Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ) Страница 3

– Вы считаете, что эта пещера искусственного происхождения? – усмехнулся Никишин.

– Откуда мне знать, я не специалист. Лично моё впечатленье, возможно, абсурдное: полость выдолблена в двух частях разделённой каменной глыбы, а части плотно соединены. Причём, выдолбленного материала, мелких осколков или щебня, там нет нигде: ни в полости – ни вокруг камней, ни в верхнем слое почвы. Значит, предположенье, что камень сам собою изнутри выкрошился тоже не очень правдоподобно. Вот такой парадокс.

– Насколько я просвещён, как бывший историк, – сказал первозам, – никаких следов древних развитых цивилизаций в наших местах не обнаружено. Редкие первообщинные племена, разве что.

– Племенам такие работы никак не под силу. Они и для современной техники – весьма и весьма.

– Ладно. Что для вас-то, для вашей клиники – в этих камнях?

– В этом всё дело, – заметно волнуясь, Невелов снял очки, положил на стол, потеребил пальцами короткую бородку, – Камни эти являются источниками каких-то тонких энергополей, воздействующих на психику человека. Внутри полости воздействие намного сильнее. Хотя никакие физические приборы эти поля не улавливают, обычные органы чувств – тоже. Поля эти действуют непосредственно на мозг человека, на его сознанье и подсознанье. И что самое удивительное – действует благотворно.

– Я знаю эту историю, – вмешался Никишин, аккуратные гимнастёрочные глаза его оживились, – У истории этой вполне радужное начало и не очень радужный конец. Семь лет тому? Когда не ошибся.

– Около семи. Не ошиблись, – более жёстко, более громко сказал Невелов, – С вашего позволения, – повернулся от Никишина к первозаму, – я расскажу её не с конца, а с начала. Некоторые жители Рефинова давно догадывались, что камни эти не просты. Кое-кто специально ходил к ним, чтобы утешиться в несчастьях, обрести душевный покой, разобраться со своими чувствами. Большинство же жителей относилось к ним без особого почтения: камни и камни себе, а всё остальное – домыслы легковерных. Дети изредка там бывали: заглядывали в расщелины, взбирались на верхушки валунов. Никаких особенных происшествий, ничего подозрительного.

Мой глубокочтимый предшественник, основатель клиники «Надежда», – потеплел, поторжественнел голос Невелова, – Ирвин Модестович Торн случайно узнал про рефиновскую воронку. Приехал, поговорил с рефиновцами, осмотрел камни, с помощью местных энтузиастов подкопал, расширил проход в пещеру, проник в неё. Через несколько дней привёз целую группу специалистов: геологов, геофизиков, радиологов, с соответствующей аппаратурой. Произвели массу замеров, сделали анализы состава камней, грунта, почвенных вод, воздуха, Бог весть, чего ещё… Результаты были очаровательны: радиоактивность – в допустимых пределах; геомагнитные поля – в норме; грунт как грунт, вода как вода; камни – заурядные базальты с вкраплениями доломита, кварца, слюды. Нигде никоих крамольных примесей, ни маломальских аномалий. Никакого вреда физическому здоровью человека – таковы были выводы специалистов. И – странная, но несомненная польза здоровью психическому. Здесь Ирвин Модестович был сам специалистом непревзойдённым и этот вывод он сделал сам со своими врачами. Правда, широкой огласке его предавать не спешил.

На протяжении примерно полутора лет клиника «Надежда» использовала камни рефиновской воронки для психотерапевтического воздействия на своих пациентов. Далеко не на всех, конечно, а лишь с самым неблагополучным, самым «аварийным», можно сказать, душевным состоянием; в тех случаях, когда другие, апробированные, методы не очень помогали.

Всё происходило просто. Три-четыре пациента, два-три сопровождающих врача-психотерапевта приезжали на служебном микроавтобусе, всей компанией спускались в воронку. Для начала, для адаптации, прогуливались вокруг камней, любовались колоритным пейзажем (А и достоин же любования сей пейзаж!), после чего проникали в каменную пещеру. Ровным счётом ничего там не делали, просто усаживались на раскладные стульчики, переговаривались и созерцали живописно корявые стены в свете фонарей, специально для этого приспособленных. Посидев так с час-полтора или побродив по пещере, покидали её через тот же узкий проход. Вот и вся процедура. Поднимались из воронки к месту, где их ждал микроавтобус, и возвращались: кто в клинику, кто по домам.

Что там действовало, какие энерготоки влияли на психику людей? Но пациенты после того (и врачи, кстати, тоже) чувствовали себя гораздо лучше. Достаточно было одного-двух походов в пещеру, чтобы у пациентов до безопасных пределов снизилось внутреннее напряженье, начали пропадать навязчивые состояния, появилась уверенность в себе, благой интерес к своей личности и к окружающим.

