Александр Григоров - Вредно для здоровья Страница 2

— А если я не приду? Это же не запрещено?

Перфильев сложил губы трубочкой и выдул через них воздух.

— Я-то думал, мы подружились… Не запрещено, конечно. Но ты же наверняка иногда выходишь на встречную, на улице или в супермаркете? Или переходишь в наушниках проезжую часть. Или разговариваешь по телефону в общественном транспорте. А так — я тебя набрал, ты — меня, и оба довольны.

— Вообще-то это называется коррупция.

— Вообще-то не умничай. Закон — законом, а человеческие отношения никто не отменял.

Капитан точно сформулировал суть современной жизни. Запреты служили эдаким пугалом, которого на расстоянии боятся, а вблизи видят соломенные потроха и пинают «чудовище» под матерчатый зад. Не хватало шага до смелости признать чучело чучелом и убрать его. А вместо поставить здорового — умственно и физически — стража закона.

— Алло! — Капитан взял трубку. — Семеныч? Что случилось? Сына задержали? Играл с друзьями в футбол на асфальте? Ну-у… Это же запрещено… Вредно для голеностопа… Кто задержал? Сержант Соскин из Столичного? Дай ему трубочку… — Капитан отвлекся на Терпилова и прикрыл трубку ладонью. — Семеныч, мой автослесарь. Сейчас решим. В Столичном райотделе есть капитан, с которым мы меняемся подопечными. Очень удобно. Вся система на этом держится. Ну, все… — Он махнул рукой, прогнав и попрощавшись одновременно.

Виталий вышел на крыльцо райотдела и закурил. Никто слова не сказал, потому что рядом стояли рядовые и сержанты и тоже курили. Несколько смотрящих, видимо, сдавших смену, потягивали пиво, не стесняясь. Кто оштрафует, если кругом свои? Мда, свои… Теперь он тоже свой, придется сотрудничать. Зачем неприятности? У него жена, ребенок, недоплаченный кредит за квартиру — все требуют заботы и внимания.

На остановке Терпилов дождался троллейбуса, приготовил купюру с предупредительной надписью «Деньги портят» и поехал к станции метро.

Агентство «Яркий», в котором он имел честь работать редактором развлекательной ленты и по совместительству веб-мастером, занимало целый этаж офисного небоскреба. Изначально оно называлось «Bright», но год назад ввели запрет на англоязычные названия юридических лиц, пришлось переименовывать. То же касалось иноязычных профессий, этот запрет обещали ввести со второго полугодия. Предварительно, вторая должность Терпилова будет звучать, как интернетчик или сетемастер. Все это делалось, естественно, в рамках борьбы за чистоту языка.

Виталия действительно никто не хватился, по офису разгуливало предвкушение корпоратива: нарядные девочки, слегка выпившие мальчики, отсутствующее руководство. День основания агентства красноречиво совпал с Днем дураков. Соответственно — не смешные шуточки, топорные розыгрыши и поздравления «с праздничком», искусственные, как цветы в коридоре офиса.

— У вас вся спина белая!

— А у вас вся бухгалтерия белая!

Терпилов забился в свой огороженный шкафами уголок и включил компьютер в поисках новостей. В правом нижнем углу горели цифры часов. Виталий не перешел на летнее время — галочку автоматического перехода убрал, а вручную не выставил. Ладно, потом.

К прессе запреты добрались во вторую очередь, после того, как разобрались со здоровьем физическим и умственным. Критика государственных органов — клевета, ссылки на зарубежные источники — разжигание межнациональной вражды, красота в любом ее проявлении — порнография. Журналисты балансировали на тонком лезвии цензорского ножа, соответственно, статьи получались все, как одна: ровные, выхолощенные, пресные. Но без грамматических ошибок — за каждую грозил штраф, за рецидив — отнятие лицензии.

О стилистике в запрете речи не шло, всему свое время.

Ленты пестрели первоапрельскими новостями, «утками» с якобы смешным содержанием. На самом давно было не смешно, потому что запреты в СМИ не предусматривали малейшего поползновения в сторону юмора. Получалась обычная желтизна, а заголовки с откровенным бредом вполне можно было видеть и в остальные триста шестьдесят четыре дня.

Наспех склепав пару статеек на валу рерайтерского вдохновения, Виталий развернулся в другой угол. Там висел карнавальный костюм. Его предполагал дресс-код на корпоративном празднике — что-либо, связанное с журналистикой. Терпилов выбрал костюм маляра. Комбинезон цвета хаки выпросил у дяди Миши, завхоза, который недавно красил стены в новостийной комнате. Клетчатую рубашку нашел дома, среди балконного барахла. А треуголку из газеты сделал сам, она-то и венчала костюм, привязывая к теме.

