Роберт Хайнлайн - Звёздный десант Страница 34

Как утверждают историки, движение ветеранов зародилось в Шотландии.

Бывшие вояки собрались, чтобы прекратить волнения и беспорядки. Позже они решили никого, кроме ветеранов, в свой комитет не принимать: доверяли только друг Другу. Постепенно чрезвычайная мера стала конституционной практикой.

Возможно, те самые шотландские ветераны и решили первыми, что не стоит подпускать к управлению государством слабых, продажных, алчных и тому подобных штатских. «Они вертятся, как флюгеры на ветру, а мы можем повернуть общественное развитие в нужную сторону», — так, наверное, говорили о штатских ветераны. Историки утверждают, что тогда антагонизм между штатскими людьми и вернувшимися с войны солдатами был гораздо глубже, чем можно сейчас себе представить, Салли пересказывал всё это, пока Райд его не остановил:

— К завтрашнему дню приготовьте краткое изложение событий, в три тысячи слов… Мистер Салмон, не могли бы вы мне назвать причину — не историческую, не теоретическую, а чисто практическую, — почему в наше время статус гражданства предоставляется только отслужившим в армии ветеранам?

— Э-э… потому, что эти люди прошли отбор, сэр. Они способнее.

— Это надо же!

— Сэр?

— Вам не понятно? Я хотел сказать, что вы сообщили нам абсолютно нелепую вещь. Армейцы отнюдь не умнее штатских. Часто штатские превосходят нас интеллектуально. Этот факт, кстати, лёг в основу попытки переворота перед принятием Договора в Нью-Дели. Так называемое «восстание учёных»; дайте бразды правления интеллектуалам, и вы получите рай на земле.

Переворот не удался. Развитие науки само по себе не есть благо, несмотря на все те импульсы, которые она придаёт движению общества по пути прогресса.

Учёные — и теоретики, и практики — зачастую настолько эгоцентричны, что у них просто отсутствует чувство социальной ответственности. Ну, я дал подсказку, мистер.

Салли немного подумал, потом сказал:

— Значит, те, кто отслужил в армии, более дисциплинированны, сэр.

С третьей своей жертвой майор был мягок:

— Простите, но вашу теорию трудно подтвердить фактами. И вы, и я, пока мы находимся на службе, не имеем права голосовать. А когда человек увольняется, влияние армейской дисциплины явно ослабевает. Уровень преступности среди ветеранов почти такой же, как и среди штатских. К тому же вы забыли, что в мирное время большинство служит в небоевых видах войск, где весьма мягкие дисциплинарные обязательства…

Майор улыбнулся.

— Я задал вам коварный вопрос, мистер Салмон. На самом деле реальная причина столь продолжительной деятельности существующей системы та же, что у любой другой долгоиграющей структуры. Она хорошо работает. Все политические системы в истории человечества пытались добиться совершенного общественного порядка, предоставляя право управления ограниченному числу лиц. В надежде, что они будут достаточно мудры, чтобы пользоваться своим правом для общего блага. Даже так называемые «неограниченные демократии» отстраняли от голосования и управления более четверти своего населения — по возрасту, месту рождения, отношениям с полицией и т. д. Майор саркастически ухмыльнулся:

— Я никогда не мог понять, почему тридцатилетний дурак проголосует лучше пятнадцатилетнего гения… Но так уж у них было устроено. И они за это поплатились.

И вот на протяжении очень долгого времени существует наша политическая система… и работает хорошо. Многие недовольны, но никто никогда всерьёз не восставал против. Каждому обеспечена величайшая в истории личная свобода. Юридических ограничений мало, налоги низки, уровень жизни высок насколько позволяет уровень производства. Преступности почти нет. Почему?

Не потому вовсе, что те, кто голосует, лучше остальных. Это мы уже выяснили. Мистер Тамману, не объясните ли вы нам, почему же нынешняя система политического устройства работает лучше, чем у наших предков?

Я не знал, откуда у Клайда Тамману такая странная фамилия. Кажется, он был из Индии.

