Евгений Соломенко - Ваш номер — тринадцатый Страница 26

…И вот сейчас этот шаманящий полковник снова возник перед Анабеллой, родившись из серой пелены питерского дождя. Узкие раскосые глаза, круглое лицо «тазиком». Литая приземистая фигура и кривые ноги всадника. Чингисхан, да и только! Когда этот восточный властелин размыкал надменные губы, казалось, сейчас он поднимет орду в дальний поход или, на худой конец, потребует чашу ледяного кумыса. Но, ломая рамки жанра, Чингисхан начинал говорить о материях, понятных не всякому Нобелевскому лауреату, и речь его всегда была безупречна, как у потомственного петербургского профессора. Да и не мудрено: образованию, полученному этим ханом, могло позавидовать большинство питерской профессуры.

А Скарабей, между тем, не скрывая усмешки, подивился:

— Что же вы так вздрогнули, Таня? Вроде, всегда считались не робкого десятка!

И, не дождавшись ответа, продолжил уже серьезно:

— А я вас, знаете ли, часа полтора как дожидаюсь! Памятуя о взрывчатом вашем нраве, решил мальчиков своих не подсылать: еще испепелите их сгоряча! Вот, сам из Белокаменной к вам пожаловал. Есть разговор. Садитесь в мою машину и поехали!

— Куда? — еле слышно проронила женщина.

— В одно тихое местечко, где никто не помешает нашей доверительной беседе.

И поторопил:

— Ну, давайте же! Долго мы тут будем киснуть под дождем, искатели бронхита?

Анабелла покорно проследовала к припаркованной тут же черной «Волге», устроилась на заднем сиденье. Скарабей плюхнулся рядом:

— Давай, Паша! — бросил, не глядя, водителю, молчаливой глыбой застывшему за рулем.

— Первым делом — протокольный вопрос. Как прикажете вас называть? Таней? Марией Кончитой Анабеллой? Или Анной Дмитриевной Смирновой?

— А вас? — откликнулась Анабелла. — Товарищем полковником? Или, может, уже господином генерал-полковником?

Скарабей предпочел не заметить ее ироничного тона:

— По званию я нынче — генерал-лейтенант, но лучше зовите меня Намжил Банзарович.

— И где же вы, товарищ генерал-лейтенант, теперь служите?

— Да вот, сражаюсь под знаменами одной серьезной спецслужбы, — склонил голову учтивый Чингисхан. — Впрочем, знамена остаются теми же самыми, и я по-прежнему отстаиваю интересы государства. Я, знаете ли, убежденный государственник и даже державник…

…Через четверть часа они сидели в малоуютной гостиной, а молчаливое привидение Паша разлило по чашкам вмиг заваренный кофе, поставило на стол вазочку с печеньем и растворилось в недрах конспиративной квартиры.

— Итак, позвольте, как в старые добрые времена, называть вас Беллой, — начал Скарабей, помешивая ложечкой сахар в чашке. — Кстати, ваша идея насчет «Анны Дмитриевны Смирновой» и весь этот маскарад с метлами, тряпками и прочей порнографией абсолютно несерьезны. При всем вашем незаурядном уме и уникальном жизненном опыте иногда из вас выскакивает такая, знаете ли, детская наивность, что диву даешься! Но это так, ремарка в скобках, — добавил генерал, увидев, как Анабелла зло сузила свои антрацитовые глазищи.

— А что за вашими дерьмовыми скобками, уважаемый Намжил Банзарович?

— А за скобками, милая Белла, как всегда, стратегические интересы державы. На нашей российской шахматной доске очень уж большой вес стала набирать одна фигура. Пока что — не фигура даже, а так, пешка. Но пешка, заметим, проходная: слишком серьезные силы двигают ее вперед. Между тем политические убеждения и финансовые интересы этих сил таковы, что продвигаемую ими пешку никак, знаете ли, нельзя пропустить в ферзи. Иначе — самые негативные последствия, вплоть до национальной катастрофы. Такая вот порнография…

— Эразм какой-то! — прервала его Анабелла. — Вы, Намжил Банзарович, толкуете мне про какую-то шахматную задачу: пешки, фигуры, ферзи! А я ведь девушка простая — пешки от коня не отличу!

— Ну, эту-то пешку ни с кем не спутаешь! — успокоил Скарабей. — Так вот, она мощно рвется вперед, и заблокировать ее, несмотря на все прилагаемые усилия, не удается. Отсюда вывод: дабы не допустить негативного развития событий, остается единственный путь — устранить эту пешку с доски. Далее. Непреложное условие — провести операцию сверхаккуратно, чтобы ни малейших следов, ни даже тени подозрения. Ну и третье…

Генерал со смаком отхлебнул из чашки, выдержал легкую паузу и завершил:

— А третье в нашем уравнении — это вы, дорогая Белла. Только вы с вашими исключительными способностями можете осуществить эту акцию так, что комар носа не подточит.

