Надежда Ладоньщикова - Ответ Сфинкса (сборник) Страница 3

Сложно Вам, сложно… Тут главное – не бояться его. Его изучить надо.

Анечка почувствовала беспросветное отчаяние и спросила просто уже что попало:

– А хоть откуда оно взялось? Из параллельного мира?

Старичок рассмеялся:

– Просто нашел его кто-то, и все. Может, и в параллельном мире, а может, и сами создали, а может, оно тут всегда было. Вы – не думайте…

– Не думаю, и что думать, не знаю!

– Вот послушайте дальше.

– Извините, оно хоть не летает? Крылья все же.

– Может быть, и летает. Только зачем ему летать?

– Кто-нибудь вообще знает, что это?

Конечно, риторический вопрос. Повисло странное молчание. Анечка ничего не поняла и продолжала размышлять про себя. И вдруг Ветеринар, так же задумчиво сказал:

– Я, конечно, ветеринар, но ведь это только слово. Оно означает, конечно то, что я ветеринар, но из этого слова очень сложно понять, что я священнослужитель.

– Ой. А какой… – Анечка собралась спросить, какой именно религии Ветеринар, но вдруг поняла, что разницы нет.

– Если Вы священнослужитель, то я вижу Цербера. Я, мы, его все видят, и ему в нашем дворе абсолютно не место! Пожалуйста, отправьте его обратно – в мифологию. Только это не тот Цербер, что в мифологии, тот без крыльев! Или как оно называется?

Анечка, наконец, выдохлась от этого монолога и снова замолчала, смысла все равно нет никакого. Может, это Осирис был, только у того тоже крыльев нет. А, какая разница, один чёрт.

Ничего понятного Ветеринар не сказал, а сказал звонить еще. На том они и попрощались. Что Чудовище никуда не денется, Анечке уже понятно, и самое главное – именно это, а не как оно называется, и какая религия у Ветеринара. Похоже, ничего не понимал и он.

На рассказ о разговоре с Ветеринаром от неизвестной религии Андрей отреагировал бурно.

– Что я говорил. Чудовищ порождает только, только и исключительно сон разума – вы не знали? Об этом писал еще Юнг в… То есть, это сказал не Юнг. Юнг только об общественном бессознательном… Вот оно, призрак безысходности, безвыходности призрак. Если царит хаос, значит, он существует, в окно смотрели?

– Андрюша, ну не до такой же степени, чтоб все на свете превратилось в этот хаос, а чудовища всякие по двору бродили. И вообще нам всем сейчас немного не до Юнга.

– До такой! Нет хуже беды, чем наш идиотизм. Есть не только сила ума, есть и наоборот. Сейчас из окон наблюдаем, а потом, кто знает? Если дальше так будет, у всех свои миры образуются, чего доброго, и будем в них пребывать. Есть очень заумное слово «архетип», объяснить термин? Или он из космоса прилетел, а понимать все это будет Пушкин, наверное.

Анечка осторожно вставила слово:

– Ну а как же быть с тем, что что у всех из окна все разное? Хоть ты понимаешь? Хоть что-нибудь объясни.

– А чего, вполне понимаю. И совсем не понимаю, что теперь делать. Толку от моего понимания. Суть одна. И что каждый сам по себе, и что полный хаос, и непонятно, куда и как. Понимаю, так что. Все понимают и рассматривают это, кто как может, со своей точки зрения.

– Андрюша, не настолько же буквально.

– А как видите – настолько. Есть теории, начиная от энтропии и заканчивая буддизмом, где вместо чертей силы невежества… Из нашей головы оно взялось, и моей тоже, или не головы, только мы сами и разрушаем, а вот откуда взялись мы, я…

Девчонки уже догадывались, что будет дальше – это у него надолго, и срочно убежали к Ане.

Некоторые истины постигать Анечка никогда не пытается, аргументируя любителям философии свою точку зрения цитатой из устной речи соседки бабы Фроси: «вы как хотите, а я как знаю». Только разговор с ветеринаром к таким истинам не относился. Уже третий день она пыталась поверить, что за окном не конец света, а неизвестное явление, с которым надо уметь обращаться. Но если это Цербер, то почему у него (не говоря о пятачке уже) крылья? У чертей крыльев нет. Или есть? Или они остались еще с тех пор у них, когда они еще были ангелами?

Тут Анечка надолго задумалась о том, был ли когда-нибудь Цербер ангелом. Получается по всему, что был. С одной стороны, все старались что-то понять, а с другой – это все философии, а что делать? Чудовище-то двор перерыло, и перерыт двор, и все.