— Э-э… насколько мне кажется, потому, что избиратели — сравнительно малая группа. Они отвечают за свои решения и стараются учесть возможные последствия…

— Не будем гадать, мы занимаемся точной наукой. К тому же вам кажется неправильно. Облечённых властью всегда было немного при всех предшествующих политических системах. Ещё одно замечание: на разных планетах люди, получившие статус гражданина, составляют разный процент в общем числе населения — от восьмидесяти на Искандере до трёх на некоторых других планетах Федерации. Так в чём разница между нашими избирателями и избирателями прошлого? Мы тут много думали да гадали, так что я позволю себе высказать суждение, которое, на мой взгляд, является очевидным и объективным. При нашей политической системе каждый голосующий и каждый государственный чиновник — это человек, который тяжёлой добровольной службой доказал, что интересы группы, коллектива он ставит выше интересов собственных. Это чрезвычайно важное отличие. Человек может быть не таким уж умным, мудрым, он может ошибаться. Но в целом его деятельность будет во сто крат полезнее для общества, чем деятельность любого класса или правителя в прошлом.

Майор притронулся к специальным часам на руке.

— Может ли кто сказать, почему против нашей политической системы никогда не совершалось революций? Хотя раньше на Земле не было ни одного правительства, которое бы не сталкивалось с восстаниями. Ведь мы довольно часто слышим громкие жалобы тех или иных жителей Федерации?

Один из кадетов постарше решился ответить.

— Сэр, революции просто невозможны.

— Так. Но почему?

— Потому что революции, то есть вооружённые восстания, требуют не только недовольства, но и прямой агрессивности. Революционер (если он настоящий революционер) — это человек, который желает драться и даже умереть за своё дело. Но если вы отделите наиболее агрессивных и сделаете из них сторожевых псов, овечки никогда не доставят вам беспокойства.

— Неплохо сказано. Аналогии всегда условны, но эта близка к фактическому состоянию дел… Теперь время ваших вопросов. Кто хочет спросить?

— Гм… сэр, а почему бы не сделать… почему не отменить ограничения, сделать службу обязательной для всех? И тогда все смогут голосовать и избираться…

— Молодой человек, вы можете вернуть мне зрение?

— Что, сэр? Но… конечно, нет, сэр…

— Я думаю, что это было бы даже легче, чем внедрить какие-то моральные ценности — например, ответственность перед обществом — в сознание человека, который этих ценностей не признает, не хочет их знать и вообще не хочет нести никакой социальной ответственности. Именно поэтому так трудно поступить на Службу и так легко с неё уйти. Ответственность перед обществом — не перед семьёй или какой-нибудь группой — требует воображения, потому что требует преданности некой идее, долгу и другим высоким ценностям. Если же всё это впихивать в человека насильно, то его, извините за выражение, просто стошнит, и он окажется таким же пустым, как был до этого…

Майор Райд держал нас в чёрном теле, постоянно забрасывая срочными заданиями. Но неожиданно для себя я заинтересовался его предметом. Уже в конце курса решил записать свои размышления, и вот, что у меня вышло.

Требуется доказать: войны и общественная мораль имеют в своей основе одни и те же генетические причины.

Краткое доказательство: причиной всех войн является демографическое давление.

В основе общественной морали, всех известных входящих в неё правил лежит инстинкт самосохранения. Соответствие морали — залог выживания на неиндивидуальном уровне. Так отец жертвует своей жизнью, чтобы спасти своих детей. Но поскольку демографическое давление повышается в результате выживания всё большего числа людей, постольку можно утверждать, что войны, порождаемые этим давлением, проистекают из тех же глубинных человеческих инстинктов, что и общественная мораль.

Проверка доказательства: есть ли возможность избежать войн путём уничтожения демографического давления? Возможно ли снизить демографическое давление путём создания такого морального кодекса, который приводил бы численность населения в соответствие с имеющимися ресурсами?

Не обсуждая эффективность и нравственность планирования рождаемости, укажем сразу, что любая популяция, ограничивающая свой рост, рано или поздно вытеснялась и уничтожалась другим видом, который увеличивал численность и стремился занять новые территории.

Тем не менее предположим, что человеческой расе удалось создать баланс между уровнем рождаемости и смертности так, чтобы численность населения соответствовала территории занятых планет. Всё ли будет тихо и спокойно?

Очень скоро на арене появятся баги, которые начнут безжалостно убивать не желающее больше воевать племя, и через некоторое время Вселенной придётся о нас забыть. Кстати, этот вариант никто пока ещё не отменял. Или мы будем размножаться и разрастаться и уничтожим багов, или они займут наше место. Потому что оба племени достаточно сообразительны, решительны и претендуют на одну и ту же территорию.