О'Cанчес - Пинка Удаче Страница 34

Что и говорить — насосались наши сраму досыта. Но — жизнь продолжается: передохнули, отплюнулись, ополоснулись — и вновь за работу. Несчастного Льва Колесова советская разведка оставила «белым резидентом», подставной фигурой, а сама взялась возводить «с нуля» новую сеть. Практически на пепелище. (Говорят, ГРУ им слегка помогло, поделилось по-братски возможностями… а может, вранье, что помогло и делилось… — Прим. авт.)

Но одна «тихая» тема, к которой Льва Колесова не подпускали, все-таки осталась жить почти нетронутая: наши нелегалы продолжали налаживать контакты с сицилийскими преступными группировками, с тем, чтобы уметь задействовать, за деньги или втемную, их каналы по переброске людей, денег, информации… тех или иных предметов…

Один из таких ухарей был некий Тушин Вадим Тиберьевич, ныне также отставной полковник из службы внешней разведки, боевой такой старикан, который вдруг согласился дать интервью «Открытому Городу». Интервью-то он дал, но потом стал возражать против «безкупюрной» публикации. Причем, все свои откровения о сицилийских делах, о том, что он думает по поводу нынешней власти и первых лиц государства, он не отрицал и готов был к опубликованию…

— А он плохо, небось, думает?

— Плохо, в основном — матерно. Так вот, чтобы весь этот «смак» остался и прозвучал в эфире — Тиберьич совершенно не против, но его напрягло, и очень сильно, упоминание о неких «калошниках»…

— Кто упоминал?

— Да в том-то и дело, Валера, что он сам брякнул, похоже, ненароком, буквально одним словом. И немедленно пожалел о сказанном.

— Понятно. А о своем «боевом» комитетовском прошлом Тиберьич что-нибудь любопытное рассказывал?

— Угу, и довольно занятно. Дескать, наш «черный» резидент в Италии был замаскирован под «дауна», то есть под человека, больного «синдромом Дауна»… Угу, вот и мне тоже показалось смешно, а все-таки оригинально! Про одиозного Виктора Луи рассказывал, про то, как видел с близкого расстояния вождей так называемой «мафии»… В этом, кстати, я ему верю, старикан явно «в теме». Но еще одна фишка в том, что он тоже целенаправленно и напропалую врал, как и Лев Колесов, его соратник и собутыльник. Колесов умер пару лет назад, Тиберьич пока жив, но оба до упора «несли службу». И несут. Смысл их вранья остался не совсем понятен мне, потому что были там, в их рассказах, разнобой и нестыковки, о которых ни Бортников, ни Путин мне не докладывали. Основной смысл вранья — хотя я и не вполне уверен — затушевать сам факт провала нашей агентуры в Италии шестидесятых. Но не перед зрителем, а перед зарубежными коллегами. Дескать: не сомневайтесь в нас, господа цээру, мы так ни о чем и не догадываемся, по-прежнему лопухи! Но это на поверхности, а что внутри — хрен его разберет.

— Это уж очень тонко, Лук, так не бывает в жизни, только в фильмах.

— Да??? В фильмах? Я полез на сайт Пятого канала, чтобы найти в архивах передачу и еще разок ее глянуть. Нету там такой передачи. Упоминание о ней есть, что она была такого-то ноября, а самой ее нет. В то время как все остальные записи в архиве имеются в свободном доступе! И пути к этому анонсу нет. Если бы вовремя не подсуетился с этой ссылкой — это я Тиберьича по Сети отслеживал — то мне бы просто не найти в архивах сайта простейшего доказательства, что передача там была. Разве что случайно, как обезьяна, выстучал бы в браузерном окошечке нужную ссылку. Вот она, у меня на всех листках на всякий случай записана: аштитипи, двоеточие, два прямых слеша, точка, цифра пять с дефисом… ну и так далее… Вот так вот (Лук, видимо, оговорился, пропустив обязательное тройное даблъю, подлинный адрес его ссылки таков: http://www.5-tv.ru/programs/broadcast/504142/?comment#add). И еще. Один раз Тиберьич напутал в наименовании местности, где произошло вооруженное нападение бандитов на коммунистов, а другой раз сообщил в микрофон интервьюеру, хотя и не явно, что, де, живет он на Васильевском, на Голодае, в то время как на самом деле его место жительство где-то здесь, у вас, на Петроградке.

— Так, и что тебя смущает, не вполне понятно мне?

— Сам не постиг. Какие-то магнитуды пошли в этих сферах, в которые я зачем-то вслепую влез. Опять же, с Тиберьичем разругался, он мне всякие проклятья шлет… но так… без конкретики, к делу не пришьешь… сам тоже чего-то боится… но не ФСБ, как мне кажется. И я почему-то дергаюсь на ровном месте. Наверное, это у меня от долгого перерыва в гонорарах и публикациях: нервы шалят, карман каши просит. Извини за сумбур, Валера, всё сам понимаю, весь этот абсурд вижу, критическое восприятие действительности сохранил… но, тем не менее… как-то оглядываться по жизни стал… Думал, Париж излечит — так нет: отвлекся на неделю, вернулся — нервы опять за свое.

