Екатерина Чёткина - Семья Страница 2

— Девушка, вас как зовут? — обратилась ко мне директриса.

Я вздрогнула, отвлекаясь от мыслей, и представилась:

— Ирина.

— Хорошо, Ирина. Сейчас вы первая пойдёте в актовый зал и выберете мужа.

Я растерялась от неожиданности и спросила:

— А почему я?

Нина Юлиановна снисходительно взглянула на меня своими аккуратно подведёнными глазами и объяснила:

— Вы окончили с красным дипломом. Поэтому привилегия первой принадлежит вам.

Я кивнула и приосанилась. При любых обстоятельствах надо уметь держать марку, а лучше было бы не задавать вопросов, а досконально изучить положение о выборе супруга.

Молодые люди в парадных костюмах собрались в актовом зале и выстроились в шеренгу. Все они были словно застывшие ухоженные статуи, ожидающие свою судьбу. Вежливые, чуть подобострастные выражения их лиц пугали меня больше, чем этот необходимый дурацкий выбор. Зачем в современном обществе никчёмный придаток в виде семьи?

В памяти услужливо всплыли выдержки из курса психологии: «Наличие прочной ячейки общества гарантирует гармоничное развитие женской личности… Отсутствие оков брака порождает распущенность и злоупотребление гражданским долгом». Ладно, надо так надо.

— Если вы не можете определиться, то следует устроить какой-нибудь конкурс или испытание, — предложила седовласая дама, наблюдая за мной.

От подобной перспективы по спине пробежали мурашки. Не люблю показуху и реалити-шоу, от которых пестрит экран визора. Я смогу и так определить, почувствовать что-то… Видимо, мама права, говоря о гене романтики.

Я шла и деловито присматривалась: «Кого бы из этих вышколенных роботов взять?» — до тех пор, пока мои глаза не столкнулись с самыми лучистыми глазами на свете.

— Привет, — тихо сказала я.

— Привет, — осторожно ответил он и, чуть порозовев, улыбнулся.

— Как тебя зовут?

— Артур, — всё так же тихо ответил он.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

Мне надоело играть в вопрос-ответ. «Он такой же, как остальные», — с тоской резюмировала я и немного резко продолжила:

— А ты ничего не хочешь узнать?

— Ты можешь забрать меня отсюда? — честно спросил он.

Я улыбнулась, оценив его непосредственность и прямолинейность.

Эти качества мне импонировали.

— Могу.

Его лицо преобразилось свалившимся счастьем. Он засиял, заискрился, словно новенькая стеклянная колба на солнце… И мне захотелось подарить Артуру новую жизнь.

Трёхлетний мальчик весь дрожал от волнения и беспокойно метался в одной из ячеек гигантского купола. Удивительный, долгожданный день. За ним приедут. Семья. Он тихо, трепетно бормотал непривычные, но такие родные и добрые слова: «мама, папа». Он часто мечтал об этом, слушая сказки и истории робота-няни, его единственного друга. Конечно, она была не очень поворотлива и не могла играть в мячик или пятнашки, но зато столько всего знала. С другими детьми он почти не встречался. Раньше да, но теперь одногодок не было, а общение с непонятно лепечущими созданиями не получалось.

Малыш старался аккуратно упаковать два своих костюма: светлоголубой и белый, поверх положил пушистого плюшевого кота, подаренного доброй женщиной из лаборатории развития. Там много взрослых. Одетые в белоснежные халаты, они казались ангелами, спустившимися на землю, но и здесь не знающими покоя. Они вечно спешили, растворяясь в лабиринтах коридоров. Иногда он ускользал от няни и осторожно следовал за ними. На секунду удавалось увидеть маленького человечка в капсуле, заботливо укутанного прозрачными трубками.

Всё было так, как рассказывала няня. За ним пришла красивая тётя в блестящей, облегающей одежде и повела по многочисленным извилистым коридорам в зал ожидания. Серые ковровые дорожки, тусклый свет неоновых ламп и одинокие прорези маленьких окон. Неожиданно промелькнула любопытная детская мордочка. Он чувствовал на себе взгляд, полный зависти и бесконечного ожидания. Надежда, вера и обида. Всё это в прошлом. Теперь впереди собственный дом, комната, обустроенная специально для него, огромное количество игрушек и книжек. На ночь обязательно будут рассказывать сказки или петь колыбельную. Малыш знал, что скрипучий голос робота не может сравниться с переливчатой, убаюкивающей мелодией любви и нежности матери, мурлыкающей своему чаду. Ещё один поворот, и перед ним предстала ярко освещённая комната с потолком, спрятавшимся где-то в вышине. Повсюду красочные плакаты, иллюстрирующие радостное воссоединение. Счастливые улыбки детей, крепко вцепившихся в руку обретённой мамы. Его сердце забилось с удвоенной силой. Фейерверк эмоций и картинок. Голова у малыша пустилась в пляс от переливающегося через край восторга. Ему хотелось взвизгнуть и побежать озорным галопом навстречу будущему, разнося по кругу победное ура.

