Гэлакси Крейз - Последняя принцесса Страница 32

«Она мертва, — подумала я. — Мэри мертва».

Я продолжала изо всех сил сопротивляться Факсу, ножом отбивая его намного более мощный севиль. Краем глаза я заметила, как от сил Сопротивления отделился темноволосый солдат. Когда он подъехал ближе, я поняла, что это Оуэн. Спрыгнув с коня на помост, он перерубил веревку одним ударом. В этот момент я сумела оттолкнуть Факса и побежала к лестнице, ведущей на эшафот.

Мэри, скорчившись, лежала на земле. Она была неподвижна, лицо белело, как простыня. Джейми сел рядом со мной и взял холодную руку Мэри в свою.

— Она дышит?! — закричала я.

Оуэн осторожно стал искать пульс на ее шее. Дождь лил как из ведра. Кровь текла из раны на боку у Мэри, где как-то криво, под углом, торчала стрела. Теперь я видела, что она дышит, пусть и слабо.

Осторожными движениями Оуэн извлек стрелу, оторвал от рубашки полоску ткани и, скомкав, крепко прижал к ране. Я беспомощно смотрела на краснеющую от крови тряпку.

— Я отвезу ее к Кларе.

Оуэн вскочил на коня и принял Мэри на руки. Ее голова болталась, как у тряпичной куклы. Он крепко обхватил ее одной рукой, в другую взял поводья и помчался по залитому дождем полю к воротам.

Мы с Джейми сбежали с эшафота и спрятались под телегой, на которой уже должны были увезти наши тела. У меня был только нож, и я не могла рисковать жизнью Джейми. Безопаснее спрятаться.

Земля обратилась в жидкую грязь, дождь барабанил, заглушая звуки битвы. Армия Холлистера билась с армией Сопротивления в Зеленой башне, Уэсли бился с отцом на помосте.

— Ты знаешь, какова кара за измену, — проворчал Холлистер, целясь острием меча в горло сына.

— Я не предатель, — сплюнул Уэсли. — Это ты предал Англию. Ты убийца, и теперь народ тебя больше не боится. Можешь убить меня, только уже поздно. Народ будет сражаться и рано или поздно победит.

— Это стражник, который дал мне противоядие, — прошептал Джейми, показывая на Уэсли. — Я помню его голос.

Рука Холлистера дрожала от ярости, когда он замахнулся мечом на собственного сына. Уэсли попятился, отражая удар севилем. Его отец снова ринулся вперед и рассек Уэсли руку. Тот выронил оружие.

Я схватила Джейми, но он вырвался и выбежал из укрытия к помосту.

— Джейми, нет! — закричала я, но он уже бросился туда, где в грязи лежало оружие Уэсли.

Он поднял его и побежал к другому краю помоста. Я помчалась за ним.

— Никогда не думал, что придется убить собственного сына, — сказал Холлистер, который отнюдь не выглядел опечаленным.

В этот самый момент Джейми проскользнул у него за спиной и протянул клинок Уэсли. Тот поймал его быстрым движением и выбил меч из рук Холлистера. В следующую минуту он уже приставил севиль к горлу отца, стоявшего спиной к помосту.

— Ну, давай, — проворчал Холлистер, — или не хватит духу закончить, что начал?

Уэсли отступил немного, не убирая севиля.

— Пусть скажет Элиза, — сказал он на удивление спокойно. — Она заслуживает, чтобы гибель ее родителей была отмщена.

Я подавила страх, подхватила меч с земли и попыталась успокоить дрожь в руках. Приставила острие собственного меча Холлистера к его сердцу. Я так давно мечтала о мести, что просто кипела от гнева. Но теперь, когда наконец представилась возможность отомстить, я вдруг почувствовала себя обманутой. Убив Холлистера, я не верну родителей. В этой войне погибло уже достаточно народа.

И я опустила меч.

— Свяжите его, — отдала я приказ, и четыре наших солдата сковали Холлистера по рукам и ногам.

Я не сводила с него глаз.

— Проведешь остаток жизни в башне, думая о людях, которых ты погубил.

Генерал увел Холлистера в Стальную башню, в то время как остатки его армии отступали через ворота. Я видела, как ускользает Порция, волосы у которой были растрепаны, а за ней — окровавленный сержант Факс.

Дождь по-прежнему заливал опустевшую Зеленую башню. Две петли висели на эшафоте, раскачиваясь на ветру. Я смотрела, как вороны садятся на крыши и шпили, устраиваются в гнездах. Не может быть. Все позади. Столько месяцев страданий, кровь и смерть, боль сердца — все прошло.

Уэсли взял мои руки в свои.

— Мне так жаль, — медленно начал он. — Когда я проснулся в то утро и не нашел тебя, то сразу понял, куда ты уехала. Я вернулся в лагерь за лошадью, и Порция последовала за мной. Думаю, она заподозрила, что происходит.

