Марина Дяченко - Утопия Страница 34

Гэошник читал, вернее, делал вид, что читает. Ей показалось, что на лице его лежит тень раздражения – ну что она никак не тонет, эта девчонка?

Она повернулась лицом к волне и поплыла в море. Еще раз ей залепило водой ноздри, но зато, сдвинувшись с места, она выбралась наконец из прибрежного котла. Справа и слева ревели клыки-волнорезы, но между ними было относительно спокойно; берег отдалился, теперь Лидка не боролась с волнами – просто болталась на воде, часто дышала и плакала.

Саша на берегу наконец-то отложил свою книгу. Лениво встал, посмотрел на часы, потом на Лидку. Махнул рукой: вылезай, мол.

Она оглянулась на выход из бухты. Совершенно ясно, что ей не выбраться отсюда вплавь. В такую погоду, в таком состоянии она не доплывет, ее либо утащит течением, либо размажет о скалы, либо она просто пойдет ко дну, подобно мешку с песком.

Саша приложил ладони к губам.

– И-ида-а! – донеслось до нее. – Ее-о-но ы-о-ди!

Как же, подумала Лидка. Сейчас.

Неужели он приплывет сюда, чтобы утопить ее?! Это уже риск для него. Она будет сопротивляться… Хотя какое сопротивление, проще выждать еще полчаса. Она утонет сама собой.

Саша – Лидка видела – плюнул. Стянул майку. Снял шорты. Вместо плавок на нем оказались просторные спортивные трусы.

– Мама… – прошептала она еле слышно. Саша вошел в воду. Сразу нырнул под волну, и еще раз нырнул, и пошел к Лидке размеренным кролем. Волны, казалось, совсем не беспокоили будущего Лидкиного убийцу.

– Мама…

Она сделала попытку отплыть подальше в море, но вид валов, разбивающихся о волнорезы, отрезвил ее.

Сашина голова мелькнула в двадцати метрах. В десяти.

Тогда обреченная Лидка подняла глаза, в последней надежде оглядывая берег, пляж и скалы. Высоко на круче, там, где чахло под солнцем одинокое колючее дерево, ясно различимы были человеческие фигурки. С моря не удавалось разглядеть, что это за люди и куда они смотрят, но у Лидки вдруг нашлись силы.

Последние пять метров Саша одолел под водой, в длинном нырке. Вынырнул прямо перед ней; глаза его показались ей совершенно отстраненными, рыбьими. Глаза хладнокровного убийцы.

– Вон! – У нее хватило сил на выкрик и даже на то, чтобы показать рукой на скалы. – Там! Солдаты! У них бинокль! Они все видят!

– Обалдела?!

Он был зол. Страшно зол и раздражен. Лидке показалось даже, что она видит слюну, летящую у него изо рта; тем не менее он обернулся и взглянул в сторону берега. И некоторое время разглядывал, как ей показалось, людей на круче.

– Сдурела?!

– Не подходи, – выдавила она, не сводя с него глаз.

– Что?!

– Ты меня не утопишь, – сказала она, чувствуя на подходе шипучие слезы. – Там увидят… Не трогай…

Он выругался – так, как не ругались при женщинах Лидкины знакомые мужчины.

– На берег! Живо! Не то притоплю тебя, психичка долбаная, и за волосы вытащу. Ну?!

Она поплыла к берегу – просто потому, что больше некуда было деваться. Саша держался рядом, не очень близко, но Лидка прекрасно понимала, что эта дистанция обманчива. Пловец… чемпион, наверное…

Очередная волна швырнула ее к берегу и хотела было оттащить обратно, но Саша сильно подтолкнул Лидку сзади. И еще. Она почувствовала под ногами песок и буквально вцепилась в него пальцами ног. Волна схлынула, а Лидка осталась стоять и со следующей волной сделала три шага вперед. Наклонилась, упала на четвереньки…

Новая волна, и последняя для Лидки на сегодня, сбила ее с ног и прокатила по отмели. И оставила отплевываться – на песке.

Саша снова выругался за ее спиной. Лидка слепо, как кутенок, отползла подальше от моря, добралась до сухого – и упала мешком.

Саша что-то пробормотал сквозь зубы.

Лидка подняла гудящую голову; Саша выходил из моря злой, оскаленный, без трусов.

– Что смотришь? Волной унесло! Из-за тебя, дура…

И он прошествовал через пляж к своим шортам. Лидка лежала, не в силах пошевелиться, ничему больше не удивляясь.

– Я рапорт подам, – сказал Саша сквозь зубы. – Всю лабораторную работу делает один Зарудный. А эта истеричка знай создает чепе… Ну, не спит она со своим мужиком, ну, психует, когда он с Валькой лижется, при чем тут работа?! Работа при чем? Сегодня она в обморок падает, завтра топится, послезавтра она кинется вниз головой со скалы, и ты, Вит, будешь по уши в дерьме… И Петр огребет ни за что. Подумай, Виталя.

