Станислав Гагарин - Вечный Жид Страница 28

— Иди за мной, — вполголоса сказал ему бедно, едва ли не в рубище, одетый иудей, с головой, покрытой рыжими космами, и редкой рыжей, даже ярко-рыжей бороденкой, который, прихрамывая, протащился мимо.

Человек встал и неторопливо двинулся следом.

Когда рядом никого не было, он спросил:

— Куда мы идем?

— Я передам тебе слова, сказанные им, расскажу о деле, которое он поручает…

— Кто он? О ком ты говоришь?

— Сейчас узнаешь…

Они двигались в сторону Верхнего Города, пересекли Акру, прошли некоторое расстояние, направляясь к Голгофе, затем по неприметной тропинке повернули назад, и человек вскоре догадался, что они возвращаются к Иродовому дворцу, к городским воротам Гинав, расположенным рядом с башней Гиппика и Фасаила.

«А дворец Ирода все перестраивается, — машинально отметил человек, ведомый рыжим иудеем. — Уже за полсотни лет перевалило с тех пор, как Ирод взялся за ремонтные работы. И преуспел, как говорится, мнози…»

Да, иудейский царь Ирод Великий вернул Иерусалиму прежнее великолепие, украсил город новым театром, гипподромом, храмовым кварталом, богатым предместьем. В северо-западном углу Верхнего Города Ирод воздвиг чудесный дворец, наружные стены его и башни сливались частично с городской стеной и до сих пор еще были кое-где покрыты строительными лесами.

«Перестройку закончат в шестьдесят четвертом году, — механически отметил в сознании путник, — чтобы через несколько лет превратить дело рук человеческих в прах и мерзость запустения».

— Сегодня день ш а б а д, суббота, — как бы отвечая на размышления того, кого рыжий иудей упрямо вел к известной лишь ему цели, пояснил, не поворачиваясь, ведущий. — Евреи-строители прекратили работы вчера перед заходом солнца, в день приготовления — параскеви, чтобы достойно встретить день покоя — субботу. Сейчас там, у стен дворца Великого Ирода, ни души, там и поговорим с тобой, чужеземец.

«Еще одна информация, — с бесшабашной веселостью подумал странный путник, в полном беспамятстве оказавшийся в древнем Иерусалиме. — Меня считают чужеземцем… Это уже что-то. Но веселиться-то с какого фуя? В эти времена иностранцев не жаловали нигде. Чуть что — и в конверт. Лазутчик, дескать… Да еще нож за пазухой держит».

Но любая дорога кончается. Завершилась и эта. Рыжий проводник нырнул в некое замысловатое сооружение у стены Иродова дворца, напоминавшее примитивный подъемник, опущенный на землю, втянул костлявой, но сильной Рукой замешкавшегося чужеземца.

В подъемнике, сплетенном из тростника, было достаточно светло, солнце настойчиво просвечивало сверху, и только теперь человек увидел, что поводырь его о д н о о к и й. Правая глазница была пуста, образовалась внушавшая сострадание впадина на заросшем рыжей редкой бородой лице, второй же зрак дерзко, но с потаенным страхом, всматривался в того, кого он привел в столь опасное по близости к дому судей место, в котором обитал римский наместник Понтий Пилат, дом его называли еще Преторией, и столь же укромном, ибо с этой стороны дворец Ирода не охранялся.

— Не знаю, кто ты, и ни к чему мне запоминать твое имя, — начал рыжий иудей. — Тогда меньше скажу во время пыток и облегчу себе страдания…

Иерусалимец усмехнулся.

— Меня послал к тебе Иисус Христос.

«Как он похож на Виктора Юмина, этот одноглазый! Но ведь Юмина уже нет… Вот уже скоро год, как его прибрал Господь Бог или кто-либо еще», — подумал человек.

И смутился.

И тут вспомнил, что сообщил ему о кончине Виктора Юмина один из активистов борьбы за трезвость из клуба «Оптималист», и случилось сие 20 ноября 1992 года от Рождества Христова…

Юрий Александрович Ливин, да-да, именно так его звали… Сначала он позвонил вечером, а утром был сам в резиденции Товарищества в подмосковном городе Одинцово.

«Но как я мог подумать об этом сегодня, в жаркий полдень месяца ф а м м у з, на тридцать третьем году Иисусовой жизни? — удивился человек. — Виктор Юмин еще не родился и не успел, естественно, предать русского писателя Станислава Гагарина и их общего дела, которому они обязались служить вместе… Все это еще случится в будущем. Но как похож этот одноглазый посланец Иисуса на того рыжего якобы борца с  л о м е х у з а м и, которому я доверился спустя столетия?!»

Вслух он спросил:

— Это правда, что тебя направил ко мне Христос?

