Анатолий Радов - Холодная кровь Страница 2

- Зачем ты трогала вторую душу? Мы бы могли отыскать новое пристанище земной души по её коду.

- Я... это... То...

- Молчать! – неожиданно рявкнул Конструктор и тело Дары непроизвольно содрогнулось, словно её ударило током. – У тебя есть три года, до следующей инспекции Высших Демиургов. Ты поняла?!

- Дд-д-да, – нервно закивала Дара. – Но, п-повелитель, это всё Т-то...

- Молчи, пока я не передумал, – Конструктор уничтожил голограмму и приблизился вплотную. – По закону я должен сразу отправить тебя по месту распределения твоей жалкой души. Но я даю тебе шанс.

- Спасибо, повелитель, – едва слышно пролепетала Дара.

- Сама понимаешь, способностей энжей я обязан тебя лишить. И даже если бы это не было прописано в уставе, я бы тебя их всё равно лишил. Не хватало ещё, чтобы ты полностью загубила эксперимент на Алхоше. А теперь слушай внимательно. Твоя задача отыскать того, в ком находится землянин, убить его, считать код души и сразу же сообщить нам.

- Но без силы энжей я только слабый человек...

- Я пересмотрел твоё досье. Земля, пятнадцатый век, сожжена на костре по обвинению в еретичестве и ведьмачестве, воительница, владение мечом и арбалетом на высоком уровне, пятьдесят загубленных душ...

- Они были плохими людьми...

- Молчать! И слушать. У тебя будет маячок. Как только уничтожишь объект, введи код души и отправь сообщение. И помни, три года, Дара, не больше. Ну, а если ты не успеешь... – Конструктор с издёвкой усмехнулся.

Дальше продолжать было не нужно. Дара отлично знала, что её ждёт. За пять десятков загубленных душ – сначала перераспределитель 66, общий, а потом Чёрное Пекло. Полтысячи лет назад ей здорово повезло, что в момент, когда она сгорала на костре, Высшим был нужен энж взамен очередного не справившегося со своей работой. Наверное, вот такой же бедолаги, какой сейчас являлась она.

Хош

Вернулся я в рассудок от того, что хлопают по щекам, и тело тут же содрогнулось волной отвращения. Это же та самая тварь меня в чувство приводит! Мама родная.

Мысли снова заметались, как ошпаренные. Да что со мной такое, бля? Где я? Может розыгрыш? Да ну, не тянет по всем параметрам. Если меня, конечно, не сам товарищ Спилберг вздумал разыграть. Вот только нахрен я ему сдался? Глюк? Так вроде уже понятно, что нет. Хотя, я остановился как раз в момент выяснения этого обстоятельства. Рука там ещё была в чешуйках.

- Ладно, Хош, давай приходи в себя, а я пока на горку аккуратненько, теплокровных прошманаю. Может у гадов что ценное есть?

Удаляющиеся шаги придали мне уверенности, и я открыл глаза. Действительно, сижу в салоне авто, испещрённое трещинами лобовое лежит на капоте, воняет гарью, ещё чем-то приторным и мерзким. Взгляд первым делом останавливается на зеркале заднего вида. Так, руку я свою уже видел, пора взглянуть правде в глаза. То есть – на своё лицо.

Несколько секунд колебания, и вот я медленно отрываю задницу от сиденья и тянусь немного вбок...

Акуеть!

С лицом я слегка поторопился. Из зеркала на меня пялится точь-в-точь такая же образина, что достала меня со своим Хошем. Всё, это писец.

Не, я конечно книжки читаю, и хорошие, и фентези. Про попаданцев в курсе. Но вот именно это – уже явный перебор. Ну почему не прекрасный эльф? Или демон какой, на самый крайний случай.

Тварь возвращается минут через десять, бегом спускаясь по пологому склону. На его плече висит голимая М16, а в руках что-то вроде пендоского же М4 с подствольником.

- Ну, слава Алху, – радостно говорит тварь, видя, что я, не отрываясь, глазею на неё. – Ничего нормального у этих теплокровов. Тьфу. Четверо их там дохлых. Ладно, давай, вскакивай на лапы, а-то скоро темнеть начнёт. Ты ж знаешь, Хош, здесь ночи прохладные.

Тварь подходит совсем близко и я, само собой, нервно напрягаюсь.

- Я собрал с наших ребят жетоны, – в глазах твари появляется что-то вроде печали. – Шхола жалко, коричневый ещё совсем был, сорокет только-только отгулял.

И что мне отвечать? Ясное дело – молчу. Хотя...

- Знаешь, у меня чего-то с памятью... вообще нихрена не помню. Ты кто?

Тварь несколько секунд изучает меня своими мерзкими глазками, а потом, о боже, тянется лапой к моей голове и начинает её ощупывать. Только бы снова не вырубиться. Надоело уже.

- Здорово тебя приложило. Я думал насмерть.

- Приложило?

- Да тут такое было! От взрыва у головной «Шхуры» дверь оторвало и тебе по башке... Твари! Засаду вон там устроили, – он тычет стволом в направлении возвышенности. – В девять стволов работали. Примерно...

