Терри Биссон - Комната Наверху и другие истории Страница 2

— Спасибо за подсказку, — пробормотал я и закрыл глаза.

— Я участвовал в программировании, — ответил служитель. — Дышите глубже.

Ящик скользнул в паз, резкий запах витазина ударил в нос, и я словно очнулся, не досмотрев сон.

Темная комната — библиотека, на стенах — деревянные панели. Она стоит у полукруглого тюдоровского окна с узкими рамами. Окно смотрит вроде как в сад. На женщине оранжевая юбка с защипами и кружевной отделкой по бокам, корсет с обтянутыми пуговицами и широкими, обшитыми кружевом бретелями. Какое-то мгновение я думал, что не знаю ее имени, но потом вдруг произнес:

— Шемизетт…

Словно сжимал что-то в кулаке, забыл о этом, а потом разжал пальцы и увидел…

Я подошел к окну, встал рядом с ней и выглянул в сад. Множество низких живых изгородей, посыпанных гравием дорожек, и если смотреть слишком внимательно, то они начинали змеиться и уплывать… Я отвел глаза и тут увидел дверь. В дальней стене, между книжными шкафами. Пригнув голову, я шагнул в проем и оказался в оклеенной обоями спальне с белыми оконными рамами и вязаными ковриками на сосновом полу.

— Шемизетт, — позвал я.

Она стояла между окон в кремовом, открывающем плечи платье из шелка-стрейч, жесткие чаши грудей отделаны белым кружевом, между ними глубокий клиновидный вырез. Ветви заглядывающих в окна деревьев шелестели, как будто от слабого ветра.

Я поднимался все выше. На прозрачной спинке ее лифа был такой же вырез, как и впереди. Мне понравилась стянувшая вырез шнуровка. Но стоило мне повернуть голову, как на глаза тут же попалась дверь. К ней спускалась единственная ступенька, и опять пришлось пригибать голову. На сей раз я оказался в длинной темной комнате с тяжелыми шторами на окнах. Шемизетт стояла на коленях на изящном двухместном диванчике. На ней было голубое кукольное платьице из прозрачного тюля с кружевной отделкой, а под ним бюстгальтер из жатого шелка и такие же панталончики. Одной рукой я отодвинул штору. Далеко внизу колыхались вершины деревьев, а под ними блестела мокрая брусчатка мостовой.

Я сел рядом с ней. Лицо ее все еще было повернуто в сторону, но мне показалось, что она улыбается. Почему бы и нет? Она ведь даже не существовала, если меня не было рядом. На ногах у нее были крохотные туфельки-шлепанцы, отделанные таким же кружевом, что и панталоны. Ноги меня не слишком волнуют, но эти тапочки делали их очень сексуальными. Я подался вперед, и кружево трусиков прижалось к моей груди, оставляя на ней все тот же изящный орнамент. И вдруг мне почудилось, что кто-то зовет на помощь.

Пришлось повернуть голову. В стене открылось низкое арочное отверстие. Совсем маленькое, настоящая крысиная дыра. Я лег на живот и все равно едва сумел протиснуть туда плечи и только по очереди.

Я находился в длинном бетонном коридоре без окон. Голые стены, холодный пол с наклоном сразу в двух направлениях. С трудом удалось встать. У стены громоздились штабеля свежих бревен, на них сидела девушка в красной шляпе. Скорее, пожалуй, в бейсболке. Она встала. На ней оказалась футболка с надписью:

Я растерялся:

— Шемизетт?

— Не Шемизетт, — ответила она.

— Не Шемизетт, — тупо повторил я. — Что ты здесь делаешь? Это мой…

— Ничего это не твое, — со злостью проговорила она. — Сейчас ты не в «Диве». Ты движешься параллельно. Вышел на программистский обход.

— А ты как сюда попала?

— Я и есть программист.

— В смысле — программистка?

— Ты что, сам не видишь? — Под длинной футболкой у нее просматривались белые хлопчатобумажные трусики. — О чем ты думаешь?

— Мне не полагается думать. — Я чувствовал, что начинаю сердиться. — Это программа «Непосредственное Восприятие». А ты — вовсе не из моих фантазий.

— Не будь таким уж самоуверенным. Я — дама в беде. Ты — мужчина. Ты же пришел, когда я позвала? Мне нужна твоя помощь, чтобы попасть в Комнату Наверху.

Комната Наверху! Она проговорила эти слова практически мимоходом.

— А мне сказали, что она… еще не открыта.

— Открыта. Конечно, если знаешь, как туда добраться, — уверенно проговорила она. — Тут можно срезать дорогу по мышиным норам.

— Мышиным норам?

— Ты задаешь слишком много вопросов. Я тебе покажу. Но придется делать все так, как я скажу. Нельзя самому смотреть по сторонам.

— Почему нельзя? — Я снова почувствовал раздражение и огляделся, только чтобы доказать себе, что смотреть можно. И тут же увидел дверь.

— Потому что… — произнес голос у меня за спиной.