Вполне может быть, что эта летучая собачка (или хрюшка) действительно какая-то разновидность Цербера. А этот зверь, как известно, живет под землей. Может, ему просто неуютно у нас во дворе, и он (или она) пытается попасть к себе, под землю, оттого и роет. А что уж получается – да не у всех все получается как надо. Может, этот зверь вообще не понял, что это плохо, на не видит, а как мы себя чувствуем, не подозревает. В общем, не буду спешить с выводами. У Цербера, наверное, свои проблемы, тем более, что и выглядит оно не ахти для Цербера. А для Осириса и подавно – как и они все не похожи на древних египтян.

Как бы ни было, Анечка решила: она постарается как-то пообщаться с Чудовищем и спросить. И тогда, тогда… она замечталась. Тогда они вызовут экскаватор!

Андрей ушел в себя дальше развивать тему, Оля до сих пор пытается вытащить его на свет Божий, а Анечка дня три разглядывала из окна одну какую-то чертовщину, с различных расстояний и под разными углами, все думая над словами то Ветеринара, то Андрея.

Итак, надо думать об этом чудовище хорошо… Нет, для начала – не думать плохо. Допустим, оно ее заметит. Как вообще с этим существом общаться? Оно не знает ничего о том, как было здесь до нее, как должно быть. А может, так и должно быть, а может, как-то еще должно быть. Собака с крыльями и пятачком. Пускай себе эта собака живет под землей, если ей нравится. В общем, Анечка уже немного поняла, что именно ей делать.

Несколько дней Анечка бродила вдоль окна, стараясь, следуя совету Ветеринара, как-то изучить Чудовище.

Еще раз пройти направо и назад. Стекло!..

Ослепительное нечто, битое стекло на полу. Неизвестно откуда вдруг зазвучавший стук колес, громче, громче, до оглушительного шума, как удара – и тишины небытия.

Очнувшись в неведомом пространстве и времени, Анечка первое, что увидела – поезд, бешено летящие перед ней колеса, и подумала, что, наверное, это вся ее жизнь была поездом.

Небо. Последние вагоны. Никого вокруг. Анечка увидела пространство – она его уже видела где-то, наверное, во сне. У нее появилась вдруг уверенность в том, что Чудовища бояться не надо. Там, в ушедшем поезде, осталась вся жизнь, вся ее жизнь и была этим поездом. Но почему-то Анечка жива, а поезд уходит вдаль, шум постепенно затихает, а значит, поезда больше нет.

Так думала Анечка, идя прямо вперед – она всегда знала эту дорогу, а вспомнила только сейчас. Ее мучила единственная мысль: куда ушел тот поезд?.. И было интересно, что дальше. А дальше, похоже, был лес. Темный лес, как и полагается в сказках. Анечка начала вдруг понимать, откуда они, сказки, берутся. Она свернула немного в сторону, и увидела огонек – наверное, ей было нужно именно туда.

Подойдя к большому камню, Анечка легко отодвинула его и спустилась в ярко освещенное пространство, посреди которого горел небольшой, но настоящий огонек. Еще ярче полыхали отраженным светом стены, сплошь увешанные гранеными подвесками, покачивание и перезвон которых усиливал ощущение сказки. А вот ее отражение – Анечка это поняла сразу. Почему отражение? Она это просто знала всегда. Отражение спокойно глядело на нее, в украшениях вспыхивали отблески. Они понимали друг друга, даже говорить ничего не нужно было. Существует это отражение на самом деле, или все дело в отблесках? Анечка заметила, что держит в руках бусы, в которых переливаются неведомым светом подвески – Анечка перебирает подвески, как четки, надевает на себя бусы. Можно просто сидеть у огня, чтобы смотреть в огонь. Неведомо, сколько проходит времени, кажется, времени здесь вообще нет. Огонь разрастается, занимает все пространство. Теперь и пространства нет тоже. На Анечку задумчиво смотрят глаза ее отражения. Выражения в них нет? Или есть? Анечка вдруг перестала понимать, что такое выражение. Если долго смотреть в огонь, можно не видеть кроме огня больше ничего. Если вглядеться внимательнее, можно уйти, наверное, в какое-то странное зазеркалье. Так Анечка подумала и ей вдруг захотелось туда попасть, в это зазеркалье.

Где-то в ее сознании вспыхнул свет, и течение света уже несло ее, и все полетело в ослепительную бесконечность, в которой даже само движение потерялось, и этому, казалось, не будет, не может быть ни конца, ни края. И Чудовищ тут нет и быть не может. Чудовища бывают только у людей, а вообще-то они не существуют. Конечно, и ада под землей нет. Наверное, Церберу тут стало просто нечего делать, а на поверхности он жить не может, и срочно закапывается обратно.