Альберт Фейгельсон - Долина Дестино Страница 20

– Дети просто уверенны, что самое лучшее и самое красивое-то, что они творят. Они успешны по определению. Успех преследует их в каждом начинании и приносит счастье каждое утро, даже если для них результат – полная неизвестность. Они счастливы, потому что очень хотят быть счастливыми, и главное пособие по жизни, чем они пользуются, – это подсознательное «хочу». Никаких планов, никакого будущего. Атикин улыбнулся, поднял руки вверх и прислушался к утренней симфонии. – Может быть, последний раз звучит в этой долине она? Насладиться музыкой ему помешало Отражение. Ему скучно было стоять и ждать. Только разговор по душам мог бы хоть как-то компенсировать его одиночество.

– Мы обязаны планировать, проектировать, просчитывать, продумывать каждый свой шаг, – проскрипело зеркало. – Это отличает взрослого от младенца. Хотя вы знаете, многие гости, прощаясь со мной в конце вечера, говорят: «Всё было не так. Успех ускользнул, и мы должны начать сначала». – Отражение заставило Атикина улыбнуться. Это было единственным способом отразить его улыбку самому.

– Может быть, стоит, как в детстве просто закрыть глаза и не планировать, а просто мечтать? Взять любимую известную мелодию, добавить в её партитуру новые ноты и играть заново? Слушать её в собственном исполнении. Даже если выйдет балаган, – это будет мой балаган. И только я смогу оценить успех моего представления.

Страх за провал копился в течение жизни! Вот что мешает мне быть успешным. Я всегда думал, – а как это будет выглядеть в глазах других? А потом, соизмерял с тем, что мы можем на самом деле. Ограничение и поиск границ приличия – вот, что каждый раз мешало мне быть самим собой. Эта фраза «а что если…?» – преследует меня даже во сне. Я хотел бы переделать сказку, или понять, наконец, как ею управлять. Атикин закрыл лицо руками и по его щёкам потекли слёзы. Он знал, – пока он закрывает глаза руками, Отражение не сможет увидеть плачущего короля, и о его слабости никто не узнает. Ощущение полного бессилия победило, хотя главное сражение было ещё впереди. – Почему моя любовь сопровождается страхом? Радость, наслаждение, забота, трепет – всё это потом, а вот боязнь как ворон в ночи невидимо кружит над моими страстями к этому ребёнку, почему? Я не отдам его, он мой!? – злобно крикнул Атикин своему Отражению не своим голосом. Это было так громко, что перекрыло финал утренней симфонии. Затем Атикин молча подобрал велюровое покрывало с пола. Накинул его на зеркало, заставив Отражение исчезнуть, направившись по направлению к тронному залу.

– Меня ждёт любимый сын, – Ленад! До свидания! Без сына король не представлял сегодня ни своей жизни, ни следующего рассвета в королевстве. Чтобы встретиться с Ленадом, ему надо пересечь ползамка. В это время я смогу все обдумать. Принятие решения я всегда откладывал, и искал причину, позволяющую не решать вопрос хотя бы сегодня. Но в этот раз, я должен! Должен! Как? Думая, задавая сам себе вопросы, Атикин шёл по дворцу. – Я вступлю в переговоры с королевой Евой. Война пока внесла в его жизнь одно изменение, ему надо было не только задавать вопросы, но ещё и отвечать на них. Это его и пугало.

Давным-давно, когда Магия жила в фантазиях тех, кто пытался ею овладеть или строил догадки, при помощи чего может её добиться. Ничем не примечательный, рядовой Маг решил просто на просто попросить её открыть тайные возможности только одному ему. Он не знал, что сможет предложить взамен, но его желание было так велико и так сильно овладело им, что он решился идти в долину бытия, где жила Магия. Там, по словам других Магов, она уже давно правила, отменив всех богов и идолов. Добравшись до неё, он поднялся на вершину самой высокой горы и обратился к ней со словами: – «Ты не просто великая и могущественная, – ты единственная! Я готов положить голову возле тебя, если хотя бы на секунду ты дашь мне возможность прикоснуться к твоим чарам и почувствовать их». Вместо ответа поднялась лишь буря, несущая в себе силу разрушения. Ветер был настолько силён, что не оставил даже дерева на скале, скинув просящего Мага вниз как пыль придорожную.

Собравшись с силами, он опять поднялся в гору, уверенный в том, что хотя бы место он выбрал верное и силы волшебства его слышат. Вознеся руки к небу, он закрыл глаза и стал читать заклинание как молитву: – «Магия! Ты та, что создала меня. Я твоё дитя, и готов слепо шествовать за тобой по этой земле. Я обязан тебе как ребёнок своим родителям. Я твой и готов жить ради тебя».

Стоял он долго с закрытыми глазами, пока веки не устали сдерживать свет. Когда он открыл глаза, на небе сияли звёзды и луна, но той, кого он ожидал, Маг не увидел. Уставший и опустошённый от внутреннего волнения он упал и уснул. Во сне он увидел человека, держащего в руках струнный инструмент. Глядя ему в глаза, он сказал: – «Ты музыкант, и пишешь музыку для этого чудного инструмента?». Человек вместо ответа написал ему на песке, что да, он пишет, но исполняют её другие.