Виталий представлял, как появится за столом со всегдашней фразой дяди Миши:

— Привет бойцам невидимого фронта!

Все наверняка узнают комбинезон и покатятся с хохоту. Ладно, просто улыбнутся. Уже немало для коллектива, в котором здороваются через раз — либо заняты, либо незнакомы. Каждый сам по себе. Терпилову хотелось, чтобы на празднике все были вместе, а он, как часть целого, блестел драгоценным камнем в ожерелье. Остальные наверняка просто расфуфырятся, а он выступит оригинально.

Было немножко боязно — разве может один человек изменить устоявшийся порядок вещей? Засмеют…

Излишне выпендриваться тоже не стоит — запреты касаются и празднований. Уровень музыки не превышает ста тридцати децибелов (вредно для барабанной перепонки), содержание песен соответствует категории «двенадцать плюс» для общественных организаций, «шестнадцать» — для коммерческих, «восемнадцать» — для физлиц. Меню — не более тысячи килокалорий на человека, чтобы избежать опасного уровня холестерина. На большие мероприятия, вроде брайтовского корпоратива, руководители обязаны приглашать смотрящего из потребительского союза. Иначе — штраф и годовой запрет на все виды празднования.

Кое-как дотянули до шести вечера и собрались в холле ресторана, что на другой стороне улицы.

Из комнат для переодевания выходили наряженные дамы и кавалеры. Тема маскарада не особо волновала их — вечерние платья и клубные костюмы они украсили медийными аксессуарами, тем ограничились. Брошки-микрофоны, планшеты в руках и телефонные камеры — через час их можно спрятать, чтобы не портить дурацкими причудами безупречный внешний вид. И все порознь, максимум по двое — разговаривают или мотают головой в наушниках, боясь, что кто-то влезет в уютный мирок.

Наблюдая за коллегами в просвет двери, Тепрпилов предвкушал триумф. Сейчас он взорвет эту чопорную вечеринку! Возле него соберется кружок, и все будут восхищаться, расспрашивать, трогать руками. Все будут вместе.

До начала оставалось пять минут, уровень фонового лаунжа пошел на спад, сотрудники «Яркого» собрались в холле. Улучив момент, Виталий поправил помочи комбинезона и шагнул в переполненный светом и музыкой зал…

Затихло все — от динамиков до голосов. Люди смотрели на Терпилова: со снисходительной улыбкой, круглыми глазами, хмуря брови — по-разному. Разно шли по жизни, разно стояли на празднике, разно смотрели. Каждый по-своему, не боясь чужого мнения, потому что не высказывая собственного.

— Ты че, Терпилов, охренел? — спросила сзади бог весть откуда взявшаяся замдиректора Виктория Максимовна Гольдберг. — Ну опоздал утром, я сделала вид, что не заметила. Думала, ты свежие запреты читаешь, задерживаешься. А ты, я вижу, просто нажрался вчера?

На Виталия смотрели те же коллеги, теми же взглядами, но теперь они казались расстрельным взводом. Одним, единым. Так смотрят на человека, который в толпе справляет нужду.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Терпилов, поворачиваясь, как бы у всех.

Замдиректора поправила прическу и осмотрелась в поисках врагов.

— Со вчерашнего дня, Терпилов, нельзя носить одежду, по цвету напоминающую военную. Глянь на свой комбинезон, куда ты в нем вырядился?

— Это костюм маляра дяди Миши, — потупив взгляд ответил Виталий. — Шапка газетная, думал, будет смешно и с подтекстом…

Она еще раз осмотрелась и повела Виталия в угол холла, придерживая за локоток, как в танцах партнер партнершу. Или как умудренный врач — душевнобольного. Остановила и прижала морщинистой наманикюренной пятерней к стене.

— Знаешь что, Терпилов, иди-ка ты со своим подтекстом… Пока смотрящего нет. Хорошо, что это мой знакомый, и он опаздывает.

— Я могу все исправить! Шапка-то из газеты осталась?

— А все остальное ты снимешь? Это другая запретная статья, страшнее штанов-хаки. — От входной двери замдиректора окликнули, она стала пунцовой. — Короче, Терпилов, вон отсюда! Ты, кажется, сегодня дежурный? Так вот, у нас до плана одной первоапрельской «утки» не хватает. Иди, пиши и маскируй так, чтобы смешно не было!

Оказывается, вокруг них собрались гости и внимательно слушали. Как побитая собака, Виталий понурил голову, поджал хвост и побрел в комнату для переодевания. Триумф обернулся позором.