О'Cанчес - Пинка Удаче Страница 29

Телевизор молчит, ноут закрыт, бра Машка включила, тумбочка под телеком пуста, шкаф и шкафчик закрыты…

— Смотрю, ты опять перед зеркалом скачешь, словно макака?

— Еще бы, Лёнчик! Это же такая запредельная круть!

— Хватит кривляться, дай я посмотрю!

— Ну щас, щас, щас-щас-щас… Эх, далеко за помадой бегать! Не знаешь, где тут мама свет подбавляет?

— Не знаю. Всё, кыш, дай мне-то глянуть!

— Ну, хорошо, я подвинусь, будем вместе смотреть, так даже прикольнее!..

Над маминым «косметическим» столиком висит зеркало, намертво прикрученное к стене, и зеркало это не простое! Где-то с полгода тому назад, осенью, папа принес его домой, типа, маме очередной подарок ко дню рождения. Типа, собственноручно собрал эту тяжеленную конструкцию из галошных обрезков… Машка еще тогда выразилась в том смысле, что странные калоши нынче делают: сплошь металл и стекло с напылениями и подсветкой. Папа сначала посмеялся вместе с нею, а потом толкнул перед семьей краткую, но доходчивую речь, смысл которой был прост: если на работе узнают о его самодеятельности — возникнут большие неприятности, так что никому ни гу-гу, даже бабушке Лене! Дважды не поленился речь свою повторить, а потом еще и опрос устроил:

— Рина?

— Мой дорогой, я буду молчать как рыбка!

— Тим?

— Усек, не проболтаюсь.

— Лён?

— Могила! Ну… то есть, понял, никому ни слова!

— Маша?

— А почему меня всегда в последнюю очередь спрашивают??? Всё, всё, пап, я всё поняла! Я тоже буду немая рыбка!

— Хорошо. Тогда показываю и объясняю…

С тех пор зеркало висит в чулане, сокрытое от посторонних глаз, и служит только маме, даже дети видят его изредка.

Зеркало не то что не простое, а очень, очень, очень и очень не простое! Во-первых, оно толщиною сантиметров десять, не меньше. Во-вторых… Ну, там… проводки к нему прикручены, вилка для электропитания имеется… подсветка сложная…

Но главное — зеркало ПРАВИЛЬНО отражает! В обычном зеркале левое ухо становится правым ухом твоего зеркального двойника, родинка на правой щеке в зеркале перепрыгивает на левую и так далее. Это же устройство папиной выделки отражало все как есть, то есть, вместо зеркальной симметрии здесь имела место симметрия осевая! Лён знает термины, Лён специально штудировал этот вопрос. Они с сестрой смотрят в мамино зеркало, пожалуй, впервые они делают это вместе — и оба пребывают в некотором обалдении: Лён смотрит прямо перед собой, но при этом взгляд его падает не на себя, а на Машку, то есть, на Машкино отражение, а та, в свою очередь, играет в гляделки с отражением Лёна! Казалось бы — чего проще? — Любая вебкамера, встроенная в ноутбук, делает то же самое? Это Машку в свое время осенила первая и, как выяснилось, неправильная догадка. То — да не то! Лён и сам въехал не сразу в данный феномен, однако разобрался и Машке подробно разъяснил. Вебкамера любого, самого современного качества, с любыми мегапикселями, дающая, казалось бы, такую же «незеркальную» систему отображения, не способна на главное, на передачу объема, она дает осевую симметрию двухмерных проекций, а мамино «зеркальце», которое 500х400х100, дает полноценную трехмерную осевую проекцию, то есть, сохраняет, подобно обычному зеркалу, стереоскопичность отражения, но, вдобавок, оставляет правое правым, а левое левым! Это ты как в окно смотришь, а не в телевизор. Лён и Машка переглянулись крест-накрест и расхохотались: все-таки очень прикольно, очень необычно! Свет бы добавить, еще бы круче все смотрелось!

— Лёник, ты же у нас такой умный! Какие тут кнопочки с подсветками? Найди, а?

Лён и сам бы рад, да не на виду здесь подсказки, нет подписей ко всем этим…

— А ты как включала? На что нажимала?

— Никак, все так и было, я только бра добавила.

— Короче, Маш, я не знаю. Можно было бы методом тыка, это элементарно, это бы я за десять минут варианты перебрал, но я не уверен, что впопыхах все деления верну на места, как было. А если предки засекут…

— Ой, да. Эх, подсмотреть бы хоть разок, я бы тогда тебе все точно доложила, а ты бы…

— Ну… вотрись как-нибудь в доверие, типа напросись на мастер-класс мэйкапа… перед дискотекой, типа… Всё, сматываться пора!

— Щас-щас-щас, Лёник, одна секундочка…

— Я кому сказал!