Почему ты не говоришь? Почему пишешь?

Музыкант взял палки и снова написал, что он глухонемой и читает по губам.

Как? – изумился Маг. Чтобы музыку писать, нужно слышать! Как ты узнаешь, что получилось, если не в силах услышать её? Человек указал на сердце левой рукой, а правой вывел фразу: «Слышу ещё глубже».

Маг проснулся, встал навстречу солнцу и его озарило:

– Я заслуживаю того, чтобы мои мечты исполнились! – заявил он. Знаю, где искать ответ! У меня же есть всё и оно не моё! Весь мир, – круговорот зависящих друг от друга вещей. Так чем же отличается от всего Магия хоть она и над нами?

Вновь Маг воззвал к небу, всматриваясь в облака как в неизвестные письменности: «Сила только тебе известна! Я принимаю твоё совершенство и волю надо мной, но я хочу стать частью тебя, призываю к союзу не только мыслей наших, но и душ. Я буду светом ночью, что проведёт любого, а источником будешь ты. Я стану самым прекрасным деревом в пустыни для тысячи путников умирающих от жары, а ты моими корнями и мы вместе найдём воду, где её никогда не было. Мы вместе сможем подняться и я готов принять твоё обличие, зная свои силы».

Облака исчезли. Голубой цвет неба над головой стал практически прозрачным и почувствовал Маг необычную силу. Тут же услышал он слова, что переполнили его, растворившись в воздухе как туман с приходом утра возле гор: – «Магия – это ты, верить надо в себя!».

Я понял, чтобы обладать чем-то сполна, надо стать частью этого. Иначе целое никогда не будет твоим. – Воскликнул маг, спускаясь с вершины горы. Звали его Дестин, может быть от него и пошло это странное название долины Дестино?

Наконец попав в большой просторный тронный зал дворца, Атикин застал своего сына за созерцанием картины. Её ему подарили несколько лет назад, но выставить её Атикин решился только недавно. У короля было ещё время, пока сын его не заметил, издали полюбоваться своим принцем.

Когда король смотрел на Ленада, и вспоминал те дни, когда сын был ещё ребёнком, и он брал его за хрупкие детские плечики, подкидывал вверх и наслаждался его громким смехом. Сегодня этот мужчина не уступал в силе никому. В его руку спокойно помещался любой духовой инструмент, а его лёгкие без напряжения могли извлечь любой звук. Когда – то маленькая ручка принца помещалась спокойно на середине его ладони, и король только от его прикосновения наслаждался, часами заряжаясь энергией, сравнимой только лишь со звуками лучшей утренней симфонии.

Длинные волосы скрывали истинную красоту принца. Сегодня они не были собраны как у всех в косу на спине, а развивались гривой, создавая принцу определённое неудобство при ходьбе и беге. Но он любил распущенные волосы, не смотря ни на какие неудобства.

Красивая улыбка всегда жила на его лице, подчёркивая очарование её хозяина. Глаза были светло-голубые. Это единственное, что выделяло его среди всех жителей долины. Сидели они глубоко и выглядели как два небольших озерца. В них обычно отражался огонёк жизни и преданность отцу. За своего сына Атикин был готов отдать все. Теперь это всё приобрело не просто силу, но и жизненную важность. После того, как во дворце появился наследник, его жена объявила себя выполнившей долг и предалась светским забавам.

– Только у сына есть силы дать миру отца? – эту фразу любила повторять жена Атикина, когда король задерживался в детской, укладывая своего любимого малыша. Даже в детском лепете ему слышалась мелодия, и он воспринимал эти моменты как магию.

Отец! Ты здесь давно? Почему стоишь и молчишь? Голос самый дорогой в этой долине заставил Атикина приблизиться к сыну.

– Нет, мой дорогой, буквально сейчас как я зашёл. Просто боялся тебе помешать! – Король заканчивал фразу в объятиях своего сына. Тот обнимал его в пол силы. Он знал и ценил его любовь. Тепло и спокойствие от встречи с любимым ребёнком пришло к нему. Улыбнувшись, король своими руками стал собирать волосы принца, стараясь забросить их назад, на спину. Король готов был уступить ему трон хоть завтра. Снять корону и провести коронацию сейчас же, но его планы нарушила война. Он боялся её больше всего. Всю свою жизнь он работал над симфонией, что смогла бы отвести от его людей эту чуму. Для начала при помощи музыки, он полностью вывел у людей желание даже думать о ней, а потом подменил агрессию на потребность просто жить вместе и любить друг друга такими, какие они есть. Были ссоры, рождались скандалы, гнев сменяла ненависть друг к другу, но агрессия ушла, и люди поняли, что они потеряли и что приобрели. Были не довольные, и они покинули долину. Сегодня война подошла к границам королевства. Она не только поменяла симфонию жизни, но и начала менять самих жителей долины.