Андрей Ваон - Чемпионат Страница 22

Целых два часа Юра делал рывки, бил по воротам, разыгрывал бесконечные «стеночки» с Ромой Васильевым. Околонулевая температура не располагала к прогулкам, но Бобров был вскоре мокрым от пота, и от разгорячённой головы валил пар.

— Да ты прямо землю роешь, аки дублёр, впервые очутившийся в первом составе, — Проскурин, закончив, с люденами, наблюдал за тренировкой естественников.

— Что-то подобное я сегодня уже слышал. Может, и впрямь молодею? — запыхавшийся Бобров подошёл к тренеру. — Ну что, Анатолич, когда будем деликатные проблемы обсуждать?

Проскурин несколько попасмурнел:

— Давай, в душ, а потом ко мне, потолкуем.

— То есть с пылу, с жару ты меня не готов принять? — Юра даже сам удивлялся своему хорошему настроению.

— Бобров, не нарушайте субординацию, — вконец посуровел Проскурин. Развернувшись, он пошёл к себе в комнатку.

В его уютном кабинете Юра, уставший, развалился в перелётном кресле, потягивая восстанавливающий коктейль.

— Ну, давай сразу огорошу тебя неприятным, — Валентин увидел сразу потемневшие глаза Боброва, — питерские продавили комитет и безо всяких там аргументаций и пояснений перенесли матч к себе домой. А чтобы было время подготовиться, заодно и на воскресенье.

— Охренели они совсем там?! А болельщики?! Да и с какой стати, вообще? — Юрино благодушие быстренько накрылось всеобъемлющем возмущением.

— Разделяю твои эмоции, но помочь ничем не могу. Наше руководство, сам понимаешь — ходит по струнке. Так что лучше принять как факт и бороться своими силами. Болелам в сети напишешь, что, мол, произвол, но мы поборемся за вас и на чужих стадионах.

— Я уж напишу! — Бобров откинулся в кресле и уставился в стену злобным взором.

— Так, теперь, собственно, о деле. После этого переноса я немного изменил алгоритм и тактику. Но лишь чуть-чуть, так как думаю, что они тоже там хотят переиграть нас до матча. Тут уж кто просчитает на два шага дальше, тот и победил. Значит, смотри.

А план был таков: Валентин Анатольевич предполагал, что «умники» из Питера, в свою очередь думают об атакующей тактики «Московии». Так сказать — от противного. Проскурин видел сценарий прошлой игры с Аргентиной, но только наоборот. «Зенит» завлекает в свои сети атакующую Москву.

— Зачем же им тогда перенос? Ведь понятно же, что мы пересмотрим и снова спрячемся в засаде.

— Про перенос я и сам не до конца понял пока, боюсь, что уже во время игры осознаем. А то, что мы должны переиграть тактику — вот здесь и есть эти два шага вперёд. Точнее, у них два шага, а у нас все три. В общем, если я не один в этом Чемпионате заумь такую веду, должны угадать.

— Да… Валентин Анатольевич, действительно, заумь, — Юра присвистнул. — Но воля ваша.

— Воля-то моя, но рулить на поле — тебе. И не забудь, как они умеют работать с судьями. Вообще, даже не суйся! Они же не зря в твоей истории с границей копались. Жди сюрпризов, здесь я бессилен.

— Хм… — Бобров задумался.

Накануне прошёл долгожданный дождь. Ливень был мощным и всепроникающим. Около двух часов он умывал неопрятную столицу, восполняя дефицит жидкости в почвах, а в душах людей освежая надежды на лучшее. Деревья, которые ещё не шуршали полузасохшими листьями, снова налились глянцевой зеленью. Люди высыпали гулять, дети наслаждались последним днём каникул.

Юра ночевал на импровизированной базе возле стадиона «Пойма-парк». Он чувствовал некоторый мандраж — закалка прошлого сезона не очень-то помогала. Он заставил себя съесть обильный завтрак и после позвонил родителям и Лере. Они тоже волновались в полном составе и хотели уже выдвигаться к стадиону, хотя время начала игры назначено на два часа дня. «Погуляем там рядом», — сказал отец.

На утреннем собрании говорил в основном Тимур. А тренер Ларионов лишь по-доброму улыбнулся и сказал: «Ребят, да порвёте вы их! А детали мы с вами уже обговаривали. Так что не бойтесь». Собственно, боязни не было — в команде были крепкие молодые парни, со здоровыми амбициями — было нормальное волнение. После «установки» было два часа свободного времени. Юра присоединился к своей семье, с которой и «убивал» оставшееся время до матча.

Жребий был суров к «новеньким» — Екатеринбурский «Урал» был старожилом Первой Лиги, два раза за последние шесть лет вылезавший к «небожителям» в «вышку». Стадион вмещал пятнадцать тысяч человек и, как минимум, на две трети он был заполнен. Образовалась даже какая-то фанатская трибуна, с которой неслось не очень слаженное: «Русские вперёд!». «Как бы наш стадион не стал прибежищем оголтелых нацистов. С другой стороны, не этого ли мы хотели?» — подумалось Юре при построении команд, но он погнал неподходящие для этого момента мысли, пообещав себе поговорить об этом с Тимуром.

