Андрей Хуснутдинов - Гугенот Страница 2
Андрей Хуснутдинов - Гугенот читать онлайн бесплатно
Наталья устало склонила голову.
— Подорогин — ты позвонил, когда уже был здесь.
Улыбаясь, он поджег сигарету.
— Дуй в окно, — предупредила Наталья.
Во дворе в это мгновенье полыхнуло белым и прогремел раскатистый сдвоенный выстрел. Подорогин увидел свой джип, который был не вишневого, а какого-то сиреневого оттенка. Заголосили и засмеялись мальчишки. С деревьев крошилась воробьиная стая.
Наталья вышла из кухни, потушила в прихожей свет и вернулась с тонкой коричневой сигаретой. Подорогин подвинул ей зажигалку. Наталья подкурила. Только теперь он заметил, что у нее накрашены глаза и губы.
— Таблеток не надо каких?
— Не надо. — Наталья пустила струю дыма над его головой. — Детей надо меньше в снегу валять.
— Прекрати. — Он скрестил и поджал ноги. — Больше недели прошло.
— Слушай, — усмехнулась она, — чего тебе нужно-то? На дочек приехал полюбоваться? Так ты даже не знаешь, где они. На меня?.. Ну — что?
— На тебя, — мрачно кивнул Подорогин.
Наталья отмахнулась сигаретой. Под толстым махровым халатом на ней было шелковое белье. Лилово-сиреневого цвета. Точь-в-точь как джип под вспышкой.
Подорогин аккуратно пристроил дымящийся окурок на краю пустого блюдца, ослабил узел галстука и расстегнул воротник. Он чувствовал, что у него начинают гореть лоб и скулы.
— Что-то я не пойму, Наташ… Ты чего орешь-то на меня?
Краснея от гнева, она смотрела мимо него и молча, не выпуская сигареты, потирала кончики свободных пальцев. Подорогин подошел к мойке, хлебнул воды из-под крана и ополоснул лицо. Сбоку сложенных стопкой немытых тарелок в раковине стояли два хрустальных фужера. Подорогин склонился ниже, отирая рот. Бокалы кисло пахли шампанским. Наталья с шумом захлопнула форточку.
«Что теперь?» — подумал Подорогин, упираясь кулаками в дно мойки и чувствуя, как ледяная струйка воды стекает за воротник.
В следующую секунду он чуть не вскрикнул, обмякнув: в кармане рубашки ожил телефон. Первый звонок был настроен на вибрацию.
— Да!
— Василь Ипатич, это Ирина Аркадьевна. — Секретарша заговорщицки снизила тон: — Звонил Тихон Самуилыч.
Подорогин накрыл ладонью свободное ухо.
— И что?
— Он не мог дозвониться до вас и просил передать, что возвращается не сегодня, как планировал, а через неделю. Что-то срочное у него. Звонить в банк, говорит, тоже нельзя. С пролонгацией. То есть он позвонил бы, но нельзя. И вам самим туда сейчас тоже лучше не ходить. Их из Центробанка с прокуратурой трясут.
— Кого?
— Ну — их. Банк.
— Все? — спросил Подорогин.
— Все, — опешила Ирина Аркадьевна. «М-мать! — прошептал он сквозь зубы. — М-мать!»
— Ты чего? — насторожилась Наталья.
— Ничего. — Подорогин отключил связь. — Последние известия…
Она непонимающе и в то же время требовательно смотрела на него.
Подорогин сунул трубку в карман.
— А ты ждешь новостей?
Наталья взяла со стола его потухшую сигарету.
— Кто у тебя? — спросил Подорогин. Она не глядя бросила окурок в мойку. Подорогин оправил пиджак и молча вышел из кухни.
Пытаясь представить себя со стороны, не торопясь, как будто занимался привычным делом, он отдергивал гардины, заглядывал в шкафы и под кровати. Постель в спальне была аккуратно заправлена. В детской пахло застарелым дымом бенгальского огня. На лоджии стояла полуосыпавшаяся, в заиндевевших струпьях фольги и серпантина елка. В ванной Подорогин долго и тщательно мыл руки. В туалете зачем-то раскрыл полку с инструментами и впустую спустил воду. В его бывшем кабинете на софе спала кошка и были разбросаны игрушки. За стеклянной дверцей книжного шкафа красовался мятый рисунок «лендровера» (свою машину он узнал по тщательно выписанному госномеру) с загадочной подписью: «Ленин». Подорогин провел пальцем по пыльной поверхности стола, взял и бездумно пролистал какую-то книгу. Наталья не только не пыталась остановить его и скандалить, но даже не вышла из кухни. Наверху у соседей не то передвигали мебель, не то ссорились. Подорогин потрогал лоб, вернулся в прихожую, оделся и хлопнул дверью.
Сначала он хотел напиться в одиночку, но еще на полдороге в ресторан позвонил Шиве. Кабинка, обшитая обугленными по краям брусками дерева, была наиболее удалена от подиума, топот кордебалета вызывал в ней наименьший сейсмический резонанс. Подорогин закусывал третью рюмку, когда на скамью против него сначала полетел обшарпанный ридикюль, а затем плюхнулась Шива. Она уже была на бровях. Невзирая на подкуренную сигарету Подорогина и коробок спичек на фарфоровой подставке, она потребовала у официанта зажигалку. Закурив же, взглянула на Подорогина так, будто он только что материализовался перед ней, расширила косящие от выпитого глаза и сообщила тоном озарения:
— О, а я думаю, чего не хватает?.. — мю-жи-ка.
— Привет, — сказал Подорогин.
После этого, задумавшись, Шива принялась сколупывать ногтем застывшие потеки парафина со свечки. По телевизору, вознесенному над их головами под самый потолок, транслировали сигнал с камеры наружного наблюдения. Четвертую рюмку Подорогин выпил при полном молчании. Зазвонил телефон. Не отвечая, Подорогин отключил его. Тогда, паясничая, Шива достала свой «сименс», одним нажатием набрала номер и затеяла беседу с каким-то Кодером. Подорогин молча наблюдал за ней. Она много и невпопад материлась и, поджав трубку плечом, растирала на ладони парафин. Затем кордебалет объявил антракт. Сделалось очень тихо. В зале рассеянно гремели ножи и вилки. Зевнув, Шива отложила телефон (голос Кодера все еще слышался из динамика), выпила водки и направилась в уборную. Двумя пальцами Подорогин поднес трубку к уху. Кодер был поэт. Или актер:
Чем я тебя обидел, сука,Когда с барахты по веснеВошел в тебя без памяти и стука,Как ходят сумасшедшие во сне?
Чему ты плакала так ласковоИ сопли плавила чего,Так, будто снова умер академик СахаровИ эс эс эр…
Подорогин нажал кнопку «end» и положил телефон на прежнее место. Однако секунду спустя оцарапанный, в следах засохшей помады экранчик озарился аквариумной зеленью. Раздался звонок.
— Да, — хрипло ответил Подорогин.
— И эс эс эр пустил по миру Горбачев, — закончил Кодер оборванную строчку и, повышая голос, опасаясь, видимо, что его снова прервут, выстрелил последнюю строфу:
Не демократка ли еврейка,Лолита ль ты какая, Люсь?Течешь, как крона-батарейка.Молчи, пока я не восстановлюсь!
После чего отключился сам.
Подорогин взглянул на приближающуюся Шиву. В центре зала она медленно обошла столик с одиноким и призывно улыбавшимся ей бородачом. С подиума, отставив автоматическую швабру, за ней укоризненно следила уборщица. Замахнувшись на бородача локтем, Шива чуть не упала. Смягченным ленинским жестом официант указал ей на Подорогина. К кабинке она приблизилась с поднятыми крестом руками. Зрачки ее были расширены, крылья носа красны.
— Ты где была?
Шива с выдохом села.
Подорогин повторил вопрос.
— В туалете. — Она закурила.
— Когда я звонил, — уточнил он.
Она задумчиво посмотрела в потолок, ущипнула себя за бровь и прыснула со смеху, склонившись к столу:
— В туалете!
Подорогин налил себе рюмку.
— Знаешь, — сказала Шива, — почему я всегда прихожу к тебе такая несчастная?
— Почему?
— Потому что счастливой баба приходит к мужику от другого… ёбаря! — Она щелкнула пальцами и, выставив подбородок, низко, клоунски, как могла смеяться только она одна, загоготала.
Дождавшись пока она умолкнет, Подорогин уверенно сказал:
— Еще раз увижу под ширевом — фидерзейн.
— Что? — не поняла Шива.
Он молча выпил и взялся за салат.
Шива откинулась на спинку скамьи и, затягиваясь сигаретой, обиженно водила лакированным ногтем по шее.
Давай-давай, подумал Подорогин.
Он и не скрывал от нее никогда, что она мало интересовала его как женщина. Еще меньше как собеседник. Тем более он сторонился ее сумеречных компаний. Спал с ней и снабжал ее деньгами он только потому, что Шива была единственное, что оставалось от Штирлица. Его, Штирлица, завещание ему. Хотя и не подписанное. Хотя и путавшееся с кем попало. Именно поэтому он не мог просто платить ей. Давать ей деньги и не спать с ней означало низвести ее до положения Митрича, побирушки. Она сгорела бы со своими кодерами за полгода. В этом он был уверен как мало в чем другом.
— Поешь? — сказал Подорогин примирительно.
Поджав губы и продолжая водить ногтем по шее, Шива смотрела мимо него.
Однажды она перепутала номера телефонов его и жены, разнившиеся на последнюю цифру, и Наталья без труда вытянула из нее все, что было необходимо для окончательной, решительной склоки. Более того — записала весь их разговор на магнитофон. Подорогин до сих пор помнил ощущение жара и пустоты в отбитой ладони. Наталья тогда слегла с сотрясением мозга, а он с сорванными связками запил на несколько дней. То есть из-за Шивы он не только был вынужден подать на развод, но и впервые в жизни оказался под капельницей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.