За полтора года в рефиновской воронке и в пещере побывало шестьдесят пять пациентов клиники. Все они избавились от своих недугов. Лишь семеро из них обратились в клинику повторно. Остальным психотерапевтическая помощь больше не понадобилась.

– А вы сами были там? – поинтересовался первозам.

– Был, к сожаленью, всего два раза, вместе с Торном. Успел почувствовать на себе.

– Всё это, конечно, замечательно, Эдуард Арсеньич, – ровный, древесный голос Никишина, мимолетящий прохладный взор, – Чем всё закончилось не забудьте рассказать.

– Не забуду, спасибо.

Невелов взглянул на Никишина с беглой скукой. «Интересно, – подумал, – за что я ему так не нравлюсь? За что он так не нравится мне? Созерцатель…».

– Около семи лет назад произошёл совершенно неожиданный печальный инцидент. Молодой врач Эмиль Смагин со своим пациентом Григорием Костюком на машине Смагина приехали к воронке для того, чтобы пробраться в пещеру. Вдвоём. Это было грубым нарушением установленного порядка посещения пещеры только с разрешения главного врача и только группами не менее пяти человек. Непонятно, зачем это им понадобилось; может быть, состояние психики пациента вызвало беспокойство у неопытного Смагина; дело было в воскресенье, связаться с Торном он не смог или не захотел и самолично решил для помощи пациенту воспользоваться чудодейственными свойствами пещеры. Таковы были мотивы или нет – судить трудно, а спросить не у кого.

– Не у кого? – удивился первозам.

– Они оба погибли в тот день. Вначале Торну сообщили о смерти Смагина. Переезжая на своей машине автотрассу на въезде в Рефинов, он попал под тяжёлый грузовик. Потом, рядом с входом в пещеру, был найден труп Костюка, прикрытый сломанными ветками. Он умер от остановки сердца. Ни малейших следов насилия на нём не было. Под ногтями его и на обуви обнаружились частицы почвы с земляного пола пещеры. Так доказала экспертиза. Та же почва осталась на обуви Смагина и пыль с камней на его одежде.

Восстановленная по фактам картина событий была такова. Они оба находились в пещере, когда у Костюка случился внезапный сердечный приступ. Он упал на землю и умер в считанные секунды. Смагин не успел оказать ему никакой реальной помощи, у них и медикаментов с собой не было. Смагин вынес своего пациента наружу. Окончательно убедившись, что тот мёртв, прикрыл тело ветками, побежал к машине, чтобы ехать в Рефинов, скорей всего, в местное отделение милиции. До посёлка было – рукой подать. Но… по-всему, находясь в эмоциональном шоке от неожиданной беды, от своего к ней косвенного причастия… возможно, резко ухудшилось самочувствие… или на что-то отвлеклось внимание… словом, он оказался на пути грузовика, мчащегося по трассе с большой скоростью. Скончался, не приходя в сознанье.

– Всё в общем, понятно, – сказал первозам с чуточным разочарованьем в голосе; он, видимо, любил детективы и ожидал более замысловатой истории, – Кроме причины смерти этого… Костюка.

– Вполне объяснимо. Человек пожилой. Несколько лет назад перенёс инфаркт. Мнительность. Неуравновешенность. Резкая смена обстановки. Необычная пещера. Как правило, энергетика пещеры оказывала благотворное, успокаивающее действие на посетителей. Здесь, к сожаленью, получилось наоборот. Причины? Вовремя невыявленная клаустрофобия у пациента. Неопытность, самонадеянность врача, не согласовавшего ни с кем свои действия. Нарушение установленных правил…

– Ну и?.. – первозам уже не мельком, а затяжно посмотрел на стенные часы. Отведённое для беседы время подходило к концу.

– Так вот… – заторопился Невелов, – Рефиновская воронка, пещера… смерть человека в пещере, смерть человека после пещеры… Подозрительное, пахнущее криминалом событие. Хотя следствием доказано, что никакого криминала нет. Но. На всякий случай… Во избежание дальнейших возможных и невозможных инцидентов районные руководители приняли, что называется, радикальные меры. Воронку сверху, по периметру, обнесли оградой из сетки – рабицы с воротами на замке. Расщелину меж камнями, проход в пещеру, засыпали толстенным слоем земли с самосвалов. Дабы у рефиновских детей и у праздношатающихся взрослых не было шансов туда попасть. К великому сожаленью, не стало шансов туда попасть и у пациентов клиники «Надежда».