Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач Страница 26

Гвинни сверкнул своими белыми зубами.

— Это еще не конец. В прошлом году принадлежащая НорАмБио техническая фирма перекупила запущенную компанию «Идеально Гладкие Подшипники» из Айдахо Фоллс. Многие месяцы фабрика не работала, но последние два дня, точнее, ночи, там происходит что-то странное.

— Вы думаете?.. — Уверенности у меня нет.

— Но вы полагаете, что там моя жена? Гвинни пожал плечами.

— В этом мы скоро убедимся, — ответил он. — Я как раз туда еду. Просто я подумал, что вас интересует, как идет следствие.

— Я еду с вами, — заявил Карев.

Гвинни ответил не сразу, его лицо с большой угловатой челюстью выражало сомнение.

— Не скажу, что пришел от этого в восторг, — заметил он. — Это путешествие может оказаться опасным, а за риск платят мне, а не вам.

— Это не важно, — отрезал Карев. — Скажите только, где вы, и я приеду.

Через несколько минут, когда он уже выходил, снова зазвонил видеофон. Карев нетерпеливо повернулся, ожидая увидеть Гвинни, но в аппарате мигал желтый огонек, означавший дальнее сообщение без изображения. Когда он принял соединение, на экране появился текст. Первая его строка извещала, что отправлено оно с базы Объединенных Наций Нувель Анверс, а содержание было следующим:

ЭКСПЕРТИЗА ЗАТОПЛЕННОГО ВЕЗДЕХОДА УСТАНОВИЛА ПРИСУТСТВИЕ ГОРДОНИТА В МЕХАНИЗМЕ ДАТЧИКА ВЫСОТЫ ПОЛЕТА. ДОЛЖЕН ИЗВИНИТЬСЯ ПЕРЕД ВАМИ. БУДЕТ ПРОВЕДЕНО ДЕТАЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. БЕРЕГИТЕ СЕБЯ.

ДЭВИ ШТОРХ.

Удовлетворенный Карев покачал головой и сделал фотокопию сообщения, чтобы показать ее Гвинни и Баренбойму. Однако по дороге к месту свидания ему пришло в голову, что есть что-то идиотское в ситуации, когда стеклянная статуэтка чувствует удовлетворение, получив неопровержимое доказательство того, что ее хотели разбить на кусочки.

Глава ТРИНАДЦАТАЯ

— Вы знаете, как проще всего привести человека в замешательство? — спросил Гвинни с переднего сиденья, поворачиваясь к Кареву боком. За его головой пролетали, уносясь назад, приглушенные пластиковым покрытием туннеля огни поселка в Айдахо.

— Нет, — ответил Карев, Он бы предпочел вообще молчать и думать об Афине, но поскольку они продвигались по пневматической перистальтике туннеля, Гвинни было нечего делать, и он начал болтать.

— Нужно сделать то, что я сейчас.

— То есть? — спросил Карев, внимательно следя за лицом детектива, который уставился на него.

— Вы не видите?

— Того, что вы на меня смотрите?

— He на вас, — ответил Гвинни, придвигая свое лицо ближе. — Я смотрю на ваши губы. Если вы хотите привести кого-то в замешательство, достаточно вглядываться в его губы, когда он говорит.

— Спасибо за бесценный совет, — мрачно ответил Карев. — Уверен, он мне весьма пригодится в дальнейшей жизни.

— Пустяки, у меня голова набита такой информацией. Я почерпнул ее из книг.

Карев нахмурился. Раз за разом кто-нибудь напоминал ему о литературе, и, насколько он помнил, в большинстве это были остывшие. Может, они проводили время за чтением? Он поерзал на сиденье, пытаясь расслабиться. Беспокойство за ближайшее будущее переполняло его, и он почувствовал непреодолимое желание поговорить с Гвинни.

— Вы действительно читаете книги? — скептически спросил он.

— Ну, конечно. А вы — нет?

— Нет. Но иногда смотрю Османа в тривизии, — он говорил, как будто оправдывался.

— Этого выскочку! — насмешливо воскликнул Гвинни. — Разве не он сказал однажды, что предводительствовать другими, значит, не видеть необходимости следовать за другими?

— Не знаю.

— Разумеется, он, — заверил его Гвинни. — В роли философа этот человек попросту жалок. Возьмем к примеру Бредли…

— Вы не могли бы объяснить, — быстро сказал Карев, — кто или что такое Beau Geste?

Гвинни неуверенно покачал головой.

— Я читал мало беллетристики. Кажется, это был английский аристократ, который затеял семейный скандал, а затем бежал из страны и вступил в какой-то гарнизон с железной дисциплиной, где-то в пустыне. Вероятно, в бывший Французский Иностранный Легион.

Карев кивнул — это объясняло слова Кенди, по поводу его приезда в Африку.

— В таком случае, что вы читаете?

— Почти все. Книги исторические, научные, биографии… В этот момент Карев вспомнил слова старого Костелло.

