Анастасия Монастырская - Теща Дракулы Страница 22

— Вот и посмотри в свое удовольствие, — решила Аргента. — Только не уходи никуда со двора. А мы с твоим отцом вина выпьем и поговорим.

«С твоим отцом», — почему-то эти слова задели Рацвана. Или для ее дочерей предполагался иной отец? В который раз засомневался в верности жены, поддавшись приступу ревности. Почему они все так смотрят на нее? Он по-хозяйски коснулся ее лица, отведя со щеки непокорный золотистый локон. Моя!

Аргента улыбнулась:

— Не стоит, Рацван! Все давно уже поняли, что я твоя жена. Никто не посягает на твою собственность.

В другой бы день он устыдился, но не сегодня:

— Пусть знают!

Масла в огонь подлил хозяин трактира, Микош, толстенький румяный человечек. Он суетился, пытаясь получше устроить дорогих гостей.

— Не часто бог одаряет такой красотой. А глаза! Никогда не видел таких зеленых глаз! Не смотрите на меня так, ваша милость, истинно говорю — от восхищения. С ней и света не надобно — сама как солнышко.

От неминуемой расправы Микоша спас вовремя накрытый стол — никаких излишеств: вино, мясная закуска, свежие овощи и фрукты.

— Что с тобой? — спросила Аргента, убедившись, что никто не обращает на них внимание. Ты никогда раньше так не говорил со мной, будто в чем-то меня обвиняешь.

— Ты стала чужой, — после пятой стопки решился Рацван. — Не узнаю тебя, Аргента. Когда обнимаю, ты стараешься увернуться. Когда целую, ты сжимаешь губы, словно я тебе противен. Когда хочу заняться с тобой любовью, ты притворяешься спящей. Что происходит? Кто живет в твоем сердце? Кто он?

— Никого, кроме тебя, в нем нет, любимый. Ты зря ревнуешь. Все дело во мне. Потерпи немного, все вернется и станет, как раньше. Вот выдадим Иванну замуж, и будем жить вдвоем. Я еще успею тебе надоесть.

— Зря ревную? — взорвался Рацван. — Как только мы вошли сюда, с тебя не сводят алчных глаз. Стоит мне отойти, и на тебя тут же набросятся. Ты тоскуешь, Аргента, по чему-то несбыточному, но очень желанному, и от этого все больше ненавидишь меня.

— По чему я могу тосковать, любимый?

— Дракула.

Имя легло между ними, разбив прежнюю жизнь на две неравные части — счастливую и покрытую пеленой неизвестности. Аргента вздрогнула, подивившись проницательности мужа. Как он мог догадаться?

— Как ты догадался?

— Твой голос то теплеет, то дрожит от гнева, когда ты говоришь о нем. Ты вдруг возненавидела Виорику, и ненависть эта — чувство несчастливой соперницы. То ездила в замок князя чуть ли не каждый день, то вдруг перестала. Не скрывай, скажи правду, Аргента — ты любишь мужа своей дочери!

— Как ты можешь говорить о ненависти к Виорике, когда я из-за нее всю ночь не спала…

— Любовница уступила матери. Но это ненадолго: как только ты увидишь князя, любовница одержит верх.

— Я ни разу не изменила тебе, Рацван.

— Это дело времени. Ты моложе меня, Аргента, я знаю свой срок.

— Ничего ты не знаешь, — прошептала Аргента. — Эй, трактирщик!

— К вашим услугам, госпожа…

— Я устала с дороги и хочу отдохнуть. Есть ли у тебя свободные комнаты?

— Опомнись, Аргента! Что ты делаешь?

— Не мешай, Рацван. Я чувствую, что так надо.

И легко побежала по лестнице.

Рацван едва поспевал за ней.

— Вот ваши комн… — перед лицом Микоша хлопнула дверь. Он услышал торопливый шорох одежды, приглушенный шепот и звук жадных поцелуев. На мгновение позавидовал барону: такая жена — источник мужского наслаждения. Другое дело, что удержать ее будет не так уж легко.

— Аргента, подожди! Мы не сказали Иванне, куда идем.

— Ты бы сказал ей, зачем мы идем. Представление продлится целый час… Не беспокойся. С ней все будет хорошо. А теперь сделай и мне хорошо.

— Аргента…

— М-м?

— Прости. Я — ревнивый дурак, и я тебя люблю.

— Я тоже тебя очень люблю…

— Твое величество? — Морана приподнялась на локте. — Что-то не так?

— Опять, — глухо простонал Дракула. — Два месяца перерыва, когда я точно знал, что он не прикасается к ней. Беречь себя для этого вечера, и вдруг сорваться в его объятия! Невыносимо!

