Мушинский Олег - Рекламный трюк Страница 26

Никаких серьезных чувств между ними, разумеется, не могло возникнуть по закону.

На расхождение в один уровень власти еще могли закрыть глаза в обмен на соответствующее премирование регистрирующего чиновника, два уровня – это было слишком. Но вот взаимная симпатия, не отягощенная брачным контрактом и тем более потомством не только не осуждалась, но даже одобрялась как способствующая повышению морального климата социума. Свобода нравов, наряду со свободой слова и свободой совести, была одним из важнейших завоеваний Тоталитарной демократии.

Ценность этих завоеваний декларировалась постоянно, а вот цена почему-то опускалась. Интересно, а в какую сумму можно оценить эту самую свободу нравов в приложении к конкретному случаю? Главное: больше, чем составили расходы на авантюру или все-таки меньше? Вопрос поставил Антона в тупик. Цены на секс зависели от квалификации девушки по вызову, тарифы на имитацию эмоций тоже более-менее устоялись с учетом спроса, а вот сколько стоило настоящее чувство? Жрец-наставник понимающе улыбнулся, и подсветил третью заповедь: "не позволяйте никому и ничему отвлекать вас от обретения прибыли, ибо чувства проходят, а богатство в умелых руках – вечно".

"Это, разумеется, так", – размышлял Антон. – "Человек живет, чтобы обрести и преумножить свое богатство, а для этого нельзя упускать ни единой возможности обогатиться. Так я и жил, стараясь в меру сил соответствовать высоким идеалам Откровения. Теперь я умру. А мои деньги? Что станет с ними? Семьи у меня нет, мне даже завещание составить не на кого".

"Районный храм сумеет найти твоему состоянию достойное применение", – сообщил жрец-наставник.

Их к этому обязывал закон. Районный храм был наследником первой очереди каждого из своих прихожан, и за это на него возлагалась обязанность справедливого раздела наследства.

"Они будут делить мои деньги?" "Ты можешь предложить лучшую кандидатуру?" – искренне удивился жрец-наставник.

"Я вообще не желаю ни с кем делиться!" – неожиданно для самого себя решительно заявил Антон.

Жрец-наставник, укоризненно качая головой, медленно растаял.

– Не отдам! Это мое! Мое! – закричал Антон наступающей тьме.

– Эй, эй, ты чего развоевался? – донесся до него голос Алисы.

По глазам резанул яркий свет. Антон поморщился и заслонился рукой. Алиса отвела фонарь в сторону, убавила мощность и пристроила его на торчащем из стены кронштейне. Неяркий свет отогнал тьму на несколько шагов, где она и сгустилась, терпеливо ожидая возможности вернуть утраченное пространство. Глаза постепенно привыкли. Алиса спокойно сидела на трубе, проложенной прямо по бетонному полу.

Правее темной неясной массой двигался успокоившийся поток.

– И ты все это время сидела рядом? – спросил Антон.

– А ты предпочел бы, чтобы я героически перла тебя на себе? – насмешливо осведомилась Алиса.

– Нет… Извини. Я думал, что я остался один, и умру здесь.

– Ты ошибся.

– А что это вообще было?

– Слив, – недовольно пояснила Алиса. – По канализации течет ровно столько, сколько могут переработать очистные сооружения. Если какое-то из них встает на ремонт, или еще что, поток уменьшают, а вот срут наши граждане в том же объеме.

Ну и накапливается в отстойнике. Когда ремонт заканчивается, накопленное разом сливают и оно перегоняется в резервуары на очистке. Интересы контрабандистов при этом, естественно, никто в расчет не берет.

– Несправедливо.

– Мир вообще несправедлив. Ты идти-то можешь?

Антон перевернулся на живот, отжался от пола и медленно выпрямился.

Многочисленные ушибы тут же заявили о себе. Антон поморщился и заковылял к Алисе.

– Ну вот и славно, – заметила та. – А то я уж подумала, что зря тебя из потока вытянула. Ты долго провалялся, скоро утро.

– Я медитировал, – пояснил Антон.

– Нашел время, – фыркнула Алиса. – О чем, если не секрет?

– Да так, – ответил Антон. – О всяком разном. Обдумывал завещание, пытался понять, сколько стоит настоящая любовь…

– Ну и сколько?

Антон только махнул рукой. Алиса усмехнулась:

– А ты забавный. Ладно, поковыляли отсюда. Не ровен час еще заявится кто-нибудь.

Антон кивнул.

– А где остальные? – сообразил он через несколько шагов.

– Елена впереди, пытается в ручье отмыть одежду, – пояснила Алиса. – Вряд ли у нее это получится, но все интереснее, чем сидеть на трубе и гадать: жив ты или уже нет? А где носит вашего приятеля – один Маммона знает. Я не посмотрела, у него что за аварийный комплект?

