Надя Яр - Не кончается ночь Страница 2

Листовки эти с некоторых пор то и дело встречались на стенах не самых оживлённых переулков, висели там, нечитанные и ненужные, промокали, отклеивались, падали и присоединялись к гниющему в лужах мусору. Вскоре на стенах появлялись новые. Смысл всех этих листовок был в общем одинаков. Речь там шла о так называемой «лжи эволюции» — богатая тема в Эйплейс, но только если её правильно развернуть. Листовки разворачивали её неправильно, но я допускаю, что и у нас кое-кого могла бы впечатлить их громкая мифология о наших якобы изначально разумных, безгрешных предках, о совершенных обезьянах, которые были младшими детьми Бога, наследниками оставленного предками людей рая — и которые тоже пали по примеру людей, как сами люди пали по примеру сатаны. Листовки роняли прозрачные намёки на каких-то слуг ада, читай: учёных, создавших Машину якобы для засирания обезьяньих мозгов враньём об эволюции и с целью заставить нас поклоняться не Христу-Спасителю, а этой самой дьявольской Машине, тогда как единственная надежда обезьян, как и людей, на спасение — это он, Иисус… Всё новое — это хорошо забытое старое. Авторы листовок, небезызвестная группа Бини, очень плохо знали Эйплейс. Никто тут сроду не поклонялся Машине, её только побаивались и уважали. Но для Бини соболтуны это было неважно. Поклонение Машине очень хорошо вписывалось в их теорию, и, поскольку его на самом деле не было, они его, так и быть, придумали для нашей обезьяньей пользы. Насколько я знаю моих собратьев, эйпы по большей части подтирались листовками, подброшенными в почтовые ящики, но Цитадель обычно интересовалась и меньшей частью. Вчера я нашёл одну такую листовку среди новейших книг в детском отделе и именно поэтому позвонил. Я никак не легист и нашему правительству не друг — у Цитадели в городе нет друзей — но сектантская пропаганда среди детей — это немного чересчур. Да ещё через библиотеку, за содержание которой я как её сотрудник отвечаю. Ещё статьи за сокрытие мне нехватало — короче, я вчера взял и сразу же позвонил. И листовку курьером отправил, с охраной. Подальше от греха.

Бини что-то делал у самой Машины и не обращал никакого внимания на злобный рёв мотоциклов и гиканье их седоков. Мотобратья отъехали, и я хотел было спокойно пройти по зелёному коридору на своё рабочее место, но заметил, что этот дурак что-то пишет на суперглассовой коробке с помощью баллончика. Крупными ярко-красными буквами. Хуже того, он успел приклеить к коробке какой-то небольшой свёрток. Вид этой штуки мне отчего-то очень не понравился, но не успел я как следует испугаться потенциальной бомбы, как из аллеи на площадь выкатил на мотоцикле капитан Гектор Грэй, и вот тут я как следует испугался.

— Документы.

Бини заслонил спиной висящий на коробке свёрток и подал Грэю айди. Я заметил, что вокруг уже начала собираться толпа, и тоже сделал пару шагов к сцене. Это было небезопасно, но притягивало, как стриптиз. Это и был в некотором роде стриптиз — стриптиз души. Я присмотрелся. Надпись на коробке гласила: «Умри, ложь эволюции!»

Капитан Грэй сунул айди в седельную сумку и направил на Бини какой-то маленький предмет. Сверкнул разряд. Голографическая маска Бини мигнула и пропала. Тогда-то я и узнал его как преподобного Бини. Это лицо недавно явилось миру в ролике «Розыск» в программе «Гражданин и Закон». Ещё один христианский проповедник. Не выводятся они. Как крысы.

— Кенни Бини, — сказал капитан Грэй. Спокойно так сказал, утвердительно. И совершенно безрадостно.

— Преподобный Кеннет Бини, с Вашего разрешения, капитан, — заявил тот.

Это был 2085 год, капитан Грэй тогда был ещё молод, его ещё не все знали. Надо сказать, в те годы, в середине восьмидесятых, у многих были иллюзии. Тем не менее я считаю, что Бини был дураком. Лично я на его месте даже в 2085 сидел бы себе тихо в подполье. Тенденции были уже ясны. Всё-таки люди вовсе необязательно умнее обезьян, и напрасно в городе и по сей день считают иначе. Бини, скажем, был поглупее средней гориллы в Эйплейс. Нет, Машина на нас сработала качественно. У меня вот вчера хватило ума позвонить.

Грэй молча протянул руку. Бини торжествующе улыбнулся и отдал капитану баллончик. Грэй взял его, тут же защёлкнул на запястье Бини браслет наручников и бросил баллончик в седельную сумку. Потом еле заметно кивнул на свёрток.

— Это твоя бомба, Бини?

— Моя, — гордо заявил преподобный.

