Далия Трускиновская - Феминиум (сборник) Страница 29

Есть боль, похожая на разлитую по венам отраву. Есть боль, похожая на боль в сломанной кости, – мозжащая, неотвязная. А есть боль, раздирающая напополам. Она больна именно такой болью, и от нее нигде не найти спасения. Разве можно было представить, что такое возможно? В чем же она настолько провинилась перед богами? Или боги, забывшись, дали ей слишком много, а теперь спохватились и разом все отняли?

Когда она выходила замуж за Мунетоки, это сулило большую удачу: еще бы, девушка из рыбацкой деревни вышла за сына воина! Ей, надо сказать, куда больше нравился Асано, и Шикибу даже обещалась ему, но в последний момент отец с матерью наполовину уговорили, наполовину заставили ее. Она проявила себя почтительной дочерью, поступила как должно. Свадьбу сыграли быстро, и уже через несколько дней Мунетоки увез молодую жену на юг.

Он был внимателен к ней. Дарил цветы, играл на лютне. Привыкшая к тяжелому рыбацкому труду, Шикибу поначалу чувствовала себя неловко. Потом постепенно оттаяла. Она никогда не смогла бы полюбить Мунетоки – и знала это! – но их взаимное сосуществование можно было сделать приятным. В конце концов, брак по любви – редкость, и счастливы в таком браке бывают единицы из тысяч. А свой долг жены и матери она уж сумеет выполнить достойно!

Шикибу была счастлива. Счастлива не мужем, но сыновьями – одного за другим она родила Мунетоки троих красавцев-сыновей. Благодаря связям отца Мунетоки стал служить у князя Го в самой столице, бывал с семьей редко, все больше наездами, и отчаянно скучал. Она же, наоборот, вздыхала с облегчением, провожая мужа. Ей нравилось неторопливое течение жизни в красивом доме у края тростниковых равнин. Нравилось слушать, как шуршит сухая трава на ветру, как в плавнях гомонят птицы. Казалось, годы текут над ней, будто вода, – и не заметишь. Мунетоки стал доверенным лицом князя, получил в подарок три деревни и настоящий замок, пусть даже небольшой. Шикибу уже потихоньку начала присматривать невест для старших сыновей. Ей не терпелось стать бабушкой.

Ее сыновьям было четырнадцать, двенадцать и десять, когда князь Го совершил измену, поддержав опального принца Катоку в его претензиях на престол. Мятеж был подавлен почти сразу, она даже ничего не знала об этом. Просто однажды в ее дом ворвались люди в цветах императорской стражи, схватили детей и увели. Шикибу, рыдая, лежала на холодном полу своего опустевшего дома и думала только о том, что оказалась не готова к такому повороту судьбы. Многие годы покоя сделали ее слабой.

Князя Го казнили последним. Сначала казнили его двоих сыновей, потом его ближайших сподвижников и их детей, потом – самого князя. Мунетоки и ее сыновья – все трое! – были обезглавлены. Она стояла далеко в толпе, так и не сумев подойти поближе, и только молилась, чтобы все это оказалось неправдой, чтобы она закрыла глаза и проснулась в мире, где ничего этого никогда не случится. Потом она слышала, как падали на помост тела. И время для нее замерло.

– Почтенная матушка, вам плохо? – ее плеча коснулась мягкая рука. Шикибу слабо улыбнулась проходившей мимо молодой женщине. Что ей сказать?

– Нет-нет, просто голова закружилась, – пробормотала она. – Сейчас все пройдет.

Она подхватила тяжелый ящик для пожертвований и поплелась от храмового комплекса вверх, к кельям монахинь. Дорога, посыпанная желтым песком, сияла перед ней в полутьме золотистым светом. Замок оставался позади, становясь все дальше и дальше, пока не превратился в крошечный силуэт в тумане. Галька под ногами потемнела, смешиваясь с землей. Шикибу оглянулась и обнаружила себя в собственном дворе. Это была ее южная судьба, всего лишь одна из четырех судеб, и она вернулась! От облегчения слезы покатились из ее глаз.

Когда слезы перестали течь, она увидела, что золотистый свет потух и тень, отбрасываемая ею на землю двора, стала обычной. Волшебство закончилось, и все вокруг снова стало обычным. От мокрых сетей пахло морем и водорослями. Шикибу повернулась и вошла в дом, аккуратно прикрыв за собой дверь.

«Теперь я знаю, что невозможно жить лучше, чем я живу сейчас, – твердо сказала она себе, – и это лучшее из знаний!»

Она заглянула к дочери. Та спала, прижав к себе посапывающего младенца. Таю прилегла на циновке и тоже дремала. Шикибу тихо прикрыла дверь. Побродила по спящему дому. Поняв, что не сможет уснуть, тихо вышла и направилась к морю. Жемчужину она держала в руке. Наверное, ее следует передать князю.