— Не понимаю…

— А ты и не должна, — в уголках глаз князя сверкнули слезы ярости: — Знаешь, что именно он сейчас делает? А вот что! Проводит пальцами по полной груди. У тебя она такая маленькая… Вбирает губами розовый сосок, лаская его языком. Твой сосок черный и длинный, похожий на изюм. А ее, как спелая лесная земляника.

— Твое величество!

— Помолчи, Морана! Дай мне насладиться этой пыткой, чтобы знать, как ответить в нужный час. Черт! Его палец оцарапал шелковистый живот. Капельки крови… Как бы я хотел слизнуть их! Теперь он… ненавижу!

— Что теперь?

Вместо ответа Дракула рывком подмял Морану под себя, грубо раздвинул ноги и резко вошел, не встретив никакого сопротивления. В бешеном ритме он пытался догнать того, другого, чтобы вовремя перехватить любовную добычу. Стон Мораны слился с криком Аргенты. Черные влажные волосы переплелись с медовыми прядями. Он целовал распахнутый рот и не знал, кого сейчас целует: Морану или Аргенту.

— Сейчас, сейчас… А-а!

В победном крике было разочарование проигравшего. Только сейчас Дракула вдруг отчетливо понял, что Аргента ему изменила. И с кем? С мужем! Как это пошло!

— Тебе хорошо?

— Очень. Правда, теперь мне заново придется делать прическу.

— Аргента, тебе не показалось, что в этот раз все было как-то иначе…

— После долгого перерыва всегда бывает иначе.

— Нет, что в этот раз с нами был кто-то еще?

— От ревности ты совсем ума лишился, Рацван, — холодно ответила Аргента. — Нам пора одеваться — представление закончилось.

— Как ты могла, Аргента?

— Неужели ты не смог отличить жалость от страсти, Дракула? Это всего лишь жалость, жалость, жалость… И немного любви. Все-таки он мой муж.

Со всех уголков Валахии в замок Дракулы съезжались нарядные и невеселые гости. Женщины казались напомаженными куклами, мужчины — псами, проглотившими кость. Гостей встречала женщина, одетая во все черное. Ее лицо скрывал капюшон. Если кого-то это и удивляло, то своим мысли люди предпочитали держать при себе.

Расторопные и молчаливые слуги проводили в приготовленные покои, где прибывшим предлагалось отдохнуть с дороги пред славным ночным пиром. Покидать замок без княжеского разрешения гостям строго запрещалось.

После двухчасовой остановки в трактире «Хвост волка» семейство барона Стратула прибыло в замок около шести часов вечера.

«Подумать только, несколько недель не была, а замок будто подменили», — поежилась Аргента, ступив на землю. То ли от промозглой осени с ее непрерывными дождями, то ли от рано наступивших сумерек замок выглядел уродливым и искалеченным исполином, покрытым черной слизью и темно-зеленым мхом. По стенам змеились трещины, из которых торчали облезлые кустики. В одной из ниш вместо пушки какой-то шутник сложил пирамиду из черепов, скалившихся на гостей. Везде, даже у парадного входа, несло падалью и только что освежеванными тушами. Лошади хрипели и вставали на дыбы, кучер с трудом их удерживал.

До последнего момента Аргента надеялась, что Виорика выбежит их встречать, как она делала всегда, едва завидев карету с гербом барона Стратулы. Но вместо Виорики их поджидала незнакомка, закутанная в черный плащ. Она еще не вымолвила слова, как Аргента уже знала: перед ней их главная с Виорикой соперница. От женщины пахло князем, мускусом и дорогой, тонко выделанной кожей. Аргента только не поняла, кому принадлежала кожа — зверю или человеку.

— Приветствую вас в замке князя Дракулы, — она слегка поклонилась и жестом указала на парадную дверь, словно хотела их не впустить, а вытолкать. — Самые роскошные покои приготовлены для родителей и сестры княгини Виорики.

Сказала, как сплюнула.

В который раз сердце Аргенты сжало нехорошее предчувствие.

— Где моя дочь?

— Княгиня не докладывает мне о своих передвижениях, — мелькнула из-под капюшона сумрачная улыбка.

Рацван вздрогнул, инстинктивно подавшись вперед. Но тут же с облегчением выдохнул — показалось. Это движение и вздох не укрылись от Аргенты. Они разве встречались с этой женщиной? Но спросить не успела, их уже пригласили в тронный зал.

На первый взгляд, убранство внутри замка казалось уютным и вместе с тем праздничным. Но, приглядевшись, Аргента поняла ошибку: первое впечатление было совершенно неверным. Если свой собственный день рождения князь и воспринимал как торжество, то торжество мрачное. Всюду солировал черный цвет: в завесах, коврах и даже в букетах. Толстые — в мужскую руку — свечи подчеркивали траурную атмосферу. Черную гамму слегка разбавлял темно-красный: бархатистые розы казались неживыми, роса на нежных лепестках застыла капельками трупного воска.