пройти в обход, по широкой, людной деревенской улице, переполненной пёстрыми фриками, розовощёкими туристами и торгашами из многочисленных лавок. Но мне не хочется сегодня видеть столько довольных и счастливых людей. Не то сегодня настроение, чтобы разделять с ними мою невыносимую лёгкость бытия. Эту тропинку, ведущую коротким путём к морю, знают не все. Только лишь те, кто приезжает сюда пожить, а не туристы-двухнедельники, вырвавшиеся из круговерти их больших сумасшедших городов. Чтобы попасть на пляж этим путём никак не получится обойти заведение моего старого приятеля Влада по прозвищу Тюлень.

Вышедшие из его соломенного ресторанчика две юные европейские фрички, кокетливо улыбнувшись мне, слегка вжимаются в кешьювый куст, чтобы разойтись со мной на узкой тропинке. От них пахнет жасминовым маслом, карамелью и мыльной свежестью. Эх, вставить бы им обеим, да кому я такой с проблемами в башке нужен. Прилипшая за полтора года тюрьмы маска настоящего мачо мешает мне искренне улыбаться. Ну ничего, сорву я её ещё с себя. Нужно только подождать.

— Привет, Влад, как жизнь? — протягиваю я руку тощему белорусскому фрику с выпученными от рождения, как у хамелеона, глазами и стянутым на темечке пучком редких и длинных волос.

— Да ничё, Вась. Давно ты не был в моём заведении. Как у тебя дела с полицией?

— Да всё так же, Влад. А тебя, смотрю, паранойя так и не отпустила. Каждый раз напрягаешься, когда я в твой ресторан захожу. Неужели ты по-прежнему считаешь, что меня менты выпустили под залог, чтобы я тебя сдал?

— А ты не обращай внимания! Это неизбежно, ведь психозы — основная составляющая часть моей жизни, а паранойя — мои будни, я же психоделический химик. Будь иначе — давно сидел бы в тюрьме. Как ты, например. Но ещё я ведь точно знаю — тебе, по твоей статье, светит от 10 до 20, причём без права выйти под залог. Так что прикажешь мне думать, когда я вижу тебя на воле? Проще допустить, что ты работаешь на копов. Ладно, не обращай на меня внимания, я всегда говорю что думаю. Так что у тебя с судом?

— Да я уже привык к тараканам в твоей голове. Если бы я сотрудничал с ментами, то давно уже тебя бы сдал. В суде у меня всё по-прежнему: за полгода ничего не произошло. Сначала судья уволилась, затем я ждал четыре месяца, когда новый заступит, потом ждал, когда свидетель-полицейский придёт в суд, и когда он наконец-то пришёл, уволился прокурор. Теперь назначили нового прокурора, но весь суд ушёл на месяц в отпуск. Такие дела. При хорошем раскладе, лет через семь, должно моё дело закрыться.

— Даже не знаю Вась, порадоваться за тебя или посочувствовать.

— Слушай, я ведь по делу к тебе зашёл. Ты мне пару дорожек МДМА в долг не насыплешь? Что-то опять вселенская тоска меня одолела.

— А может быть, тебе кристалликов метамфетамина дать? Свеженькие! Я недавно сварил.

Не дожидаясь ответа, суетливо хлопая себя по десятку карманов и кармашков на штанах на кожаном поясе, Влад, оглядываясь по сторонам, стал копошиться в каждом поочередно.

— Постой, кореш, не нужен мне «мет». Хотелось бы МДМА, — уточнил я на всякий случай.

— Да? А «меточ»-то получше будет! — вскинув белёсые брови, хмыкнул Влад. — Двенадцать часов торчать будешь, а с «димыча» четыре часа максимум, да и отходняки помягче будут.

Забавно было наблюдать за лицом хронически «ускоренного» Влада. Его мимика не поспевала за разогнанным стимуляторами мозгом и слегка запаздывала.

— Нет, спасибо, дружище. Мне как раз отходняки-то и нужны. Знаем мы ваши наркотики без отходняков. Глазом не успеешь моргнуть, как будешь торчать с утра до вечера. Ведь, если на «мете» торчишь, значит, будь готов попрощаться с мозгом, который очень быстро расплавится. А мне мой мозг, я надеюсь, ещё пригодится. Вот если ты меня «димычем» угостишь, я повтыкаю на море всю ночь, поулыбаюсь звёздам, послушаю в плеере музыку, а поутру выпью грамм двести рома и спать лягу. Завтра вечером мне нужно йогой заниматься, не хочу пропускать.

— Странный ты, Вась! Так ведь и поторчать вдоволь не успеешь и йогой, наверное, нелегко будет заниматься.

— Это ты, Влад, странный, а я нормальный. Просто не хочу торчать. На отходосах, разумеется, тяжелее йогой заниматься, но именно этого я и добиваюсь. Настоящие агхори-йоги даже бухают иногда, чтобы усложнить занятия. Так каждый лох-одуванчик может йогой заниматься, а ты попробуй на отходняках, да с похмелья… тут такая сила воли нужна! Вот её я и вырабатываю…

Полюбовавшись вытянувшимся от удивления лицом Тюленя, я миролюбиво пояснил:

— А если проще говорить, контраст мне нужен, слишком невыносимо счастливая жизнь сейчас у меня.

— Д-а-а, — протянул сочувственно Влад. — Мне-то казалось, я псих конченый, а оказывается, и тебе пора лечиться. Ну, скажи — почему различные психи и идиоты со всего мира летят сюда как мухи на говно? Здесь своих — пруд пруди… Ладно, иди в беседку, я тебе сейчас «димыча» принесу.