— Ну, ты же у нас всегда отличался паранойяльным мышлением.

— Угу. То-то вдруг тебе Марину захотелось в комнаты отправить, подальше от кухни и наших разговоров.

— Ничего подобного. Просто ей приспичило, во что бы то ни стало, посмотреть в телеящике очередную коллекцию высокой моды. Она у себя в клубе доклады делает и даже в каких-то глянцах публикуется…

— Это понятно, это само собой, это такое совпадение. Был бы Федя в городе, я бы ему все сгрузил — и в сторону, пусть теперь он крайний! Тем более, что статья вышла. Да только его еще месяц ждать. Тебе моя «инфа» пригодится? А, Валера? Насчет…

— Будем надеяться, что нет. Само слово калошники — не криминал, его одного слишком мало, чтобы… Короче говоря, здесь не волнуйся. Но ты прикольные штуки рассказываешь, лично мне интересные. И насчет Парижа я тебе предельно завидую: очень уж вкусно ты его вспоминаешь. Диск с фотографиями где? Уже у Рины? Распечатает — посмотрю, потом обсудим. А теперь пойдем, вернемся в гостиную, там детвора на тебя какие-то капканы расставила, дважды уже сюда заглядывали.

— С удовольствием!

— А я освежусь пока, душ приму.

Даже безнадежные безответно влюбленные продолжают надеяться, что любят в кредит. А что уж говорить о тех, кто мечтает свести старые счеты с противником, который ничуть не сильнее, но однажды победил?! На дядю Лука точили ножи и зубы дизиготные близнецы, повязанные с ним долгой вендеттой взаимных розыгрышей и задачек, и с каждым годом справляться с ними Луку становилось все труднее, но пока еще он держался молодцом и воевал охотно. Сегодняшнюю идею розыгрыша и легенду под нее выдвинул Лён: якобы у них на «математише» проводили тесты, долженствующие определить уровень детского интеллекта и пространственного воображения.

Открытая поверхность стола, на столе спички. Тестующий выкладывает спичечные узоры, в которых зашифрованы цифры, от нуля до девяти. Испытуемый смотрит на эти узоры и пытается уловить искомую закономерность. На самом деле никаких закономерностей нет и все чуточку проще: Машка раскладывает узоры, отсебятину, разумеется; Лён вроде ассистента и советчика при сестре, папиным карандашом записывает за нею на контрольном листке загаданную цифру, при этом, оттягивает на себя внимание всегда недоверчивого Лука, а мама, тайно привлеченная к операции (для надежности, чтобы комар носу не подточил), и якобы ни к чему не причастная, скромно сидит себе в сторонке и, при помощи пальцев обеих рук, выкладывает на краю стола, так, чтобы Лёну было видно, любую случайную цифру. Вот Машка уложила спички в какой-то цветок… Лён с умным видом рассматривает творение сестры и записывает на листке якобы увиденную им цифру, в данном случае четверку, потому что мама оперлась на край стола четырьмя пальцами.

Лук морщит лоб и пыхтит, молчит.

— Ну, что же вы, дядя Лук? У нас это тест для шестиклассников. Вам, с вашим невероятным интеллектом, подобные задачки на один укус!

— Погоди, Маша, не сбивай. Вот эта спичка так и должна лежать? Или откатилась?

Машка послушно поправляет спичку.

— Угу… Э-э-э… Первый раз может быть «не считово», я тренируюсь… Четыре!

Чего там дядя Лук высмотрел в этой спичке — неизвестно, однако угадал. Вероятность одна десятая, бывает.

— Это вам просто повезло!

— Возможно. Глупец — это мыслитель-неудачник. Я готов, загадывайте.

Машка выложила еще один узор, мама обозначила семерку.

Лук аж покраснел от усилий, но остался в полном замешательстве: закономерность не просматривалась.

— Пятерка! Стоп, нет! Секунду! Дайте мне ручку и листок.

Подали ручку и листок. Лук сопел раздраженно, чертил и зачеркивал, наконец, поднял на близнецов неуверенный взор.

— Цифра семь.

— У-у…

— Гм…

— Хоба! Ну-ка, Лён, дай глянуть? Я угадал!

Машка даже подскочила от возмущения.

— Лёник! А не отошел бы ты от зоркого дяди Лука чуть подальше! И не скрипел бы ты карандашом! Он все видит и слышит за тобой!

— Ага! Самая умная тут нашлась! Карандаш 2 м, он не скрипит. И я сам цифру не вижу, когда пишу, ладонью закрываю! Давай дальше загадывай! И четче спички клади!