Он помолчал, грустно опустив глаза.

— А потом я увидел тебя на крыше… я не хотел, чтобы так получилось.

— Знаю.

Я дрожала — то ли от холода, то ли от облегчения, то ли от чего-то другого.

— Теперь знаю, — уточнила я.

Уэсли обнял меня и, когда я его не оттолкнула, осторожно коснулся моих губ своими. Я почувствовала тепло в груди, согревающее меня под ледяным дождем.

Кто-то потянул меня за рукав. Рядом стоял насквозь промокший смущенный Джейми.

— Элиза, может, уйдем с дождя? — спросил он, прикрывая глаза от капель.

Уэсли уронил руки мне на талию, а я притянула Джейми к себе. Я смотрела на небо, дождь лил прямо в глаза.

— Спасибо, — прошептала я, кто бы меня ни услышал.

Мы были живы.

Эпилог

Был чудесный летний день. Легкие облачка плыли по бледно-голубому небу, легкий ветер шевелил траву в теплом солнечном свете. На деревенской площади был устроен праздник в честь коронации Мэри и в благодарность людям Балморала за поддержку.

Для детей установили майский шест, они пытались выловить яблоко из воды зубами и смотрели, как жонглирует клоун. Танцоры кружились под звуки волынок и скрипок. Лошади и ослики, с золотыми лентами в расчесанных гривах, стояли в кругу, чтобы деревенские ребятишки могли на них прокатиться. Я улыбнулась, заметив Калигулу, на голову выше других коней, — на ней ехали трое ребят, и еще нескольким она благодушно позволяла расчесывать хвост. Церковь перекрасили после того, как армия Холлистера пыталась ее сжечь, и она ярко белела на солнце.

На случай дождя на площади поставили палатки, но дождя вроде бы не намечалось. Столы ломились от домашних пирогов и печенья, свежевыпеченного хлеба и сыра, холодного сидра и даже некоторых давно забытых деликатесов. Люди прошли много миль, чтобы попасть на праздник.

Первое, что сделала Мэри, став королевой, — даровала королевские земли британским фермерам. По всей Англии сажали сельскохозяйственные культуры, чтобы накормить нацию. Народ больше не голодал. А главное, Корнелиус Холлистер был надежно заперт в Стальной башне, а его армия распущена.

Мэри приветствовала свой народ с распростертыми руками. Рана от стрелы все еще причиняла ей боль, и, несмотря на все попытки скрыть это, она порой морщилась, однако брала себя в руки и улыбалась. Оуэн постоянно находился рядом с ней, высокий, темноволосый, в синем летнем костюме. Двое его сынишек играли у майского шеста, он и Мэри присматривали за ними.

После ареста Холлистера мы с Уэсли отправились в домик, где жили Нора и Рита. Мы нашли их худыми и измученными, похожими на два скелета: они питались травой и остатками консервов. Мы привезли обеих в Балморал и поселили в садовом домике, где бы их не преследовали кошмарные воспоминания о той ночи. Но я так и не рассказала, что бывала там.

Я стояла на залитом солнцем лугу, глядя, как Уэсли и Джейми играют в футбол. Малыш наконец-то мог принимать участие в игре. У меня глаза затуманились от слез при виде того, как он бегает, смеется и увлеченно гоняет мяч. Почему я плачу — от счастья? Но я не хочу плакать. И я направилась к накрытым столам.

Полли, Клара и Джордж собрались вокруг генерала Уоллеса, который рассказывал о военных самолетах, на которых летал много лет назад. Клара пила лимонад, на ней было новое платье, которое она сшила сама. Я узнала ткань: мелкие лиловые цветочки на голубом фоне. Когда-то это была занавеска в спальне Полли.

Вот и она. Полли подобрала волосы гребнями и надела по торжественному поводу бело-желтое летнее платье, которое когда-то принадлежало Мэри.

— Хорошо выглядишь, — похвалила я.

— Ты тоже.

Волосы у меня уже отросли настолько, чтобы прикрыть мочки ушей, и даже шрам на щеке побледнел.

— Видела, там есть шоколадный торт? Так хочется попробовать.

Я взяла ее за руку.

— Пошли!

Мы в восторге смотрели на круглый трехъярусный торт. Я уж и не помнила, когда в последний раз ела шоколад. Это была такая редкость.

Когда мы отрезали кусочек на двоих, я заметила мальчика с бело-голубой миской, наполненной клубникой. Ему было лет пять или шесть, одет он был в комбинезон.

— Только посмотри на эту клубнику! — воскликнула Полли с набитым ртом. — Где ты это нашел?

Она глядела на миску, словно на произведение искусства.

При виде алых, матово поблескивающих ягод рот наполнялся слюной, но… в них было что-то странное. Я взяла одну, потом другую, третью — все были совершенно одинаковые, словно отлитые по единому образцу.