Составитель Чекмаев - Либеральный Апокалипсис. Сборник социальных антиутопий Страница 27

Оставалось решить, как это сделать.

Социос, казалось, задремал. Стоя. С открытыми глазами. Изменения не были особенно заметны: как моргал в четыре раза реже положенного, так и продолжал моргать, однако Борис был достаточно внимателен и заметил, что взгляд васильковых глаз социоса стал еще более придурковатым, словно ему снилась переписка в сети.

«А может, он нарк? »

Ванек молчал, обращаться к нему не хотелось, поэтому встревоженный Борис взялся за коммуникатор и, делая вид, что проверяет наличие сети, подключился к «общаться» собеседника — уровень доступа позволял. Сначала в «личку»: если Ванек попадал в поле зрения полиции, страничка должна быть помечена красным восклицательным знаком… Которого не оказалось.

«Не нарк. Хорошо».

Борис бросил быстрый взгляд на Ванька — тот по–прежнему смотрел в никуда, — и продолжил изучение «лички». И убедился, что парень чист, как только что отформатированная флешка. Возглавляла «общаться», как и положено, мобильная версия Symphony, правда, предыдущая. Кроме того, веснушчатый социос участвовал в семи брау–зерных играх и частенько наведывался на рекомендованные Толерантным обзором ржунадпоп.рф и ржунадрашка.рф. Сайт Обзора тоже присутствовал, судя по отчету, посещался не реже трех раз в сутки (норма), а вот зарукопожатность.сот Ванек отчего–то не жаловал, заходил два раза в неделю (критический минимум), зато оказался подписчиком новейшего проекта Комиссии свободной совестливости «История рашки от ведущих блогеров».

«Теперь понятно, откуда у него уважение к идиотам».

Участие в исрашвебло.рф подняло личный индекс Ванька на сто семьдесят один пункт, превратив в практически эталонного социоса. Со всеми достоинствами и недостатками.

Ванек, продолжая смотреть в никуда, рыгнул. Борис поморщился. И гримаса, к некоторому его удивлению, «включила» социоса. Веснушчатый покосился на Бориса:

— Нелайк.

— Ерор?

— Перегруз.

— Ерор?

— Надо выход.

— Ерор?

— Плюстопицот.

Ванек взялся за ремень.

«Надеюсь, он не собирается справлять тут нужду!»

Свободу социосы понимали буквально, а некоторые из них настолько сильно путали виртуальность с реалом, что могли навалить инсталляцию даже посреди торгового центра. Что же касается кинотеатров, то их приличные люди давно не упоминали всуе.

— Что ты делаешь?

— Нелайк? — Ванек удивленно посмотрел на Бориса. Вряд ли он понял смысл слов, сориентировался на интонацию. — Френд?

— Френд, — подтвердил Борис.

— Лайк.

Ванек приспустил штаны.

«Дерьмо!»

Пока еще не в буквальном смысле, однако Ванек был настроен решительно.

«Скотина! Животное!»

А вот теперь день был действительно испорчен. Тупая веснушчатая чернь, не имеющая представления об этике и элементарной порядочности, перестала развлекать Бориса. Милый идиотизм «френда» превратился в звериный оскал недоразвитого ублюдка, недочеловека, неспособного ни мысль выразить, ни мысль понять.

«Чернь!»

— Лайк.

Ванек присел на корточки.

— Чернь! — Разъяренный Борис подхватил с земли книгу и бросился к дорожке. — Мерзавец! Гадина! Чернь!!

Надежда, как свойственно женщинам и девушкам, слегка опоздала, но сегодня Ивана это обстоятельство порадовало. Он боялся, что она столкнется с креативником, однако все обошлось: девушка пришла к условленному месту через пятнадцать минут после исчезновения неожиданного «френда». Улыбнулась, увидев Ивана, стянула берет–балаклаву и поинтересовалась:

— Сегодня?

Она еще не до конца справилась с насаждаемой Sym краткостью, а потому часто использовала простейшие конструкции.

«Чем займемся сегодня?»

— Ты прочитала? — спросил Иван.

— Да.

— А мне почитаешь?

Надежда на мгновение нахмурилась — читать вслух у нее пока получалось не очень хорошо, но потом упрямо кивнула и достала из рюкзака потрепанный томик Лермонтова.

Белеет парус одинокий

В тумане неба голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?

Строка за строкой, слово за словом. Короткое стихотворение Надежда прочитала медленно, довольно монотонно и даже один раз запнулась, но Иван все равно остался доволен. Она читала вслух. Она слышала то, что говорит.

И потому когда прозвучало финальное:

А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой, —

Иван вздохнул и тихо произнес:

— Спасибо.