Толпа ахнула. Я тоже. Грэй оторвал бомбу от коробки, поковырялся в ней, вырвал какой-то провод, положил всё это в седельную сумку и вынул из сумки пачку листовок. Надо думать, моя вчерашняя была среди них.

— И эти бредни тоже твои?

— Моего личного пера, капитан, — скромно ответил Бини. — Моя маленькая работа для Господа.

— Мы их получили вчера из общественных мест и зданий Эйплейс. Бини, сколько листовок ты здесь вчера разбросал?

— Тридцать три, капитан, как есть Божье число, тридцать три распространил — в библиотеке, в молле и в парке. Даже в общественные туалеты занёс! И это были не первые, капитан. И будут не последние.

— Нам прислали тридцать одну, — сказал Грэй. — Из туалетов мы не получали. Последними, вероятно, подтёрлись. Это мы проясним.

На мгновение Бини был ошарашен. На его лице я увидел проблеск боли и горя, даже, может быть, проблеск отчаяния. Но Бини не стал бы лидером своей группы, если бы не умел на словах обращать каждое поражение хотя бы в маленькую, но в победу.

— Может быть, капитан, может быть и подтёрлись. А быть может, прочли — оно неплохо читается, сидя в сортире — и учли, и запомнили, и задумались, капитан. А потом, может быть, и подтёрлись, но главное дело-то сделано, ложь в двух душах разоблачена. А они ещё двум расскажут, а те ещё кому. Люди найдут путь к истине, к Писанию, к Богу…

Люди, отметил я. Какая глупая оговорка. Этот Бини назвал нас людьми.

— Это мы сейчас посмотрим, — сказал капитан.

Грэй звучал устало уже тогда. У него был почти старый голос, вернее, голос вне возраста. Голос, не бывший молодым. Капитан снял с пояса ключ и направил его на суперглассовую коробку. Её прозрачная крыша медленно втянулась в стены. Стены осели. Машина, дарительница разума, немного помедлила. Потом дверь в эволюционную камеру разгерметизировалась и со вздохом открылась.

— Мы проверим, правда ли человек сотворён в один день некоей высшей силой, а не эволюционировал в течение эонов, и сотворён, как бредят ваши клубы, «безгрешным».

Вокруг капитана, Машины и Бини теперь низко бубнила немаленькая толпа. Бини ещё не понял, а я уже начал догадываться, что нам здесь предстояло.

— У эволюционной машины, — сказал Грэй, — есть обратная функция. Функция дэволюции. Она возвращает живое существо на предыдущие ступени видового развития. Если твоя теория верна, Бини, то перед тобой прямой путь назад в рай.

— Не выйдет, — ухмыльнулся Кеннет Бини. — Обратно в рай можно только с Христом, чёртовы погремушки от первородного греха не отмоют.

— В таком случае тебе нечего бояться. Ничего не произойдёт. Машина не может превратить тебя в щепотку глины.

Грэй снял с Бини наручники, взял его за шиворот и поволок к отверстой двери камеры. А ведь капитан Грэй читал Библию, подумал я.

Много было тогда на лице преподобного Бини. Сначала он инстинктивно упёрся ногами в асфальт — совершенно бесполезно, конечно — но потом, так показалось мне в тот момент, в его взгляде мелькнула какая-то безумная надежда. Нет, я не утверждаю, что он решил довериться «чёртовой погремушке». Мне кажется, что он грезил о чуде. Я успел ещё увидеть, как Бини поспешно перекрестился, а потом капитан Грэй затолкал его в эволюционную камеру Машины и закрыл за ним дверь.

Толпа затаила дыхание. Это была демонстрация. Грей, как всегда в таких случаях, действовал так, будто был здесь один. Один на площади, один в Сансет Сити, один во всём умирающем мире. Он подошёл к панели управления, оживил дисплей прикосновением руки в чёрной перчатке и начал вводить команды. Я прищурился и уловил на дисплее мелькнувшую цифру — 3 000 000. Три миллиона лет отделяли знакомого всему городу преподобного Кенни Бини от существа, которому предстояло вскоре покинуть Машину.

Грэй нажал на ввод и сделал шаг назад.

Не знаю, чего я ждал, но помню, что вся толпа замерла, и я тоже. Может быть, в тот момент и во мне шевельнулось сомнение и даже, наверное, надежда, но я сейчас уже не помню, на что именно надеялся тогда: то ли на посрамление христиан, от которых уже две тысячи лет страдает планета, то ли на торжество здравого смысла, то ли на неисправность Машины, то ли на поражение легизма, города и Цитадели в лице Гектора Грэя… На одно ничтожное мгновение мне представился иной, новый, безгрешный преподобный Кеннет Бини, шагающий из эволюционной камеры на площадь — таинственный непадший человек, тот Кеннет Бини, которого задумал его гневный Бог; не этот маленький нахальненький глупец, а торжествующий, блистательный святой супергерой, от которого в страхе метнулся бы прочь капитан Гектор Грэй…