Но я уже ступил в дверной проем. И снова наклонил голову. Сейчас я оказался в старомодной кухне с выкрашенной белой краской мебелью. Шемизетт стояла у стойки и что-то мешала в кастрюле огромными щипцами. На ней был лифчик без бретелей из стрейч-шелка, с низким вырезом и кружевной отделкой. Жесткая конструкция чашечек подчеркивала безупречную форму грудей. А кроме того, трусики-бикини с высокими вырезами по бокам, на широком поясе и с кружевной вставкой впереди. Все белое.

— Шемизетт! — позвал я. Интересно, она беспокоилась, куда я подевался?

Разумеется, нет. За ее спиной кто-то входил в дверь кладовой или выходил — я не понял.

И это был я.

В халате для Внутреннего Прыжка и резиновых тапочках.

Это был я.

В халате…

Это был…

Я смотрел на забрызганный водой потолок Приемного зала.

— Что случилось? — спросил я. Сердце бешено колотилось. Слышно было, как торопливо поскрипывают знакомые ботинки. Где-то надрывался зуммер. Открытым был лишь один ящик — мой.

— Сбой в системе, — объяснил служитель. — Вас просят пройти наверх в Отдел по работе с клиентами.

— По нашим картинкам видно, что вы побывали в таких местах, где никак не могли быть, — с недоумением проговорила доктор Циснерос. Она переводила взгляд с пластиковой папки у себя на столе на монитор компьютера, которого мне было не видно, и обратно. — В эти зоны вы не могли проникнуть. — Она подняла глаза на меня, и ее новые зубы торжественно сверкнули. — Если только вы что-нибудь не скрываете.

Если я в чем-то не уверен, то предпочитаю играть под дурачка.

— Например, что?

— Вы не видели во дворце кого-нибудь еще? Кого-нибудь, кроме вас самого и образов, созданных вашим Непосредственным Восприятием?

— Другую девушку? — Я решил следовать голосу инстинкта, который всегда побуждал меня лгать. — Нет.

— Возможно, это просто ошибка системы, — задумчиво проговорила доктор Циснерос. — К завтрашнему утру мы разберемся.

— Ну и как у тебя сегодня дела? — спросила мать.

— Дела?

— Ну, эта твоя Полина, арктическое злоключение?

— А, вот ты о чем. Прекрасно, — соврал я. Я всегда лгал матери. Из принципа. Правда слишком сложна. — Я научился обращаться с каяком. Завтрашний день проведу на открытой воде.

— Кстати об открытой воде, — сказала мать. — Вчера я вскрыла те письма. Люсиль настаивает, что ты должен прийти и забрать свое барахло. И клянется, что он тебя больше не тронет.

— Барбара-Энн, мама, — в очередной раз поправил я. — И я не желаю, чтобы ты читала мою почту.

— Если бы наши желания были монетами, мы все стали бы богачами. Я сложила их в том же порядке. Может, ответишь хоть на одно?

— Мне надо отдохнуть, — буркнул я. — Завтра будет охота на моржей. Придется преследовать их на льду.

— С ружьями?

— С палками. Ты же знаешь, я ненавижу ружья.

— А так еще хуже.

— Это же все понарошку, мама.

— Палки или моржи?

— И то, и другое. Там все ненастоящее. Непосредственное Восприятие.

— Мои 899 долларов настоящие.

На следующее утро я вошел в Приемный зал одним из первых. Разделся, сел на лавку и стал ждать служителя. Смотрел, как один за другим появляются клиенты. В основном в парках и одежде для сафари. К 8:58 служители уже засунули их в ящики.

В 9:14 явились мои Скрипучие Башмаки.

— Почему задержка? — с нетерпением спросил я.

— Баг в системе, — пояснил он. — Но мы его выловим. — И он налепил мне что-то на лоб. — Закройте глаза.

Баг? Я закрыл глаза, услышал, как громыхнул ящик, вдохнул острый запах витазина и словно очнулся, не досмотрев сон. Шемизетт сидела на обтянутой гобеленом софе у открытого окна. На ней — темно-красная распашонка из стрейч-бархата с жатой оторочкой и эластичной лентой по горловине и трусики-бикини того же цвета.

— Шемизетт! — позвал я, пытаясь сосредоточиться, но чувствуя, что вчера был уровнем выше. По комнате прошла собака. Окна смотрели в ухоженный сад, где извивались мощенные кирпичом дорожки. Над всем этим — ясное синее небо.

Шемизетт смотрела в сторону. Я присел рядом, ощущая странное беспокойство, и совсем уж решил встать, но тут вроде бы услышал слабый крик о помощи, опустил глаза и заметил в полу щель. Слишком маленькую. Туда и руку-то не засунешь. Тем не менее я сумел вползти в нее на животе, по очереди протискивая плечи, и вновь оказался в бетонном коридоре со смутно белеющими у стены штабелями древесины. И тотчас на меня набросилась девушка в красной кепке: