Олег Северюхин - Квази-мо Страница 33

— Алексей Алексеевич, — сказала тихо Татьяна, — а как быть тем, кого крестили в младенчестве и кто всю жизнь считал свою религию лучше всех?

— А ничего не надо делать, — сказал я, — нужно жить так же, как и жили, считая свою идеологию и религию лучше всех. Возврата назад уже не будет. Во всяком случае, в обозримом будущем, хотя, кто его знает, что будет завтра или послезавтра. Скажут сверху, что христианство это плохо, то будем вместе с вами храмы рушить, роняя слезу сожаления. Что-нибудь еще придумают и будут насаждать это как новую религию по историческим законам. Возьмите корейцев, они глотку порвут любому за свое «чучхе» и за своего вождя и учителя. Так вот, если вождь и учитель скажет им, что с понедельника они все католики или православные, то они с понедельника ими и будут. И мы от них не особенно-то сильно и отличаемся.

— Вы нигилист и очень опасный человек, Алексей Алексеевич, — сказала Татьяна и пошла разбирать поступившую за день почту.

Глава 49

— Алексей Алексеевич, — сказала по коммутатору Татьяна, — вас спрашивает руководитель фирмы «Транснефтегазпродукт». Говорит, что договаривался о встрече с вами и отдавал визитку в музыкальном театре.

Я с трудом нашел в своей памяти глубоко запрятанный образ-портрет человека, сунувшего мне свою визитную карточку на выходе из партера музыкального театра и держащего под руку полнеющую блондинку средних лет с вьющимися волосами, ниспадающими на плечи. Она была выше своего партнера и явно играла первую скрипку в семейном оркестре, а так же была солистом на семейных советах.

Сам обладатель визитки не обладал запоминающейся внешностью, но для разведки не годился, потому что по его глазам и выражению лица каждый иностранец мог понять, что именно он является богославским разведчиком. А он всего-навсего директор фирмы «Транснефтегазпродукт». Хотя, в Богославии человек, сидящий у нефтяного крана, по значимости равен президенту или двум. Но некоторые президенты имеют силу воли указать крановщикам их место. Так, зачем я понадобился этому владельцу одного из кранов благосостояния нескольких процентов населения Богославии?

— Соедините, — сказал я Татьяне.

— Привет, дарагой, — услышал я в трубке вкрадчивый голос с нотками акцента одной из захребетных республик.

— С кем имею честь? — вежливо спросил я. Это не была попытка поставить человека на место, и завуалировано предложить ему перейти на «вы». Я действительно не представлял, с кем имею дело, так как пока не имел привычки укладывать визитные карточки в специальный кляссер и раскладывать их по значимости и частоте обращения. И я совершенно не помнил, куда я дел полученный от моего собеседника квадратик с нарисованной там зажигалкой в виде горелки от газовой плиты.

— Э, дорогой, я человек не гордый, могу и снова представиться, если моя визитная карточка вдруг затерялась, — пророкотал голос, — зовут меня Акоп, папу моего звали Магомед, родился он в Дар-эс-Саламе, город такой есть, значит и меня зовут Акоп Магомедович Дарэссаламов. Руковожу маленькой фирмочкой в вашей области, дочкой «Транснефтегазпродукт». Не слыхали о таком?

— Не слыхал, — честно сказал я, — я, знаете ли, к газу имею отношение только как потребитель.

— Ооо, — протянул Акоп Магомедович, — у меня есть газ, вам нужен газ, мы как раз те, кто нужен друг другу. В каких объемах вы производите закупки газа?

— Да я и не знаю, — сказал я, — сколько там нужно газа, чтобы разогреть чайник или сварить суп?

— Ай, шутник, — засмеялся Акоп Магомедович, — а мне все говорили, что вы человек серьезный, дело тонко чувствуете и сразу берете быка за рога, а меня все стараетесь за нос водить.

— Извините, — сказал я, — я никого не собирался водить за нос. Вы задавали вопросы, я ответил на эти вопросы, но только никак не могу понять, какое у вас ко мне дело?

— О, вот это по-деловому, сразу и за рога, — одобрительно сказал Дарэссаламов. — Давайте мы встретимся, чай-кофе попьем, посидим-поговорим, лаваш-малаш поедим, хаш-маш погрызем. Завтра в шесть утра встретимся у меня, дело есть, нужно поговорить.

— Хорошо, — сказал я, — но почему так рано?

— Э, дорогой, хаш всю ночь варится, к шести утра готов будет. Как раз время покушать плотно, поговорить, отдохнуть как следует, — сказал Акоп Магомедович. — Ехать знаешь куда?

— Нет, не знаю, — сказал я.

— Не волнуйся, дорогой, — сказал словоохотливый собеседник, — мой водитель твоему позвонит. Одевайся попроще, чтобы парадный костюм не испачкать.