Гимн не играли — ещё не придумали, чего играть — команды лишь обменялись вымпелами (Тимур успел где-то состряпать), все пожали друг другу руки. Капитан «Урала», здоровенный амбал, обронил:

— Говорят, детсад сегодня будет выступать, — и, довольный, заржал.

— А вы что, с Урала? — от возмущения Юра пошутил плоско, но детина заткнулся, лишь сверкнув глазами.

— Ладно, умоем сейчас вас, детки, — зло сказал он.

Перед свистком Юра поискал глазами своих на уютном небольшом стадиончике. Среди пёстрой массы увидел Лерин жёлтый плащик. Показалось, что разглядел в её глазах волнение и переживание. «Не боись, Леруська, сейчас мы покажем цирк и акробатику!».

Судья свистнул. Понеслось.

«Урал» широким и мощным катком учил неразумных «молокососов». Менторским тоном, важно перекатывая мяч и непринуждённо отмахиваясь от лихих наскоков московской молодёжи. Трибуны свистели, гудели и поддерживали своих, топоча ногами. Рефери не скрывал своего высокомерного отношения к новичкам, жёстко пресекая любые их возмущения на частые и односторонние в своей массе свистки. Зато учтиво и уважительно относился к гостям. И когда темнокожий нападающий екатеринбуржцев с удовольствием рухнул в штрафной «Московии» безо всякого воздействия защитников, судья с облегчением назначил «пеналь». Симулянт же принимал поздравления партнёров. Болельщики притихли. Вратарь Сашка Морозко, совсем ещё юный (он был моложе всех даже в этой молодой команде), волнуясь, поплёвывал на перчатки. Ухмыляясь, пробивать удар, пошёл наглый капитан «Урала». Разбег, надменная пауза, Морозко безрезультатно летит в угол, а мяч издевательским «черпаком», не спеша, падает в сетку. Стадион загудел, а капитан «Урала» ещё больше подзадоривая болельщиков, замахал руками.

— Учитесь, ребятки, — обронил он, пробегая мимо поникшего Боброва.

Матч тем же сценарием катился к перерыву. Вот только энергия «Московии», которой и так не хватало, чтобы пробить искушённых уральцев, начала сохнуть в понуром настроении большинства игроков. Уныло попахивало безысходностью.

— Ребят, да они ж вас спровоцировали, и вы с радостью им поддались, забыв начисто, о чём мы с вами толковали. Выбросьте их наглые рожи из головы. Просто поиграйте. У них в глазах премиальные стоят, они же от вашей искренней игры прибалдеют и будут грубить. Уходите, не отвечайте, продолжайте играть. Юрка, давай, ответь этому мордовороту голами, — Ларионов был улыбчив, уверенным тоном взбадривая ребят.

Зашёл Тимур.

— Парни! Ну вы ж гляньте, как за вас переживают люди, которые ещё месяц назад ничего не слышали о команде! Чего вы их расстраиваете? Нервируют вас эти бугаи? Да наплюйте! — он помахивал руками, оживлённо жестикулируя. — Всё, я пошёл. Давайте, не кукситесь. Всё будет хорошо, я же видел, что вы можете.

Юра оглядел ребят — их потускневшие глаза вновь разгорались жаждой борьбы и победы. «Только бы не зарваться… быть поспокойнее» — он для себя повторил настрой тренера.

Начало второго тайма, казалось бы, являлось повторением первого. Однако чувствовалось неявное изменение: «Московия» атаковала непрерывно и яростно, при этом мальчишеский задор выливался в красивые комбинации и прицельные удары по воротам. И, что самое примечательное, надменный стиль «Урала» испарился, а лица их покрылись, наоборот, испариной. Они трудились в поте лица, пытаясь угнаться за прыткими московитами, попутно раздражаясь и пытаясь грубить. Судья по-прежнему неизменно принимал их сторону не в просто спорных моментах, но и зачастую вклиниваясь в атаку «Московии» ступорным свистком на ровном месте. Бобров в такие секунды успокаивал своих ребят. Но при этом понимал, что если не случится гола, то запал скоро иссякнет и уральцы в конце концов вкатают их в не очень ровный газон.

Мяч ушёл на угловой, подавать побежал крайний полузащитник. Разбежался, ударил. Мяч по крутой дуге с силой влетел в толпу игроков в штрафной, где толкались, пихались, злостно матерились и хватали за майки. Юра, набегая, отцепился от прилипчивого и, конечно, грубоватого защитника, взмыл над взрыхлённым газоном и чирканул головой по падающему мячу. Тот изменил траекторию и полетел навстречу с грудью защитника «Московии». Тот неловко, обработал мяч, и, падая, увлекаемый обнявшим его ураловцем, пырнул его носком в свободный угол ворот. Гол! Трибуны возликовали и потребовали ещё!