— Да-да-да! — закивал рыжий одноглазец, столь похожий на Виктора Юмина, успевшего родиться в глубине грядущих веков и умереть преждевременной смертью.

«Не явилась ли эта смерть карой за предательство? — подумал тот, за кем якобы послал Иисус Христос, несколько смущенный сходством одноглазого иерусалимца и криводушного коммерческого директора в будущем. — Могу ли я верить этому типу?»

— Как зовут тебя? — спросил человек.

— Что в имени тебе моем? — вопросом отозвался рыжий. — И тебе будет легче на дыбе, когда палач начнет прижигать чувствительные места. Меньше знаешь — меньше отвечаешь.

— Зачем же ты привел меня сюда?

— Так просил Учитель… Ты веришь ему?

— Верю, — просто сказал странник по Времени.

— Тогда выполни его просьбу. Надо зарезать Понтия Пилата.

— Об этом просил Учитель?

«Не вяжется… Лапшу мне вешает на уши, паренек. Не по Христу затевать подобные хохмы».

Промолчавшему рыжему он сказал:

— Не верю! Не мог Христос просить об этом… Не верю!

— А в историческую необходимость ты веришь, козёл? — озлился одноглазый. Ситуация в Иерусалиме революционная сложилась, ты понял!? Иудеи идеологически и социально готовы взять в руки оружие, изгнать римских легионеров из Святого Города, истинного святилища Иеговы во всем царстве Иудейском… Нужен сигнал! Нужен психологический толчок! Ты и подтолкнешь боязливых иерусалимцев. Выбор пал на тебя…

— Но почему?

— Ты пришлый, тебя никто не знает. Пришел-ушел… Главное — смерть Понтия Пилата. Насильственная смерть! Она всколыхнет город… Легионеры начнут репрессии, это озлобит иудеев, они восстанут, и мы провозгласим Царство Божие на земле.

— А при чем здесь Иисус Христос?

— Христос здесь абсолютно не при чем. Мы объявим, что убийство Понтия Пилата освещено его и з б р а н н о с т ь ю  и объявим Христа Сыном Божьим. Будем править его именем. Только и всего.

— Так поручал он мне убивать Пилата? Нет? Или это только часть плана вашего подпольного комитета?

— Поручал-не поручал… Мы, кстати, называем себя греческим словом с и н к л и т. Иисус Христос входит в синклит, который и принял решение убить Понтия Пилата. А уж мне было поручено найти тебя и передать решение…

— Политбюро, — закончил чужеземец и усмехнулся.

«Все правильно, Папа Стив, — подумал он, — все путем… Триста включают в синклит, о чем сам Иисус даже не подозревает. Но его именем шайка-лейка эта уже освящена. Они принимают преступное решение, которое приведет к гибели тысяч ихних же единоверцев, но подают собственное решение как санкционированное Христом, о чем Учитель не ведает ни сном, ни духом.

Ну и ловкачи! Впрочем, разве мало их, рыжих в наше Смутное Время?!»

В сознание его пробился знакомый голос:

— Мы на Лифастротоне сейчас… Оба идите сюда.

— Что значит Л и ф а с т р о т о н? — спросил Папа Стив у рыжего члена синклита. — Нам надо срочно пройти туда.

— Так ты согласен убить Пилата?

— Вот так?!

Он мгновенно выхватил из под мышки нож и приставил к горлу рыжего иудея.

Лицо последнего перекосило страхом.

«Как он похож на Виктора Юмина и на Павленко с Литинским одновременно!» — подумал гость древнего Иерусалима, хотя три предателя из Двадцатого Века вовсе не походили друг на друга. — Хлипкие на расправу, беспредельно вонючие козлы!»

Но сейчас он, прежде не будучи кровожадным, не задумываясь, уничтожил бы всех троих.

— Не бойся, — сказал онемевшему от смертельного ужаса иудею, убирая за пазуху нож. — Твое время еще не приспело… Как нам пройти на Лифастротон?

— Это каменный помост перед жилищем Пилата, — объяснил рыжий. — Мы, евреи, зовем его Гаввафа…

«Да-да, я вспомнил, — подумал Папа Стив. — Именно оттуда начнет крестный путь Учитель».

— Пойдешь со мной, — строго сказал он рыжему провокатору, и тот послушно закивал.

Едва они оказались на Гаввафе, к ним подошли двое.

Агасфера чужеземец узнал сразу, а затем и вспомнил собственное имя.

«Далеко же меня занесло! — весело подумал Станислав Гагарин. — Впрочем, мезозойская эра, где я резвился в обличье тираннозавра, находится еще дальше».

Лицо спутника Агасфера показалось ему знакомым, впрочем, он и догадался, кто перед ним, но ждал, когда Вечный Жид представит товарища.