— Что это? — еле вымолвила я внезапно пересохшими губами.

— Это наш мальчик! — гордо заявил Артур и, кажется, даже стал выше на несколько сантиметров.

— Что это, я спрашиваю? — гневно повторила я, глядя на приближающуюся к нам сотрудницу центра с ребёнком.

— Ну… Я решил, что ты не сильно рассердишься. Я написал за тебя пожелания о поле ребёнка и его воспитании… Знаешь, я даже твою подпись точь-в-точь воспроизвёл! Ему сейчас три года… Прости, но ты была занята, поэтому он так долго был здесь. — Он говорил быстро и сбивчиво, понимая, что дальнейшего шанса выговориться может и не представиться.

Во мне клокотал гнев на себя и на него. «Как такое могло произойти? Что я буду делать с этим ребёнком? Это же мальчик!» — лихорадочно проносились мысли и обрывки чувств, затормаживая восприятие времени.

Провожатая вежливо кивнула мне и ушла, оставив малыша. Он стоял всего в метре от нас, хлопал своими широко распахнутыми голубыми глазками и робко улыбался. Артур вернул ему улыбку, полную тепла. Я же ничего не могла поделать, просто смотрела на него, не в силах растянуть губы в улыбку.

— Мама? — тоненький нежный голосок переполняли надежда и страх.

Я чувствовала его любовь и стремление быть нашим. Душа стукалась о рёбра, пытаясь дотянуться до ребёнка. Но я опять ничего не могла, тело одеревенело и не слушалось, одурманенное происходящим. За что? Как он мог ослушаться? Я не смогу сдать своего мальчика в лагерь!

Но если оставлю, то потеряю уважение, дальнейший карьерный рост, да и его обреку жить изгоем… Я не могу! Голова кружилась и наливалась тяжестью, я смотрела и ничего не видела.

Не думала, что на меня может свалиться ещё что-то более страшное и ошеломляющее, чем сын. Оказалось, судьба способна на сюрпризы.

— Ирина, не молчи, — тихо сказал Артур. — Ты можешь перевестись в другой город. Например, в Новосибирск. Там в области есть посёлок-резерват, где все живут по старинке и равны между собой.

— Что? — прохрипела я, обезумев. — Ты ещё и в изменники решил заделаться?

— Не выражайся, — поморщился он. — Интернет не запрещён, как и знания… Тем более ты всё утрируешь.

Правая рука зачесалась, хотелось размахнуться и дать пощёчину. Нельзя. Хотя он мою жизнь пустил под откос. Стоит ли теперь думать о благоразумии и поведении, достойном гражданки первого уровня?

— Да я тебя завтра же сдам обратно, — прошипела я.

— Не примут, — спокойно отозвался Артур, глядя в глаза. — Возврат возможен в течение первых двух лет, а мы с тобой женаты уже девять.

— Отлично, тогда в дом отчуждения. Будешь там век доживать, овощи выращивать и философствовать.

— Мама? — со страхом позвал малыш. Первые слезинки, не торопясь, скатились по крохотным щёчкам, оставляя мокрые дорожки. — Вы из-за меня ссоритесь? Я вам не нужен?

Я видела, что его глаза мутнеют, а плечики подрагивают от болезненной дрожи неприятного открытия. Ещё минута, и он не выдержит, сорвётся с места и убежит… А я останусь. Наедине с собой и Артуром, прятавшим глубоко внутри свои надежды и мечты, притворяющимся, что всё хорошо, но часто смотрящим сквозь мои глаза. Захотел бы он быть рядом, если бы имел выбор? А этот ребёнок хочет.

— Конечно, нужен, что ты такое говоришь, — улыбнулась я ребёнку и протянула руку. — Тебе уже дали имя?

Малыш изумлённо округлил глаза:

— Нет, такое сложное дело только мама и папа могут сделать.

В мыслях застыла растерянность: «Как его назвать? В честь мужа? Ещё чего! Тогда как дедушку. Бабушка писала, что он замечательный… Наверное, поэтому она всё бросила и уехала жить вместе с ним в горы. Тогда господствовали более строгие порядки среди правящих леди, о равенстве мужчин и слышать не хотели, если не согласен, то твоя дорога или в колонию, или в тьмутаракань. Несмотря на уважаемую должность и шикарный дом, бабушка выбрала верность своим новым взглядам. Странно, ведь раньше она сама имела ранг Леди и входила в партию «Матриархат»… Чего я удивляюсь? Сама хочу встать на те же грабли!»