- Да? Хм, – я поднимаю лапу и теперь щупаю свой затылок сам. А это неплохо выходит. Теперь можно уверенно косить на полную амнезию.

- Держи свой винтарь, – тварь протягивает мне ношу. – Так ты что, в самом деле, не помнишь кто я?

Молча верчу головой. Извини, конечно, дружище, но хоть убей не вспоминается.

- Мы же с тобою с детства вместе. В одном хроде росли, – на лице твари вновь печаль. – И в военхол вместе поступали. Я Хлох. Вспомнил?

Второй раз верчу головой.

- Жаль. Может, потом вспомнишь, а? Я про такие случаи много слышал. Отшибает память напрочь, а потом ничего, возвращается помаленьку.

- Дай-то Алх, – перефразирую на ходу земное выражение, надеясь, что звучит хоть немного правильно. Тварь вроде понимает, о чём я.

Ну, вот и познакомились. Я медленно вылез из салона наружу и, не понятно зачем, попрыгал на месте. Хотя почему непонятно? Тело-то новое, а значит, нужно проверить его функциональность и хоть немного обкатать. Может это тело ещё в каких местах приложило. Судя по открывающейся глазам картине, здесь не только двери летали.

Головная машина, напоминающая нашу земную «таблетку» лежит на боку. Подвеска раскурочена, в бочине дыра, а заднее крыло отогнуто вверх, словно его кто-то консервным ножом открывал. С замыкающей тоже не лучше. Вдобавок она полностью сгорела, и задний мост валяется метрах в десяти правее. Больше всего повезло средней телеге, в которой я и сидел некоторое время. Помимо выскочившего лобового у неё лишь слегка раздолблен и согнут под прямым углом «чулок», отчего заднее левое стоит перпендикулярно остальным своим «собратьям».

- Наших закопать не успеем, – на лице Хлоха задумчивость. – Значит, сожжём, – вдруг выдаёт он, и быстрым шагом идёт к ближайшему телу такого же, как он... как мы, существа. Я спешу следом, перекидывая ремень выданного мне оружия через голову.

- Ну не щерам же их оставлять, – бурчит Хлох, видимо пытаясь оправдать своё решение.

А я пялюсь по сторонам.

Степь, разнотравье, редкие островки кустов. По левую сторону невысокая гора, с которой нас обстреляли, по правую за колышущимся маревом далёкий горизонт.

- Бери под руки, – Хлох склонился над таким же, как он зеленолицым, только мёртвым. Погибший в серо-зелёном «комке», как и мы. Поверх что-то вроде "броника", на голове каска, съехавшая на глаза, правый бок – месиво из крови с внутренностями и ошмётков материи. Преодолев брезгливость, ухватываюсь за ноги.

Чёрт, а тяжёлая туша, кило под сто. Кое-как дотягиваем тело до «головной» машины, снимаем и вытаскиваем из карманов всё ценное, и запихиваем его внутрь. Возвращаемся к следующему трупу.

Винтарь всё время норовит съехать вперёд и очень мешает. Не привык... Да если честно, я вообще не понимаю, нахрен мне это подобие амерекоского автомата? Стрелок из меня всё равно нулевой. В стройбате я своё отслужил... нет, не из-за того, что тупой... хотя...

Ещё в первый раз в военкомате, когда дурацкие тесты проходили, я набрал самый большой балл. И не просто самый большой, а самый большой в нашем городке за последние сорок лет! А потом, когда все в коридоре тусовались в ожидании, гляжу сквозь приоткрытую дверь, а там в кабинете штанга, и на ней девяносто кг. Во мне самом шестьдесят пять тогда было, но я шмыганул в приоткрытую дверь и отжал ту штангочку лёжа от груди двенадцать раз. Когда обратно на стойки её положил, гляжу - в дверях «летюха», старший. Он даже ругаться не стал на мою борзоту, а отрядил четверых «бойцов» вытряхивать половики, назначив меня им в командиры. А потом был майор, который выдавал приписные в актовом зале.

- Ну-у, - говорил он, глядя на меня, как на редкое ископаемое. – Ну ты выдал. Ты это, если хочешь в училище какое... мы тебя в любое... на права бесплатно выучим тоже...

Я обрадовался, помню. Потом кивнул, а потом... забил.

Ну, а уж совсем потом - определённый возраст, особого рода причёска, автобус и вперёд, на самый лучший урок жизни. И полное попадалово – стройбат. Хотя, это ещё с какой стороны поглядеть.

И само собой, одноразовое стрельбище за все два года. Зима, мороз минус пятнадцать, два десятка километров пешком. Иногда правда «сержики» переводили нас на бег для сугрева. В общем: ноги гудят, стираются до задницы, уши, как варёные раки, соплями собственными давишься – курорт одним словом. Три патрона, пальцами, которых нихрена не ощущаешь, кое-как в рожок, три одиночных куда-то туда. Всё, бойцы. На этом праздник заканчивается, и возвращаемся к трудовым будням.