Станислав Гагарин - Вечный Жид Страница 20

…Ему захотелось подняться. Перед сном напузырились чаю, обсуждали и обсуждали грядущую операцию, Вера не успевала заварник опорожнять.

Агасфер пил больше всех, нахваливал индийскую заварку типа СТС. Ее он сам и приволок откуда-то, целых три пачки.

«Где он сейчас?» — подумал Станислав Гагарин, поднимаясь с широкого ложа, свешивая ноги и пытаясь нащупать ими тапочки, входившие в инвентарь конспиративной квартиры.

Его собственные тапки сиротели в писательской больнице на Каширке.

Электричества Станислав Гагарин не зажигал, и плохо ориентируясь в чужой квартире, задел в коридоре горку оружия, сложенного у стены стволами кверху, на подходе к туалету.

Автоматы с грохотом свалились на пол.

Едва прекратился шум, как в дверях возникли с о с е д и  с обнаженными пистолетами в руках.

Физиономии их вовсе не смотрелись заспанными, мужики были как огурчики, хотя и в трусах.

— Виноват, — смущенно улыбаясь, промолвил сочинитель. — В гальюн, значит, собрался, а тут железяки…

Оба с о с е д а синхронно вздохнули и вернулись к себе, не промолвив ни слова.

А Станислав Гагарин, о т м е т и в ш и с ь, возвратился на широкое ложе, и тут вскоре возник разговор о женщинах и варенье.

— Вам не спится от того, что с вами в одной комнате женщина или потому, что на рассвете начнется бой? — спросила Вера. — Придется убивать людей…

— Да, — сказал сочинитель, — придется убивать… Именно п р и д е т с я. Поверьте, удовольствия мне сие не доставит… Но я всегда помню, что уничтожаю не людей, а носителей Мирового Зла. Ведь я уже видел, как действует сейсмическое оружие, я уже, Вера, был в завтрашнем дне.

А вот на первый ваш вопрос я отвечу позднее.

— Согласна, — ответила Вера, и по голосу ее было слышно, как молодая женщина лукаво ухмыльнулась. — Что же касается зла… Да, если з л о выведено за скобки нравственности, оно подлежит неумолимому уничтожению. Но как быть со злом моральным? Если зло суть неотъемлемое качество определенного сорта душ человеческих? Как у Федотовой, например, которую вы зовете с о с у д о м  з л а, или у Павленко с Литинским, у Ларисы Панковой, которая не задумываясь, уничтожила набранную в типографии дюжину книг. Для полиграфиста сие вдвойне преступно…

— Я смотрю — вы прекрасно осведомлены о делах Товарищества, — проговорил Станислав Гагарин. — Н-да… Что же касается морального зла… Да, вы правы, тут существует логическая опасность. Признать естественным существование зла в душах этих монстров — значит, как-то оправдать их действие. А сие для общества, для нас с вами, Вера, непозволительно. Ни оправданию, ни прощению Ирина Васильевна Федотова, жена полковника Генерального штаба, отставники, похерившие честь и достоинство офицера, Павленко, Литинский и Голованов, примкнувшие к ним Красникова и Калинина, Панкова, наконец, другие заговорщики-путчисты, а ежели проще, то мелкие душой хапуги, никакому оправданию существа эти не подлежат.

— Видимо, такими они были от рождения, — задумчиво произнесла Вера. — Флорентиец Макиавелли считал необходимым считать всех людей злыми… Понимаете, Папа Стив, в с е х без исключения! Надо постоянно помнить, предполагать, что люди, и ваши н о в ы е сотрудники в том числе, всегда проявят з л о б н о с т ь собственной души, едва лишь им представится к тому удобный случай.

Далее Макиавелли говорит: «Ежели чья-нибудь з л о б н о с т ь некоторое время не обнаруживается, то происходит это вследствие каких-то неясных причин, пониманию которых мешает отсутствие опыта…»

— Однако, — подхватил Станислав Гагарин, — з л о б н о с т ь эту все равно обнаружит время, называемое отцом всякой истины!

— Справедливо, — согласилась молодая женщина, — ибо з л о б н о с т ь людской натуры имеет самые разнообразные проявления.

— Я читал книгу Николая Макиавелли «Государь», — вздохнул сочинитель, — и догадался откуда изрекаемая вами истина, Вера. Да, люди неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману. Все это так. Многих, если не всех, отпугивает опасность, но влечет нажива. Пока ты делаешь им добро, они обещают ничего для тебя не пожалеть, клянутся отдать за тебя имущество и жизнь. Но когда у тебя появится нужда в этих людях, они тотчас от тебя отвернутся…

— Вам, Папа Стив, необходимо навсегда избавиться от иллюзии, будто людей можно преобразовать, — наставительным тоном произнесла Вера. — Помните завет флорентийца: «Тот, кто желает исповедовать добро во всех случаях жизни, неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру».

