Лев Аскеров - Приговоренные Страница 20

И все. Парня нельзя было узнать. Он забыл о своих горестях. Он снова окунулся в пережитый им творческий процесс. Глаза горели. И хотя они в упор смотрели на Строптивого, они его не видели. Они блуждали в его умозрении. И снова шли по следу.

2. Начало начал

Камея ждала его на том же самом месте, где недавно им пела земляночка.

— Наконец-таки! — заметив Пытливого, не без укоризны воскликнула она. — Я собиралсь уходить.

Порывисто обняв девушку и, теребя горячими губами мочку уха, он прошептал:

— Я побывал дома… С мамой.

— Как это?!

— С их нимбом… Они сами захотели повидаться с мамой.

— Почему?

— Видишь ли, они оказывается давным-давно знали моих родителей. В молодости были очень дружны, а потом…

Пытливый умолк. Сделав вид, что его заинтересовала выплеснутая волной к их ногам причудливая раковина, он решал: рассказать обо всем услышанном или нет? Очень хотелось. Его просто распирало от радости и гордости. И за себя, и за Чарушу и за то, что такие знаменитости, как Озаренный, Верный и Кроткий обласкали его отеческой любовью. Подумать только! Легендарный, великий Строптивый — его отец… Верилось и не верилось. Возникающая то и дело мысль, что это все могло быть ошибкой, недоразумением, омрачала вздыбившийся в нем светлый вал счастья… И Пытливый усилием воли подавил его в себе.

«Чего кичиться? Потом скажу», — решил он. И положив поднятую раковину рядом сказал:

— А потом, когда отца не стало, мама уехала и они ее до сегодняшнего дня не видели и ничего о ней не знали.

— Значит и тебя не видели и не знали? — спросила Камея.

— И меня, — подтвердил Пытливый. — Первый раз — сегодня.

— Как так? — всплеснула руками она. — Как вдруг они могли узнать, что ты сын друзей их молодости?

— По этой родинке. Оказывается у отца точно такая же и на том же самом месте. И еще будто бы по жестам, манере говорить… Есть, утверждают они, и внешнее сходство.

— Невероятно! Хотя родинка аргумент сильный, — проговорила девушка.

— Невероятно, — соглашается он. — Тут что-то не так. Очевидно, память об утраченном друге ввела их в заблуждение. Потом прояснится.

— Так оно и есть, — уверенно произносит она. — Главное ты побывал с мамой… Кстати, как она?

— Хорошо. Привет передавала, — сказал он и предложил просмотреть видеозаписи материалов, сделанных Мастерами.

Плоский, размером со спичечный коробок, видеокристалл, дожидаясь своего часа, лежал на коленях девушки. Набрав нужный код, Камея вложила его в пальцы, свисавшей с ее плеча руки Пытливого. Особой энергии кристаллу не требовалось. Всего лишь ток человеческого тепла. Пригревшись в кулаке, он буквально через несколько секунд высветил перед ними экран. Видимо тело Пытливого в этот момент генерировало мощную энергию. «Реакция от встречи с матерью», — заключила Камея.

Hа экране замелькала бесконечная вереница эпизодов из жизни Хомо Сапиенсов Земли, свидетельствующая больше об их неразумности нежели о наличии разума. И чуть ли не по каждому из эпизодов Мастера вели разбор: «Почему?» да «Что побуждало?» Приходили к тому или иному выводу. Находили причины. Десятки причин. Казалось таких серьезных, что дальше некуда. Мастера ломали головы над ними. В конце концов находили решения. И причины, естественно, устранялись. Hо разумные продолжали вести себя не по-разумному… И поиски начинались заново…

За пологом серо и сыро. В палатке холодновато. А Камея лучится теплом и краснощекой бодростью.

— Ты проспал сорок дней и сорок ночей, — смеется она.

— То что нужно. Восемь часов, — отвечает он, стараясь дотянуться до девушки.

— По ВКМ. А на Земле уже осень.

— Пора переходить на местное время, — лихорадочно тиская ее в своих объятиях, говорит он.

— Пошли побегаем, — зовет она.

— Сейчас, — говорит он, целуя ее в губы.

— Потом, — отстраняется Камея.

Натягивая на себя спортивный костюм, он спрашивает, как оказался здесь.

— Все тот же нимб, милый. Без него я разве дотащила бы тебя? Ты так крепко спал. Как младенец…

Уже за завтраком Пытливый сказал, что его не устраивает ролик демонстрирующий деятельность Мастеров.

— Это их идеи и их работа.

— Hо он много дает, — возразила Камея.

— Hе отрицаю. Зная их тупики мы не пойдем в них…

И вообще не пойдем по их гипотезам. Нам нужны свои.

— Что предлагаешь?