— Сатрап. Ты мне нанес душевную травму своими помыканиями. За это ты мне должен будешь компенсировать… из своей доли… сейчас придумаю…

— Я тебе сейчас так компенсирую, что без ноута останешься. Давай живо следы заметать. По миллиметру отсюда выдвигаемся, не дыша, каждую соринку, каждую молекулу на прежнее место возвращаем… Ты знаешь маму.

Да, Машка знала маму и ее феноменальную наблюдательность, поэтому спорить дальше не посмела…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Даже сбор грибов в лесу можно представить как невинное развлечение. Вот и злосчастная статья, однажды прочитанная Луком, — кажущийся пустяк, но если копнуть поглубже и пошире, если сравнить, если подумать… Что греха таить, недополученный от Феди Медведенко гонорар в три тысячи рублей занимал мысли и воображение Лука гораздо меньше, нежели грядущая поездка в Париж: во-первых, сумма относительно невелика, даже для его полунищенского домашнего бюджета, во-вторых, не пропали эти деньги, всего-то и делов — дождаться Федю из Монголии, стряхнуть с него должок, высказать несколько глубокомысленных замечаний по поводу офисно-крепостной зависимости, должных продемонстрировать осведомленность Лука в специфике некоторых современных реалий, да и забыть навсегда о сварливом старике Тиберьиче из внешней разведки, о странных телепередачах на странные темы, о таинственных терминах… Не тут-то было! Зацепился Антон Салихов за мимолетное упоминание в интервью о «галошниках» — и нет Антона, погиб в ДТП. Совпадение, легко допустить. Передали его интервью в наследство какой-то тетке-журналистке, чтобы к публикации подготовить — вдруг дом у нее сгорел, сама в больнице с инфарктом… или инсультом… Опять не готово к выпуску интервью. Сайпин взялся выпускать в свет этот материал — Лук давно, хотя и шапочно был знаком с Борькой — еле отмазали Борьку от суда и срока за какую-то «боковую» хрень, типа, с наркотой ни с того, ни с сего попался, выгнали из редакции, теперь ему не до интервью. И опять все образовалось по слову Тиберьича: буксует публикация. Тревожно Луку сопоставлять все эти случайности, но очень уж любопытно переговорить с Валеркой насчет… галошников. Он ему просто вякнет о своих домыслах по поводу всего этого клубка, между делом, в обычной гостевой беседе и, глядишь, и поймет что-нибудь из молчания и отговорок старинного друга. У обоих есть чувство локтя при чувстве такта: и тот никаких тайн не выдаст, и Луку польза, Лук умеет понимать Валеркины умолчания и Валерка врубается в Луковы. Тридцать лет знакомства и дружбы — не шутка.

В тот неимоверно далекий июль Лук был счастлив на всех фронтах: ему было всего лишь двадцать три года, он благополучно и в первых кочегарских рядах ушел на дембель (уволился в запас рядовым воином после прохождения двухгодичной срочной службы в войсках Советской армии), он готовился вновь стать студентом третьего курса ЛГУ (для прошедших армию, как правило, все грехи прошлого считаются закрытыми, «служивых» восстанавливают почти «на автомате»), но главное счастье — через неделю у Лука должна быть свадьба! Да, он женится на той, которая его ждала все два года. Он ей ничего не обещал и ни на что не надеялся, а она ничего не просила и не требовала. И дождалась! Но пока еще до свадьбы оставалась целая неделя, поэтому Лук ощущал в себе нечто вроде долга чести — следовало попрощаться с холостой жизнью как следует, чтобы шум, гром, канонада, бубенчики… А тут, вдруг, Петька Чукотка, однополчанин и однопризывник, в Питере объявился — ну как не отметить дембельскую встречу??? Еще был с ними какой-то парень, приятель Петьки, но имя его в Луковой памяти так и не сохранилось. Сначала пили в шашлычной «Машук», потом тормознули частника и переместились далеко, на природу — волею случая это оказался парк Сосновка… Ну… в итоге нажрались изрядно, все трое.

Неумение пить легко уравновесить отказом выпить. Увы, Лук отказывался от выпивки хотя и часто, но не всегда, был он довольно устойчив к алкоголю, но пить не умел, и, забегая в будущее, скажем: так и не научился. Вкус вина водки и пива равно ему не нравился, малое количество алкоголя он не понимал в своих ощущениях, от большого количества пьянел, вдобавок, его обязательно тошнило — и во время пьянки, и наутро, после нее… Мягко говоря, веселья особенного от Бахусовых игрищ Лук не испытывал. Зачем, спрашивается, вообще употреблял? Увы, Лук и тогда, и впоследствии неоднократно задавал себе этот вопрос, но ничего более вразумительного, кроме «чтобы остальных перепить», он так и не придумал. Через несколько лет после описываемых событий, Лук вообще прекратил употребление напитков, содержащих алкоголь, стал трезвенником по убеждению, тихо, мирно, без душераздирающих поводов, без кодировок, подшивок, религиозных обетов… но в тот летний день до этого крутого решения было еще далеко.