– Вроде Спасатель-905, – неуверенно ответил Антон. – Или 915, я особо не всматривался.

– Ну, там в обоих кислорода на три часа. Не так и мало. Слушай, не нравится мне, что ты за стены цепляешься – нам еще целый час по дороге пилить. Сильно стукнулся?

Антон покачал головой.

– Не, это отходняк. "Антистресса" наглотался. Выберемся на воздух, мне полегчает.

– Много съел?

– Пачку. Может, больше.

– Это ты зря. Завязывай с наркотиками, а то откинешь копыта раньше, чем полиция Понимания тебя заловит.

– Вот им облом выйдет, – усмехнулся Антон.

– Да уж. Запасные фильтры есть?

– В аптечке вроде были.

– Тогда держи.

Алиса сунула ему в руки фонарь и сдернула с креплений тубус аптечки.

– Ну и бардак тут у тебя, – заметила она. – А, вот они. Задержи дыхание.

Антон послушно набрал полную грудь воздуха, и Алиса ловко поменяла оба фильтра.

Дышать сразу стало легче.

– Так лучше?

– Да. Спасибо.

– Да ладно. Пошли.

За следующим поворотом показался серый дневной свет, и Алиса выключила фонарь.

Узкая щель, через которую пришлось протискиваться боком, вывела в мрачный серый овраг. Из-за дальнего края выглядывало хмурое и заспанное солнце. Рядом со щелью сбегал из треснувшей трубы относительно чистый поток воды. Елена сидела рядом и пучком опавших листьев надраивала комбинезон. К эластичной ткани ничего не приставало, но в сочлениях набилось предостаточно.

– Ну наконец-то! – вскинулась Елена. – С тобой все в порядке?

– В порядке твой мечтатель, – фыркнула Алиса. – Давайте-ка поскорее отмоем, что получится, и свалим отсюда. Кстати, если не секрет, куда вы планируете двигать дальше?

Елена только пожала плечами.

– Подальше отсюда, – туманно сформулировал дальнейший маршрут Антон.

– Так я и думала, – усмехнулась Алиса. – Тогда я вас отведу к одному знакомому, который переправляет мигрантов в другие зоны. Пойдет?

– А он дорого берет?

– Не очень. Сам посуди, что с мигрантов взять? Кстати, мы уже за чертой конгломерата, так что с вас по пять сотен.

Переведя на ее счет пятьсот кредитов, Антон взгрустнул над похудевшим балансом и тут же вспомнил о еще одном долге. Формально, конечно, он услугу не заказывал и оплачивать ее не обязан. С другой стороны, не предупреди его шпион, все его деньги уже осели бы на счету районного храма, где их поделили бы между собой совершенно не заслуживающие того халявщики. Антон с минуту колебался между честностью и подобающей каждому верующему скупостью. Честность победила, хотя и с небольшим отрывом. Оправдывая себя тем, что он просто не любит быть у кого-то в долгу, Антон перевел на счет шпиона двойную ставку.

Алиса привела их на окраину небольшого поселения, вытянувшегося вдоль третьей кольцевой магистрали. Крайним был одноэтажный кирпичный жилой массив, длинный, как очередь в бюро регистрации сделок с недвижимостью. На плоской крыше правильной шеренгой выстроились трехметровые щиты с рекламой различных марок топлива, каждая из которых была лучше и дешевле, чем те, что фигурировали на соседних плакатах. Алиса подошла к одному из окон и, не таясь, бодро забарабанила по подоконнику. Спустя минуту из соседнего окна высунулась старушка в легком домашнем респираторе.

– Кто здесь? А, это ты, Алиска. Нет его, ушел куда-то с самого утра.

– Привет, баба Тамара. А ключ оставил?

– Мне оставил. Эти двое с тобой?

– Угу.

– Шуметь не будут?

– Да какое там. Им сейчас сидеть надо тише воды, ниже травы.

– А, беженцы, – старушка окинула обоих внимательным цепким взглядом и только потом выдала зеленую пластиковую карточку с ободранными краями. – Ты, Алиска, по сторонам-то поглядывай. Черные вчера весь день туда-сюда шастали.

– Спасибо, баба Тамара, буду поглядывать.

Квартира знакомого оказалась маленькой, бедно обставленной и сильно запыленной.

Алиса первым делом полезла в холодильник, нашла его совершенно пустым и замысловато обругала хозяина. Помимо холодильника, обстановку составляли диван, покрытый пестрым покрывалом и тумбочка с дешевой видеосистемой. В углу серым монументом возвышался допотопный стиральный шкаф. Под потолком тихонько пыхтел очиститель воздуха.

– Одежду в стирку, сами – под душ, – скомандовала Алиса.

– Все сразу? – переспросил Антон.