Сергей Калашников - Лом Страница 3

Эти странности ну никак, ни в какую физическую картину не ложились. Викторович задумчиво уписывал третью миску каши, которую дневальный не уставал подкладывать, когда Марат спросил: «А этот четвертый пульт тоже на ночь оставляем работать?» Действительно, найденный утром ДКС, оставленный на суку, был забыт новым хозяином, проспавшим весь день без зазрения совести. При внимательном рассмотрении выяснилось, что батарейки в нем подсели заметнее, чем у пультов с нейтронными датчиками. На всякий случай перекачал с него данные и увидел, что и здесь были отмечены возрастания показаний в те же самые интервалы времени. Да еще какие увеличения. Если в другие, длительные периоды показания не превышали двух десятых, то в моменты увеличения показания составляли около сотни.

Викторович непонимающе заозирался по сторонам, возвращаясь из мира раздумий в реалии насущности. Четыре пары глаз следили за ним неотрывно и взирали с неподдельным интересом.

— Простите за нескромный вопрос. Кто работал с этим прибором?

— Тут до Вас один мужик. Из самой первой бригады. Месяца четыре назад. Он уже уехал. — Это Андреич отозвался, как старший — надо понимать.

— И что этот мужик рассказывал?

— Ругался тот мужик. Сказал, что прибор дерьмовый. Что его только настраивать да перенастраивать весь день надо, а работать с ним невозможно. Он час с ним бился. Только, говорит, наладишь, а он как взбесится, и снова все повторять надо. Мы потом всех предупреждали, чтобы с этими приборами сюда даже и не совались. Плохие они.

Викторович посмотрел на груду музейных экспонатов в углу, и в воображении его возникла, как живая, такая картина. Измученный собственным непониманием, разомлевший в тропической жаре, мужик лупит чем-то тяжелым по не полюбившемуся дозиметру, кричит слова гневные и неправедные, чтобы бестолочь свою на обозрение не выставлять. И в результате задача не решается, да еще и куча народа облучилась. А ведь с первого захода могли прекрасную зацепку получить. Да на основании таких данных любой… Ну, может и не любой… В общем быстрей бы разобрались. И с меньшими потерями.

Полученные данные исчерпывающего объяснения пока не находили. Однако подозрения внешней разведки подтверждали. Здесь действительно раз в полтора — два часа на несколько секунд включается очень мощный источник непонятного излучения.

За день выспался, так что ночью сон не шел. И жарко. Хотя нижние полотнища балагана и откинуты — снаружи тоже влажная духота тропиков. Судя по книгам, ночные джунгли должны быть наполнены звуками, а тут — тихо. Тишина не абсолютная. Шелест листвы, вскрики жителей леса. Но не часто, а так, вроде как для приличия. Ощущение, будто этот источник излучения и фауну местную изрядно проредил. Говорят, птицы выдерживают большие дозы радиации. Птиц он днем замечал. Летают они здесь. А вот зверушек никаких не встречал. Насекомых, помнится, видел. И по растительности не скажешь, что она от радиации пострадала. Много мелкой поросли и старых гнилых стволов. Но считать это ненормальным он бы не стал. Хотя и не специалист, но, надо полагать его наниматели об этом подумали.

А вот картина с характеристиками излучения не проясняется. Он все, что за день установил, Андреичу рассказал и в тетрадочку записал подробно и с цифрами. Теперь бы самому посмотреть еще разок. Но чтобы свет зажечь, нужно опустить приподнятые края брезента. Для светомаскировки. Ребятам это не понравится. Ладно, Утром успеется. Вздохнул и перевернулся на другой бок.

— Не спится, Викторович? — Это Андреич. Тоже не спит.

— Да вот кое-что перечитать бы, а свет зажигать боюсь.

— Это не вопрос. А ну, хлопцы! Без шума и пыли.

Парни вроде, как и не спали. В момент опустили полы покрытия и затеплили лампочку. Конечно, не на отдыхе они здесь, а в рабстве у Викторовича. Надо запомнить и не стесняться. Он тоже не на курорте.

Перелистал записи этого дня, но новых мыслей не возникло. Стало неудобно, что народ сгоношил. Чтобы еще чуть потянуть время взялся за описание дозиметра. Чтение такой литературы, обычно быстро нагоняет сонливость. Но не сейчас. За скупыми строками для него как живые вставали процессы взаимодействия излучения с веществом. Технические характеристики датчиков рассказывали о том, что квант или частица делает в детекторе, как ничтожная энергия, привнесенная ею, улавливается, усиливается, отделяется от шумов. Двадцатилетний опыт и накопленные знания легко позволяли понять замысел конструктора, понять трудности, с которыми он встретился и как обошел расставленные законами физики технические проблемы.