Глава 50

В шесть утра я выходил из машины у двухэтажного дома Дарэссаламова, обнесенного высоким кирпичным забором с кованой решеткой сверху. Дом располагался на окраине «долины нищих» и не свидетельствовал о высоком достатке хозяина. Находившиеся неподалеку особняки в английском стиле выглядели намного богаче.

«Долины нищих» есть в каждом богославском городе. Люди, получившие высокие должности или внезапно разбогатевшие на волне, так называемой, демократической революции — нувориши (от фр. nouveau riche — новый богач, то есть быстро разбогатевший человек из низкого сословия) сразу стараются отделиться от народа в народном государстве. Чтобы у народа не возникало мыслей, а откуда у этого мелкого чиновника, коллежского регистратора, Акакия Акакиевича наших дней трехэтажный особняк и «Бентли» во дворе. Тут вот только что передали по новостям, что в Москве участковый милиционер в звании майора на своем шестисотом «мерсе» сбил двух человек и разбил машину. Внучатый внук финансиста Ротшильда оказался, потому что он бы за всю свою жизнь на свою майорскую зарплату смог бы купить себе иномарку типа «Запорожец» или «Жигули».

— Алексей Алексеевич, — радостно приветствовал меня человек, которого я видел в музыкальном театре, — давно ждем, люди у стола уже изнывают, — и он повел меня к флигельку, больше похожему на рубленую баню, стоящую за домом у огромной пихты.

Войдя в дом, хозяин познакомил меня с тремя мужчинами, лет пятидесяти, имена и отчества которых я просто не запомнил и не помню до сих пор, так как меня просили не афишировать нашу встречу.

Акоп Магомедович пригласил всех за стол и обратился с пространной речью, объясняя гостям, что такое хаш.

— Уважаемые гости, — сказал он, откашлявшись, — до окончательной готовности хаша осталось пять минут. Я позволю себе рассказать, что это такое. Наши люди живут по сто лет, ходят по горам, в преклонном возрасте бегают за девушками и дают в этом деле фору молодым людям. У них не болят суставы, и нет никаких признаков болезни, которые умные люди называют остеоартрозом. А почему? Ответ простой. Они едят по утрам хаш! Хаш — это пища простых людей, но однажды ею накормили царя, и он приказал ему готовить хаш по всем большим праздникам. Так что же такое хаш?

Мы берем очищенные говяжьи ножки. Рубим их вдоль и кладем в холодную воду на сутки, меняя воду каждые два-три часа. Затем варим их на слабом огне восемь часов. Точно так же готовим и варим рубец.

— Извините, а что такое рубец? — спросил один из гостей — мужчина высокого роста в тонких профессорских очках.

— Рубец — это коровий желудок, — назидательно сказал Акоп Магомедович, подняв вверх указательный палец. — Без рубца и хаш не хаш. Итак, полуготовый рубец мы режем на полоски и варим вместе с ножками. Когда ножки сварятся, мы освобождаем кости от мяса, в тарелку кладем мелко порубленный чеснок и засыпаем его петрушкой, сельдереем и кинзой. Отдельно натираем острую редьку. Будем есть хаш, закусывая тёртой редькой, лавашем и зеленью. Будет базилик и эстрагон.

От таких слов не только у меня рот наполнился слюной. В это время два человека внесли дымящийся котел и стали раскладывать хаш по тарелкам, накрывая тарелки лавашем. Второй человек разлил по хрустальным рюмкам водку из запотевшей с мороза бутылки.

— Извините, а можно мне вместо водки коньяк? — спросил человек в профессорских очках.

— Коньяк нельзя, — строго сказал Дарэссаламов, — хаш не любит три вещи: коньяк, женщин и тостов, так как его положено есть только в горячем виде. За хаш, — сказал хозяин и протянул нам свою рюмку, о которую мы все чокнулись и выпили, закусывая хашем.

Чем больше мы пили, тем больше мы ели и тем больше мы трезвели. Мы уже потеряли счет рюмкам, а хмельное состояние не приходило. Наконец, наши желудки сказали — все, хватит, нет места.

— А от чего у ваших стариков не бывает остеоартроза? — спросил «профессор», поблескивая глазами из-за очков.

— Иван Иванович, — крикнул Акоп Магомедович, — расскажите по-научному нашим гостям, почему хаш лечит старческие заболевания.

Из-за двери вышел здоровый мужчина в белом халате и поварском халате.

— Все очень просто, — сказал он, — только что вы в натуральном виде потребили огромное количество глюкозамина и хондроитина, которые применяются при лечении остеартроза крупных суставов и остеохандроза позвоночника. Так что, будьте здоровы, а мы только будем рады накормить вас самым прекрасным в этих местах хашем.