Ольга Славникова - Легкая голова Страница 20

— Это казанская катастрофа, подлинная съемка, — пояснила Маленькая Люся, сворачивая видео.

— Ага, — пробормотал Максим Т. Ермаков, сразу вспомнив стоявшую перед офисом группу казанцев: плотных, плотно упакованных в черные кожаные куртки, в одинаковых круглых норковых шапках на почти одинаковых круглых головах.

— А теперь посмотри сюда, вот, четвертый уровень игры, — позвала, загружаясь, Маленькая Люся.

Все то же самое, но будто обернутое в целлофан. Воспроизведены один в один ряды запаркованных самолетов, тупой силуэт башни, даже проезд грузовой миниатюрной гусеницы, везущей похожие на кофейные зерна миниатюрные чемоданы. Разница состояла в том, что на летном поле лежали черные, как буквы, человеческие фигурки, из-под каждой вытекало, очень натурально подъедая снег, кровавое пятно. Игра, похоже, демонстрировалась в записи: безо всякого участия Маленькой Люси на летном поле шла перестрелка. Какой-то мультипликационный тип, с плечами широченными, как коромысло, и юркий клетчатый толстяк пуляли друг в друга круглыми зарядами, нанизывая их, точно бусины, на огненные нитки. Толстяк попал! Широкоплечий тип дисциплинированно улегся на бетон — и сразу в молочном небе появился серый дрожащий силуэт, самолет грохнулся, разломился, загорелся, на мониторе замигало, зудя, красное окошко: «Вы уничтожены».

— Это они, собственно, хронику обработали, только не пойму, в какой программе, — пробормотал Максим Т. Ермаков. — Представляю, сколько за эту съемку отвалили бабла. Снимал себе человек просто так, может, игрался с новым телефоном, и вдруг раз — в миллионеры…

— Вдруг раз, и сто шестьдесят человек погибло, — напомнила, сверкнув глазками исподлобья, Маленькая Люся.

— И что? Я тут при чем? — злобно огрызнулся Максим Т. Ермаков. — Ты хоть представляешь, чего на меня грузят? Те погибли, те умерли, здесь, там — и все имеет отношение ко мне! Да в мире всегда что-то такое происходит, назови мне год, когда не падали самолеты! Это кем надо быть, чтобы взять все на себя и со всеми все пережить? Титаном, Христом?

— Максик, извини, — сразу смягчилась Люся. — Конечно, ни один человек такого не выдержит. Ой! Так ведь они на это и рассчитывают! — вдруг догадалась она, схватившись ладонью за щеку. — Ну, чтобы ты застрелился!

— Ага, дошло, как до жирафа, — Максим Т. Ермаков, набычившись, засунул руки глубоко в карманы своих позорных забрызганных брюк. — Но я-то выдержу. Это уж я тебе точно обещаю. Я им устрою облом. Кстати, про игру. Это что, обыкновенная тупая стрелялка? Ничего понавороченнее они не придумали?

— Придумали, конечно. Тут можно играть по-разному: одному создавать команду из персонажей с разными свойствами, играть онлайн в команде с другими игроками, даже проходить обучение и получать квалификации. Очень много сложных миссий. Главная цель игры — чтобы ты, то есть герой, выстрелил себе в голову из пистолета. Для этого надо попасть в героя, не помню сколько раз, больше тысячи, причем из разного оружия. А на первых трех уровнях, если игрок попадает в Ермакова, то Ермаков становится только сильнее, быстрее, лучше вооружается. Поэтому на четвертый уровень мало кто проходит. Только при помощи специального ключа…

— Очень, конечно, все интересно, только Ермаков — это я, между прочим, — язвительно проговорил Максим Т. Ермаков, чувствуя себя не столько застреленным, сколько ограбленным. Внешность его, перейдя в игру, сделалась как бы достоянием общественности. Внезапно уменьшившись до внутреннего содержания, Максим Т. Ермаков стал как десятилетний ребенок, ростом в метр двадцать, и этому ребенку, стыдно сказать, хотелось плакать. — А миссии, собственно, в чем состоят? Как они связаны с реальными катастрофами? — спросил Максим Т. Ермаков, терзая в карманах какой-то бумажный хлам.

— Напрямую и связаны, — с готовностью ответила Маленькая Люся. — Вот, там, где я тебе показала, надо было спасти самолет с пассажирами. Если бы кто-то из команды игроков выжил и нашел чемоданчик с кодом, самолет мог бы сесть и двигатель удалось бы потушить.

Максим Т. Ермаков медленно вынул руки из карманов. Бумажки, которые он отросшими ногтями превратил в клочки, оказались сторублевыми и пятисотрублевыми. Блин!

— Можно склеить, — Люся виноватым взглядом проводила порхающую наличность.

— Ладно, забудь, — Максим Т. Ермаков отряхнул со штанов налипшие клочки. — Только одно мне еще интересно: почему ты играешь в эту муть? Когда у тебя такие обстоятельства, ты уж извини!