Вас это не убеждает? Тогда вспомните три заговора-путча, которые вы пережили в 1989–1991 годах, за два года предпринимательской деятельности…

— Кто вы? — спросил Станислав Гагарин. — Вам-то к чему эти разговоры о добре и зле…

— Пытаюсь понять этику земного человека… Вы сами, Станислав Семенович, типичный землянин, хотя и общаетесь с космическими пришельцами, по сути дела с Богами.

— Вы знаете, кто есть Федор Константинович?

— Разумеется… И про ваши подвиги, похождения с вождем знаю тоже. Роман «Вторжение» три раза взахлеб читала. Ведь я же призналась вам сразу, Папа Стив, вы мой любимейший писатель.

— Ладно уж, — смущенно, но растроганно отозвался Станислав Гагарин.

Слаб человек! Очень ему стало приятно после этих слов. Но зародилось сомнение: не слишком ли она хорошо меня знает? И как могла прочитать «Вторжение», если книга еще не вышла?

— А набор в Электростали? — спросила его, будто прочитав мысли, молодая женщина. — Оригинал и вёрстка Четвертого тома «Современного русского детектива», куда вошел этот роман? З а р у б л е н н ы е Федотовой вёрстки Пятого и Шестого томов серии «Фантастика, приключения и история», куда роман тоже входил двумя частями?

Прочитать ваш роман, Папа Стив, для меня проблемы не составило, поверьте.

— Что же, я рад такому читателю… И все-таки мне непонятна ваша роль, вы не из этих?..

— Монстров, хотите сказать? Видимо, они вам порядком надоели во время визита товарища Сталина на Землю…

Нет, я женщина земная, даже чересчур.

— А в чем смысл этого ч е р е с ч у р? — улыбнулся писатель.

— В том, что я могу стать той, о которой вы думаете сейчас, которую х о т и т е  в данную минуту.

— Интересно, — протянул сочинитель. — Под стать моей профессии. Тогда я придумаю что-нибудь под вас.

«Вера, — позвал он мысленно жену, — гляди, в какой я переплет попал… Могу не дожить до рассвета. А тут грозятся в твою ипостась себя обернуть. Попробуем, что ли?»

Ему показалось, что издалека пришло далёкое п о п р о б у й Веры, хотя может статься, что Станислав Гагарин х о т е л подобное услышать.

— У меня ложе шире, — нейтрально сообщил он, и тут же ощутил под одеялом обнаженное и знакомое как будто тело.

«Поскольку я не христианин, понятие греха не распространяется на мою личность, — подумал сочинитель. — Но если это Вера, тогда и вопросов нет. А если это удачная иллюзия, то…

— Не ломай голову над этим, Славик, — услышал он знакомый голос. — Ты ведь звал меня, и вот я рядом с тобой. Остальное от лукавого…

«Разве что так», — вздохнул Станислав Гагарин и решительно накрыл ладонью горячий и упругий сосок.

СТАНИСЛАВ ГАГАРИН В ИЕРУСАЛИМЕ, ИЛИ КАК СНЯТЬ ЧАСОВЫХ

Звено третье

I

Неожиданно он вспомнил Галину Попову, когда кумулятивная граната, выпущенная из б а з у к и гэрэушником Вилксом, пробила бронированный борт спецвагона и оглушительно взорвалась там, где таилось дьявольское устройство.

«Небось, спит еще главред, третий с п е н ь едва наступил, — с некоей нежностью подумал председатель «Отечества» о Галине Васильевне, которая безоговорочно поддержала его во время путча Федотовой, а затем, в начале апреля, две недели назад, безропотно приняла дела от Лысовой, Людмила, решив сменить лошадей, сообщила Станиславу Гагарину об этом на середине переправы.

Совсем немного поработав с Галиной, председатель понял, что это и есть тот оптимальный шеф литературной службы, который ему нужен. Всегда ровная в общении, наделенная добрым литературным вкусом, лишенная напрочь той истеричности, которая, увы, отличала непредсказуемую Лысову, Галина действовала на эмоционального сочинителя умиротворяюще, да и обаятельности ей было не занимать.

Славного главреда определила Станиславу Гагарину в соратницы судьба! Да и то сказать, не все же время сталкиваться ему с  с о с у д а м и  з л а типа Федотовой, хотя повидал таких дамочек сочинитель немало.

Почему он вспомнил Галину в разгар смертельного боя — неясно. Может быть, от того, что именно эта молодая женщина первой прочтет эти строки, редактируя роман «Вечный Жид», не считая машинистки Ирины Лихановой, о которой Станислав Гагарин еще напишет теплые слова в этом повествовании. А может быть, от чего-то другого, видимо, связь уже возникла у него телепатическая с единомышленницей, как-никак, а работают вместе немало. В Смутное же Время, как на фронте, год за три идет.