Девушка улыбнулась и быстро вернула книгу в рюкзак: даже здесь, в свободной от сети зоне, следовало быть осторожными. Комиссия не дремлет.

— Понравилось?

— Аайк.

— Нет, этого недостаточно. — Теперь нахмурился Иван. — Расскажи, как ты услышала стихотворение? Что почувствовала? Что увидела?

— Увидела? — растерялась Надежда.

Сложный вопрос и был темой их сегодняшнего

занятия.

— Ты когда–нибудь видела море? Ты видела закат на море?

— Да.

— О чем ты думала в тот момент?

— Тогда?

— Да.

— Я думала: лайк. — Девушка криво улыбнулась. — Именно так.

ГИПЕР: Больше жизни — больше лайк!

— Тот закат никогда не повторится, — медленно произнес Иван. — Будет другой, но не тот же. В другом море или для другой тебя. Тот закат, который ты видела, уже не вернуть. Тот закат — часть твоей жизни, может, маленькая часть, но очень важная, потому что никогда не повторится. Тот закат уникален, а потому вспомни, что ты чувствовала? О чем думала?

— Я все рассказала, — вздохнула Надежда. — Тогда я была такой.

— Тогда придумай мне мысли, что прятались под лайком.

— Придумать?

— Расскажи, о чем бы ты хотела подумать в тот миг? — Иван вскочил на ноги. — Представь себя тогда! — И вновь уселся рядом с Надеждой, взял ее за руку. — Вспомни: море тихое, словно нарисовано под постепенно чернеющим небом. Шум прибоя едва различим, потому что волны не накатывают, а едва доползают до берега… Скажи, какой был пляж?

— Песок. — Девушка улыбнулась. — Белый–белый песок.

— Еще.

— Очень мягкий на ощупь. Словно пыль.

— Еще.

— Я не знаю! — Она почти разозлилась.

— Еще!

Несколько мгновений Надежда яростно смотрела на Ивана. Он подумал — взорвется. Уйдет. Но девушка справилась.

— Он оставался белым даже ночью!

И полукрик прозвучал песней.

— Очень хорошо, — прошептал Иван.

— Небо становилось черным, горизонт еще был красным, а песок оставался белым. — Надежда провела рукой по волосам. — Я видела эту красоту. Я могу рассказать о ней. — Секундная пауза. — И я хотела, чтобы в море появилась большая лодка. Олдовая.

— Старинная, — поправил ее Иван.

— Да, старинная, — согласилась девушка. — С такими…

Неуверенный жест рукой.

— Парусами? — подсказал Иван.

— Цвета заката.

— Какого цвета?

— Красными.

— Может, алыми?

— Это какими ?

— Удивительными.

Несколько мгновений Надежда недоуменно смотрела на Ивана, а затем, поняв, кивнула:

— Тогда, да — алыми.

И подавила желание добраться до «общаться» и отыскать в архиве фотографию старинного корабля под парусами удивительного цвета — она представила его во всей красе.

— Лайк, — тихо–тихо сказал Иван, и они улыбнулись дурацкой шутке.

Игорь Вереснев. Здравствуй, МИR!

Файрик» закончился у всех одновременно. Я понял это, когда Сейлор вырвала у меня из рук банку, приложилась к ней жадно и тут же взвыла от досады. Повернулась к Марьяше, но та, запрокинув голову, тоже вытряхивала на язык последние капли.

— Вот жопа!

Сейлор размахнулась так, что едва не задела меня по зубам, швырнула банку в стоявшую неподалеку урну. Не попала. Банка стукнулась о край урны, звякнула, отлетела на газон.

— Зачем соришь? — поинтересовалась Марьяша.

— Достало!

Марьяша неодобрительно покачала головой.

— Сорить нехоро…

— А я говорю — достало!

Сейлор зло сжала губы и запулила вторую банку. И опять не попала. Теперь на газоне валялись два «файрика». По мне, так пусть бы и лежали. Даже красиво — черно–алое на ярко–зеленом. Завтра утром джумши все равно уберут.

Но Марьяше такой натюрморт не понравился — подвинутая она на биологии, экологии и прочей фигне. Встала, неторопливо продефилировала

к урне, опустила в нее свою баночку. Затем шагнула на газон, наклонилась. Юбка — то, что Марьяша носит в качестве юбки — вздернулась, демонстрируя округлую, успевшую загореть в солярии попу и сверкающе–белую полоску трусиков. Сейлор хихикнула, а я ощутил, как становится тесно в ширинке.

Марьяша выпрямилась, сделала еще шаг, наклонилась за последней банкой. Хе, оказывается, не одни мы любуемся представлением. Проходивший по аллее дядька, воровато косясь в нашу сторону, ловил попку Марьяши экраном айфона.