— Это не я, это Темка! — с гордостью воскликнула Маленькая Люся. — В этой игре тысячи и тысячи разного народа, а Темка в четвертой сотне по очкам, представляешь? Никто из геймеров не знает, что он ребенок. Все думают, будто ему уже восемнадцать!

Выпалив это, Маленькая Люся вдруг осеклась, улыбка на ее лице застыла трещиной. «Никогда твоему сыну не будет восемнадцати лет», — отстраненно подумал Максим Т. Ермаков. Только бы она опять не разревелась, дала спокойно уйти.

— Ну, я поехал! — сообщил он бодро, прокручивая ключик, торчавший из дверного замка. — С праздником тебя еще раз, несмотря ни на что! И спасибо, ты мне правда помогла.

Пробка сияла, сколько хватало глаз, точно большая река в огнях. Сотни колес тяжело хрустели размолотым ледком, поднимался подсвеченный пар, густые лужи на подтаявшем дорожном полотне были как клей. «Вашу мать, больше двух часов, как на самолете до Парижа», — с досадой думал Максим Т. Ермаков, сворачивая наконец в хилый Усов переулок, известный теперь, выходит, тысячам и тысячам придурков. Парковка оказалась забита ржавыми советскими транспортными средствами, принадлежавшими, должно быть, дворовым демонстрантам. Кое-как приткнувшись, Максим Т. Ермаков выбрался из «Тойоты» — и только тут с отвращением вспомнил, что завтра Восьмое марта. Подарка Маринке он так и не купил, но надо хотя бы шампанского, конфет, торт какой-нибудь. Ничего, ничего. Держись, Объект Альфа, никто тебе не поможет, кроме тебя самого.

Подвальный минимаркет приветливо мигал электрической гирляндой, точно завтра наступало не Восьмое марта, а опять Новый год. В магазине бойко брякала касса, продавщица в овощном отделе сосредоточенно завешивала большую, как люстра, кисть винограда, покупатели толпились с полными корзинками, из которых в разные стороны торчали золотые и простые бутылочные горла. Праздник! Но только Максим Т. Ермаков собрался вступить в торговый зал, как путь ему преградил знакомый охранник, от которого на близком расстоянии сильно пахло грубой шерстяной одеждой.

— Вас не обслуживаем, — буркнул он, набычившись.

— То есть как? — опешил Максим Т. Ермаков. — Я постоянный ваш покупатель! Вы что, не узнали меня? Каждый день почти сюда хожу!

— Сказано: не обслуживаем! — громче повторил охранник, напирая на Максима Т. Ермакова толстой форменной грудью, усаженной, будто вбитыми гвоздями, железными пуговицами.

Максим Т. Ермаков беспомощно заозирался. Желтоволосая кассирша, всегда такая любезная, теперь показывала землистый непрокрашенный затылок, с преувеличенным вниманием разбирая корзины благонадежных граждан.

— Да я на вас в суд подам! — воскликнул Максим Т. Ермаков не своим, почти женским голоском. — Позовите директора!

— Нету директора, домой уехал. Давай, проход освободил, на улицу быстренько вышел!

С этими словами охранник вытеснил Максима Т. Ермакова из магазина и, сопя, пихая под лопатку, заставил подняться по неровным ступенькам наверх, туда, где неприятный ветерок вздымал, по горсточкам наметая с асфальта, скудную снежную крупу.

Максим Т. Ермаков в растерянности захлопал по карманам, ища сигареты. Охранник, потоптавшись, тоже вытащил коробку папирос. Оба закурили, заслоняя от ветра рваный огонь зажигалок, причем курносое лицо охранника, озаренное на миг турбореактивным пламенем из его кулака, сделалось похоже на большой и выразительный кукиш.

Тут за спиной Максима Т. Ермакова послышался мягкий, как бы шелковый, тенорок:

— Вечер добрый, сосед!

Максим Т. Ермаков резко обернулся. Перед ним стоял алкоголик Вася Шутов собственной персоной. Он состриг горелое со своей рыжеватой бороды, и теперь борода, сделавшись кривой, напоминала истертый, изработанный до корня веник. На голове у коренного москвича красовалась гнилая шапка-ушанка, похожая на кошачий труп, и одет он был в розоватый, цвета сардельки, женский пуховик, принадлежавший, должно быть, одной из его постоянных сотрудниц, в данный момент занятой с клиентом.

— Что, не продают тебе? — участливо спросил коренной москвич, помаргивая теплыми глазками, почти утонувшими в сизых мешках.

— Ну, — неохотно подтвердил Максим Т. Ермаков.

— Слышь, давай по-соседски помогу, — конспиративным шепотом предложил Шутов. — Ты скажи, чего надо, я мигом закуплюсь! И плохого не думай, у меня в голове бухгалтерия. Только дашь мне на беленькую, по случаю праздника. В виде комиссии, а? — Шутов подобострастно осклабился, показывая один, торчавший вперед, желтый, как щепка, передний зуб.