— И сколько из этого вы помните?

— О! — воскликнул Гвинни. — Дело вовсе не в том, чтобы запомнить. Прочтя книгу из любой области знаний, даже если вы не запомните из нее ни слова, вы хоть и останетесь по-прежнему в целом невеждой, но все-таки что-то в вас сдвинется.

— То есть как?

— Это трудно объяснить. Пожалуй, можно сказать, что после этого человек представляет объем своего незнания.

Карев промолчал, соображая, достаточный ли это повод для бессмертия — открытие своего невежества. Можно ли считать, что это растет мудрость? А может, новый вид невежества Гвинни тоже подчиняется стирающему действию времени? Лицо Костелло выражало печаль и разочарование человека, который многое пережил, но ничего от этого не сохранил.

Постепенно тормозя, болид проехал ряд автоматически открывающихся и закрывающихся шлюзов, потом попал в камеру терминала в Айдахо Фоллс. После короткого перерыва, во время которого автоматический погрузчик поставил болид на шасси, Гвинни направил машину на юг. На дороге машин было мало, и вскоре они оказались на окраине старого города, где по обе стороны пустынных улиц тянулись мрачные фабричные строения. Голубовато-зеленый свет обтекал монотонные стены и сочился к звездам, приглушая их сияние. Карев почувствовал почти приятную дрожь возбуждения — это предчувствие опасности по-прежнему было для него слишком новым и чуждым, однако он знал, что по крайней мере оно разгонит нараставшую с утра тоску. Кроме того, он ждал, что в любую минуту может увидеть Афину. Он глубоко вздохнул и вдруг почувствовал кислый запах пота. Карев взглянул на Гвинни: лоб детектива покрывали капли пота. Для Карева этот непривычный запах связывался с нервным напряжением. То, что он появился, удивило и обеспокоило его.

.— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Скорее, неважно, — ответил Гвинни. — В моей профессии это обычное дело. — Он коснулся мокрого лба. — Нужно будет отрегулировать обогреватель. Вы готовы?

Карев кивнул.

— Это здесь? — спросил он.

— Недалеко отсюда. Остаток пути лучше пройти пешком.

Гвинни открыл тайник и вынул из него небольшой фонарь. Кареву показалось, что наполняющий машину запах еще более усилился. Он быстро распахнул дверцу болида и вылез, жадно втягивая в легкие холодный вечерний воздух.

— Кажется, фабрика там, — сказал Гвинни, указывая в глубь улочки, где свет фонарей терялся во мраке.

Карев пригляделся, но не заметил нигде никаких надписей — все здания казались ему анонимными.

— Вы знаете этот район? — спросил он.

— Я ехал сюда по карте, — ответил Гвинни.

Он перешел на другую сторону улицы и, осторожно ступая, направился к черным трапециевидным воротам. Карев шел следом за ним. Внезапно его охватила уверенность, что в фабричном здании, из которого не доносилось ни единого звука, никого нет, и что его хитростью втянули в какую-то идиотскую игру. Он уже хотел высказать свои сомнения, когда из ворот прямо на них выскочила, рыча и скаля клыки, какая-то серая тень. Гвинни отскочил в сторону, закрываясь фонарем, а потом грязно выругался, поняв, что это всего лишь потревоженный пес. Карев задумчиво посмотрел вслед убегающему животному. Часть его сознания, которая день и ночь ревниво охраняла его безопасность, подсказывала ему, что что-то здесь не так.

— Вы видели когда-нибудь подобное? — спросил Гвинни.

Он открыл сумку и вынул металлический прутик, который оказался отмычкой. В слабом свете фонарей Карев заметил на ней зубцы, которые нервно шевелились, как ножки гусеницы. Он рассеянно встряхнул головой, пытаясь постичь причину своего подсознательного беспокойства. Гвинни сунул отмычку в замок маленькой дверцы, вырезанной в воротах. Дверь тут же открылась, и из темноты за нею пахнуло затхлостью. Гвинни знаком предложил Кареву войти.

Карев не двинулся с места.

— Как можно привозить человека, за безопасность которого отвечаешь, в такое страшное место? — сказал он. — У вас действительно хорошая информация?

— Очень хорошая. Не забывайте, что мы входим с черного хода, через склады. Конторы наверняка выглядят более обжитыми.

— Здесь так пустынно…

— Вы боитесь темноты?

Гвинни осторожно зажег фонарь, просунул его в открытую дверь и вошел внутрь. Карев тоже вошел, внимательно следя за детективом, когда на того падали лучи, отраженные от металлических стен контейнеров, похожих на силосные башни. Ему вдруг вспомнилось, как испуганный Гвинни инстинктивно направил на пса фонарь таким жестом, словно это было оружие… И зажигал он его тоже осторожно, как бы с уважением, проявляемым к оружию… Сейчас же он двигался, как краб, это было естественным для человека с пистолетом в руке, но нелепым для человека с фонарем.