— Достать первичные материалы. Всю объективку, зафиксированную аппаратурой. Танцевать надо от нее.

— Со дня появления Хомо Сапиенса на Земле? — не без иронии спросила Камея.

— Разумеется, — не замечая ее насмешки сказал он. — Может ты объяснишь, как они тут объявились?

— Пожалуйста. Открой учебник…

— Спасибо. Охотно воспользуюсь столь бесценным советом, если ты напомнишь ту страницу, где говорилось бы о нарушенных параметрах в период процесса…

— Разве они были? — удивилась она.

— А ты уверена, что их не было?

Камея пожала плечами.

— Давай попробуем на зуб и это. Мало ли что?…

Я пошел в грот…

Выслушав просьбу практиканта, Озаренный изумился:

— Пытля, сынок, да никак ты задался целью провести ревизию?

— Hе ревизию… Хочу пойти от истока…

Озаренный заглянув в записную книжку продиктовал два кода, в одном из которых содержался материал с объективными сведениями, зарегистрированными приборами в момент, когда из человекоподобного делался человек, а во втором — материал, зафиксировавший момент снятия с человечества Земли, висящего над ним внутреннего, так называемого, инкубационного кольца.

— Если начистоту, Пытля, будь на твоем месте, я тоже начал бы с этого, — заметил шеф Триумвирата.

— Спасибо, Мастер Озаренный, — пряча записку с кодами в карман, говорит практикант, устремляясь к выходу.

— Дерзай, сынок! — кричит тот ему вдогонку.

Моросило. Изредка срывалась моряна. Немного покуражившись, она затихала и тогда вновь по палатке приглушенным топотом копытец бегал дождик. Слушать его топоток над собой и работать — одно удовольствие. В палатке тепло, сухо, светло. Когда Пытливый принес коды, девушка попросила его не включать кристалл, пока не сбегает к себе за чайником. Камея отсутствовала минуты три, а он уже подбежал к ее палатке и нервно крикнул:

— Hу что ты копаешься? Я лопаюсь от нетерпения.

Камея звонко рассмеялась.

— Дурачок, надень нимб. Тогда тебе не будет казаться, что я запропастилась на три часа.

— Ах, и в самом деле. Прости… Пошли.

Уже сидя в палатке и, глядя как Камея возится с чайником, он опять с нетерпением спросил:

— Hу что включать?

— Включай… Только не забудь нимб. Иначе ты ничего не увидишь и ничего не поймешь, — напомнила девушка.

— Камеюшка, я просто потерял голову.

— Знаю, — тихо произнесла она. — Ты стал карабкаться. И потому нервничаешь.

— Так оно и есть… Начал… Перед нами сотни тропинок. Нужна же всего одна. Какая из них?… Я ее узнаю сразу. С нее будет видна макушка горы, — жарко шепчет он ей в ухо.

Экран вспыхнул. Потом потемнел, в самой середочке черноты появилась, размером с острие иглы, пронзительно яркая точка. Медленно наплывая, она превращается в элипсовидное ядренное зерно, источающее голубое сияние. Описав дугу, «зернышко» падает вниз, ближе к левому краю и замирает. И тут же все темное поле экрана покрывается тысячью остро сверкающих точек. Мелкие и неподвижно светящиеся, они напоминают проколы в черной бумаге, что держат над лампочкой. Немного выше центра замерцало семь крупных пятнышек — шесть по окружности и одна между ними, как в хороводе… Ткнув в нее пальцем, Камея воскликнула:

— Резиденция!

Пытливый промочал. Он понял — демонстрируется схема устройства Великого Круга Миров.

Потом на экране осталось только голубое яичко планеты. Оно было окаймлено несколькими разноцветными, замыкающимися по окружности, кольцами…

Голос за кадром:

«Перед вами два кольца, в которые оправлена планета. Одно большое, другое — поменьше, по над самой поверхностью Земли.

Большое кольцо — это внешняя многослойная охранная оболочка Начальной планеты шестого Луча. Без нее Земля беспомощней новорожденного. Кольцо обладает высокой степенью прочности. Прорвавшееся сквозь его слои инородное тело, каким бы сильным оно не было, не сможет составить опасности планете. Ибо пройдя этажи созданного нами защитного пояса, это тело теряет свою агрессивную кинетическую энергию. А если космический вторженец будет маломощен он сгорит без остатка не достигнув поверхности Земли… Защитная оболочка исключительно элластична и имеет способность к саморегенерации. То есть, свои прорехи штопает сама…

Исключения, разумеется, учтены допуском, составляющим две-три возможности из миллионов ситуаций. Вместе с тем следует заметить, что эти ситуации незадолго до их проявлений предвидятся и заблаговременно просчитываются технологами-контролерами…