Скурбеев ожидал взрыва. Но она заговорила тихо, вкрадчиво. Так тихо и вкрадчиво на каменных плоскогорьях ее родины подползает и свивается в пружину пестрый щитомордник, прежде чем броситься на свою жертву.

— Генерал, вы были еще полковником, когда пробовали ко мне подкатиться с такими же дерьмовыми предложениями. И я ответила, что вашим штатным палачом не буду. А если вы решите на меня давить, то единственным, кого я действительно убью, станете вы сами.

Ее змеиный шепот не произвел на генерала ровным счетом никакого впечатления. Каменный лик Будды оставался не замутненным ни единой эмоцией:

— Благодарю вас, Белла, за этот исторический экскурс, но он излишен: на память пока что, знаете ли, не жалуюсь. И до сего дня, прошу заметить, вел себя по отношению к вам вполне джентльменски. Столько лет даже не напоминал о себе и позволил вам уверовать в успех вашего неуклюжего перевоплощения в гражданку Смирнову.

— Какого же диабло? Что изменилось сегодня?

— Поверьте, я с пониманием отношусь к вашим принципам и ни за что не стал бы настаивать на своем поручении, если б меня не вынуждали крайние обстоятельства. Вы, конечно, можете осуществить свою угрозу и убить меня. Но ни в коем случае не учините такой порнографии…

— Вы так уверены, генерал? — перебила с вызовом Анабелла. — С чего бы это?

— С того, очаровательная Белла, что шаг этот оказался бы пагубным для вас же самой. Ибо в таком случае мои люди обязательно убьют вас. Сколь бы виртуозно вы ни владели своими магическими приемами, но тягаться с хорошо отлаженной машиной даже вам не под силу. А спецслужба, которую я представляю, — это именно машина, причем весьма могущественная.

Скарабей снова пригубил кофе:

— Но то, что вы неизбежно погибнете, это, знаете ли, даже не во-первых, а во-вторых.

— Так! А что же во-первых?

— А во-первых, — произнес генерал скучающим тоном, — мы сотрем в порошок вашего друга. Который, есть основания полагать, вам очень дорог. Да-да, я имею в виду Зорина Дениса Викторовича, 1960 года рождения, уроженца города Ленинград. И не меняйтесь в лице, милая Белла!

Анабелла потерянно сникла.

Скарабей, между тем, равнодушно добавил:

— Поверьте, мне бы очень не хотелось доводить до подобной порнографии. Так что решайте! Слово — за вами.

Они застыли друг напротив друга — такие разные и в то же время похожие, как брат и сестра. Оба шоколадно-смуглые, скуластые, с глазами цвета ночи. У обоих за спиной незримо стояла страна древних гор, светились ночные костры и пели шаманские бубны. Посреди северной европейской столицы, в двух шагах от Петербургской консерватории и всемирно известной Мариинки, за рассохшимся столом, покрытым несвежей скатертью, встретились две тысячелетние цивилизации: ацтекского царства и седого Тибета.

Они молчали, скрестив взоры. Огненные очи ацтекской ведьмы метали молнии. Узкие глаза бурята не выражали ничего: полная отрешенность, космический вакуум.

За столом с двумя чашками остывшего кофе вновь сидели несчастливые дети новейшей эпохи: генерал спецслужбы и вербуемый им агент-ликвидатор.

— Но зачем вам, диабло побери, я? — с отчаянием спросила женщина. Впервые за всю свою неспокойную жизнь она ощутила себя столь беспомощной. — А как же ваши гениальные пси-генераторы, генные деструкторы и прочие игуаны с таксофонами? Думаю, эти сволочные железяки тут управятся лучше, чем живая чертовка из Мексики!

— Разумеется, лучше, — генерал почти ласково прикрыл сухой пепельной ладонью шоколадные пальцы Анабеллы. — Но наши игрушки, знаете ли, оставляют следы, их можно засечь всякими хитрыми приборами. К тому же, чтобы задействовать генный деструктор или пси-генератор, придется ввести в курс еще пяток человек. А вы, Беллочка, невидимка и совершенный аноним. Вы — изящная гарантия моей тайны!

Скарабей скупо улыбнулся. Он сделал последний глоток из своей чашки, промокнул губы салфеткой и поднялся:

— Думаю, нам пора. Даю вам сутки на размышление. Завтра в это же время Паша будет вас ждать на том же месте. Да! И не пытайтесь скрыться! Вы, знаете ли, под очень надежным наблюдением…

— …Я согласна! — сказала она завтра. — Но мне нужны гарантии!

— Гарантии? — переспросил генерал. — Какие?

— Что когда я проверну это дерьмовое дело, ваши игуаны не уберут меня и моего друга.