И тут пришло оно. Прозрение. Ведь в описании черным по белому написано, что детектор рентгеновского датчика — ТКАНЕЭКВИВАЛЕНТНЫЙ. Значит в нем полным полно водорода, как и в любой биологической ткани. Ну да. Так и написано. Он сделан из пластика. Значит должен реагировать на нейтроны за счет образования протонов отдачи. Так что отсутствие реакции Гейгеровских счетчиков и наличие реакции рентгеновского датчика понятно. В счетчиках Гейгера материалы с малым атомным номером не применяют. Вторая загадка — почему нейтронные блоки дают такие заниженные показания.

Снова в описание. Недаром говорят — учите матчасть. Про рентгеновский датчик написано: «Непрерывное и импульсное излучение». А про нейтронный — импульсное излучение не упоминается. Рентгеновский датчик работает в токовом режиме, а то есть собирает всю оставленную частицей в детекторе энергию в виде непрерывного тока, а в нейтронном датчике импульсные сигналы отделяют от шумов и только потом считают. Разница огромная. Если само излучение поступает на детектор импульсами, то счетный детектор будет считать не нейтроны, а импульсы потока, не разбирая, сколько нейтронов в каждом импульсе — десять или миллиард. Поэтому, на какое бы расстояние от источника ни поместили датчик — показания будут одинаковые. Не мощность дозы будет измерена, а частота, с которой пульсирует весь поток нейтронов.

На то, чтобы внятно описать это в тетрадочке ушло часа полтора. Все-таки мысль быстрее дела. Картина прояснилась. Стало понятно и что искать. Такие потоки получить можно, если импульсный ускоритель лупит электронами по мишени — конвертору из бора-10 или лития-6. Впрочем, на счет материала конвертора он может и ошибаться. Это еще в институте упоминалось. А еще можно нейтронами по тритию. Скромный такой вариант термоядерной реакции. Управляемой. С пульта ускорителя. Непонятно, кстати, и чего ученые с токамаками своими носятся. Впрочем, не ему судить. Физик, конечно, но не в этой области. Это так, праздная мысль на сон грядущий. А может и не праздная! Если в полутора километрах от реактора доза за один такой импульсный сеанс… какая?

Сняв с сука дозиметр, Викторович перевел его в режим измерения дозы. А заодно включил звук. Ждать пришлось с полчаса. Ритмично пощелкивающий прибор вдруг взорвался сумасшедшим треском. И так же быстро затих. Прошел всплеск излучения. Поглядел на табло и полез в сумку за справочником. Всех констант не упомнишь. Да и данные для расчетов не слишком удобные. Доза нейтронного излучения, показанная гамма дозиметром. Эксперты бы посмеялись. Однако прикинул. Даже с точностью до ошибки на два порядка, то есть в сто раз, вышло, что у неизвестных умельцев термоядерный реактор получился. Непонятно, правда, зачем выделившуюся энергию понадобилось расшвыривать по окрестностям в виде мощного нейтронного потока.

Эти мысли тоже в тетрадочку. А тут и рассвет. Послал парней за оставленными вечером приборами, а сам принялся за изучение кучи старой аппаратуры. Может еще найдется рентгеновский датчик. Так уж вышло, что теперь ему только ими и придется работать, а он как на грех только один с собой прихватил. Да еще найденный. И того — два. А чтобы отыскать источник — нужно строить изодозу — дугу, где приборы покажут одинаковую дозу за один всплеск. Ведь если измерение проводить одним прибором, но во время разных всплесков излучения, то результаты могут отличаться за счет разной длительности всплеска. Да и равенство интенсивностей потоков от всплеска к всплеску никто пока не доказал.

Дальше работа пошла в непрерывном движении. Два дозиметра с рентгеновскими датчиками парни размещали в точках, которые Викторович указывал на карте. И быстренько в укрытие. По появлению показаний нейтронного дозиметра прямо в балагане засекался момент всплеска. После этого ребята возвращались к приборам и, записав дозу, переносили их на новые места. И снова в укрытие. И так день за днем. Кстати, расчет дозовых нагрузок при нахождении в балагане показал, что больше персонала АЭС они не получат. Так что это место можно полагать безопасным.

Сильно мешал рельеф местности. Если между датчиком и источником бугор — показания меньше, а если нет препятствий, то больше. Это не проблема, если направление на источник известно, а если нет? Поэтому множество мелких загадок встречалось буквально на каждом шагу. И все-таки каждое последующее измерение приводило их все ближе и ближе к цели. Приборы давно уже использовались на грубом поддиапазоне. И, наконец, показали перегрузку. Но к этому моменту на карту удалось положить достаточно внятную окружность, центр которой попадал на замшелую скалу посреди вонючего болота. Неподалеку от того места, которое он еще дома подозревал, но не совсем. Без приборных данных не нашли бы. Пора было предпринимать новые шаги. Только вот какие?