Молчать, молчать, говорила себе Лидка. Если сейчас закричать, разреветься, начать оправдываться – каждый всхлип будет на Сашину мельницу. Молчать, терпеть, молчать…

В штабной комнатушке, светящей голыми кирпичными стенами, было сумрачно и сыро. Басовито жужжали мухи. Только этот звук и нарушал повисшую после Сашиных слов тишину.

– Лида, – пробормотал наконец Виталий Алексеевич, вертя в пальцах тусклую поцарапанную линзу. – Выйди, пожалуйста. Пойди погуляй.

Петр Олегович шумно вздохнул.

– Не пойду, – сказала Лидка тихо.

Виталий поднял брови:

– Послушайте… – она изо всех сил пыталась удержать себя в руках. – Если через пару дней я действительно упаду со скалы, знайте, что это ОН меня столкнул! Он… да, я попала в яму и мне трудно было… трудно выплыть. Я звала его! А он сидел и смотрел, как я тону. И улыбался!

Последнюю деталь Лидка выдумала, но выдумала очень убедительно. Ей действительно вспомнилось, как Саша улыбался, глядя на ее барахтанье. Сытой улыбкой палача.

– Сдурела?! – опять взорвался подводник. – Тебе к психиатру надо! Что тебе привиделось, что ты придумала, это же открытый бред!

– Я звала, – повторила Лидка шепотом. – Я бы утонула… я случайно выплыла. Это правда.

Виталий уронил на стол свою линзу.

– Саша… какого пса вас понесло в эту бухту?! Чья это была идея?

– Его, – сказала Лидка еще тише.

– Да запретить ей вообще подходить к морю! – рявкнул Саша. – Отослать ее из экспедиции на фиг, какого черта… Я сидел на песочке и читал! Если она и кричала, то себе под нос, тихонько так, в тряпочку. А там же гудит все…

– Почему же ты не поглядывал? – раздраженно спросил Виталий. – Видишь же, что шторм!

– Да она минут сорок там сидела! Мелко там, песочек, крыса не утонет. Кто же знал, что она такая…

Он замолчал, но проглоченное гадкое слово явственно отразилось в его глазах.

– Лида, выйди! – сказал Виталий резко.

Она поднялась:

– И я сама… хочу уехать. Прежде чем он меня не убил. – Повернулась и вышла, плотно прикрыв за собой двери.

Славку она нашла у водонапорной колонки. Ведро давно наполнилось, а он все качал железный рычаг, вода бежала через жестяной край, подтапливала Славкины резиновые шлепанцы, впитывалась в жадную, каменистую, растрескавшуюся землю.

Славка посмотрел на Лидку и ничего не сказал. Выпустил рычаг, но вода еще бежала некоторое время тонкой, затухающей струйкой.

– Ну у тебя и вид, – сказал Славка.

Лидка заглянула в ведро. Оттуда посмотрела на нее бледная осунувшаяся дама со спутанными, свесившимися на лицо волосами.

Лидка зачерпнула воду ладонью. Умылась, желая отрезвить себя и взять в руки, однако эффект оказался прямо противоположным. Пришлось сесть на землю и тогда уже, скорчившись, разрыдаться.

Славка сел рядом и обнял ее за плечи. Погладил по голове, по жестким просоленным волосам:

– Ну… ничего. Со мной тоже когда-то… чуть в пруду не утонул. В двух метрах от берега. А Сашка… ты на него не думай. Он, когда не видел никто, сам чуть не плакал, бледный такой… Не слышал он. Так бывает, кажется, что кричишь громко, а на самом деле ни звука. А еще море шумит. Так что… ну не плачь. Все ведь обошлось…

Славкин голос был так убедителен, что и без того ревущая Лидка покрылась потом при мысли о том, что на самом деле все история с утоплением – дурацкая случайность. У одной дуры не хватило голоса кричать погромче, другой дурак зачитался, забыл приглядывать за купающейся девчонкой…

Она замолчала. Славка все гладил ее и все бормотал, успокаивая; теперь Лидке неприятны были его прикосновения. Вспоминались масляные глаза веселой Вали… нет, скотина Саша, черноротая скотина, ему-то что?! Да пусть Славка хоть со всем лагерем лижется, хоть с Валей, хоть с Петром Олеговичем. Ему-то что, завидно?!

Из низкой полуподвальной двери выбрался Виталий. Болезненно сощурился, когда солнце ударило ему в лицо, следом вышел хмурый Петр Олегович. Его белая тенниска темнела двумя подмышечными пятнами пота.

– Стало быть так, лаборант Зарудная, – сообщил Виталий, глядя ей в лицо глазами-буравчиками. – До конца экспедиции осталось не так много. Никаких инцидентов, досрочных возвращений, рапортов и прочего ни мне, ни Петру не надо. Так что перетерпи, будь добра, пересиди в лаборатории. К морю не подходить. К катеру не приближаться. Надеюсь, больше никаких чрезвычайных происшествий не будет?