«Когда уедет господин Фуруяма», – с неожиданным злорадством подумала она. То, что произошло с ней в эту ночь, дало ей новую, странную, поднимавшуюся изнутри силу. Эта сила стремительно росла, наполняла ее до краев и, готовая разорвать, клокотала внутри. Шикибу чувствовала, что должна что-то сделать, но не представляла что.

«Выбравшему верный путь жемчужина вернет его истинную сущность», – всплыло в памяти. Шикибу разжала ладонь и уставилась на жемчужину.

Истинную сущность? Разве она может быть еще кем-то кроме той, кто она есть сейчас? Она подошла к самой кромке воды и задумчиво смотрела, как набегающая волна колышет мелкую гальку. Наступил отлив, и тишина прерывалась только заунывным криком морских птиц в утреннем тумане. Скоро придет новый день. Она может прожить его, как один из тысяч других дней своей жизни. Но сейчас Шикибу ощутила, что и эта ее судьба полна.

Ей пора. Уронив жемчужину в прибой, Шикибу сбросила одежду и вошла в воду. Она плыла все быстрее и быстрее, ровно и глубоко дыша, пока не оказалась над Подбородком Дракона. Вода лежала под ней, неподвижная и тяжелая, как свинцовая плита. Шикибу изогнулась и нырнула вглубь. Она двигалась волнообразно, прижав руки к бокам и выпуская из легких воздух, – весь до последней капли. И когда в ее легких не осталось ни пузырька, она глубоко вдохнула, пропуская воду через стремительно растущие трепещущие жабры. Сила тяжести наконец перестала беспокоить ее. Она упруго выгнулась всем телом, ощущая мягкое сопротивление воды, и поплыла еще дальше, над колышущимися колониями актиний, пугливыми стайками мальков, над столбами зеленоватого света, бьющего сквозь зеркальный купол поверхности. Внизу, на морском дне, жемчужницы приоткрыли створки, словно улыбаясь ей. Той, что однажды выбрала другую судьбу и теперь наконец вернулась домой.

Светлана Дильдина

КУКЛЫ НА КАРНАВАЛЕ

Мороженое тает на языке, оставляя привкус ягод. Над головой раскрываются цветы фейерверка – все небо расшито сияющими иглами.

Доминика высокая, смуглая, сильная, у нее глаза цвета лесного ореха, волосы черные и прямые. Сидит на парапете, при каждом особо красивом залпе отклоняясь назад, голову запрокидывая – вот-вот упадет. Браслет на ее предплечье – три золотых кольца, прирученный солнечный свет.

Магдалена – бледная моль рядом с подругой. Тоже высокая, тоже стройная, но такая блеклая, такая хрупкая, чтоб не сказать тощая – и впалые щеки, губы бесцветные. А цвета глаз Магдалены никто не может запомнить. И от залпов салюта она вздрагивает, будто не в небо запускают сноп разноцветных искр, а в грудь Магдалены бросили автоматную очередь.

А может, и правда в нее – праздник расстреливает зиму петардами и фейерверками, прогоняет унылую полинявшую старуху, на смену которой уже подоспела весна. Долой скучное и невзрачное! Долой Магдалену, даром, что она-то еще не стара – ведь не юная у нее душа и вся червячками изъедена.

И думает Магдалена отнюдь не о празднике, а о том, что вновь потерпела поражение. Хотя поражение – это когда война, сходятся равные; а схватка львицы с котенком – смех, да и только.

Девушка смотрит на небо, на веселящуюся толпу, но избегает бросать взгляды на подругу, чтобы случайно не увидеть того, кто рядом с ней. Того, кто мог бы стоять рядом с самой Магдаленой…

Арлекин похож на странствующего певца – такой же чуть не от мира сего, в любой толпе ухитряется выглядеть неприкаянным. У него крупными локонами вьются волосы, мечтательные глаза, тонкий нос с еле заметной горбинкой. Но это все внешнее, а сам он веселый, Магдалена знает, как он смеется.

И ему нравится Доминика.

Она всем нравится; Магдалена желает подруге счастья – и только вечерами, когда остается одна в комнате, позволяет себе погрустить. Ведь с Арлекином они познакомились раньше…

…Велосипед Магдалены петляет по улочкам, его заносит в сторону из-за неловкости девушки – удар о бортик, падает сумка, рассыпаются листы курсовой работы. Незнакомый молодой человек бросается помогать…

Целых три дня девушка была счастлива. Потом Арлекин встретился с Доминикой…

Праздник закончился.

Они живут в большом доме цвета топленого молока, в одной комнате – студентки на последнем году обучения. Сказочная принцесса и завистливая дурнушка.

В карамельно-смуглых пальцах Доминики подрагивает фарфоровая белая чашечка. Девушка пьет крепкий кофе без сахара, морщится и тут же улыбается лукаво. Она красивая, Доминика. Она лучше всех.