Жерар Клейн - Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина. Страница 35

У него дрожали руки, когда он приступил к первой пробе. Для начала Корсон спроектировал искусственную индивидуальность с пятисекундным периодом существования. Женщина открыла глаза, издала какой-то звук и вновь замерла.

Результат первой серьезной пробы был очень неприятен. Огромная блондинка с классическими формами, почти на голову выше его, соЧжочила со стола, что-то крикнула, бросилась на него и заключила в объятия, едва не задушив при этом. Пришлось ее оглушить. Диагноз гласил: слишком много фолликулина.

Чтобы прийти в себя, он решил пока подложить мешок с продуктами и плакеткой под двери мавзолея. Маленькая металлическая плитка была теперь почти гладкой. Несколько опытов убедили Корсона, что образующие ее кристаллы реагируют на течение времени. Деформированные, они сохраняли “память” о первоначальной конфигурации. Таким образом, нужно было лишь достаточно глубоко нацарапать буквы. Он сделал несколько расчетов и начал выписывать сообщение. Интересно, что произойдет, если он заменит какое-нибудь слово? Вероятно, ничего. Предел пертурбации не будет достигнут. Однако Корсон решил следовать своей памяти. Ставка в игре была слишком велика.

Оставалось решить вопрос с обучением гипрона, который заберет Антонеллу и того Корсона на Эргистал. Тут он решил воспользоваться подстановкой, и, насколько умел, передал свои воспоминания животному, а потом убедился, что оно доставит пассажиров не только на поля битв Эргистала, но точно на то место, где оказался когда-то он сам. Дальше он уже не мог контролировать движение гипрона, однако полагал, что, оказавшись в тех же самых условиях, животное спонтанно прореагирует так же. Возможность расхождения была невелика. Кроме того, он вполне мог доверять тем, с Эргистала, если говорить о деталях такого рода. Корсон обучил гипрона, чтобы он среагировал на само название “Эргистал”, произнесенное громким голосом.

Взамен он получил множество сведений на тему обычаев, воспоминаний и мотиваций гипрона. Видовая память животного, хотя и ослабленная в неволе, была достаточно хороша, чтобы Корсон создал себе образ его родного мира. К своему удивлению, он обнаружил, что гипрон, которого он научился бояться, по крайней мере в диком виде, был пуглив, как кролик. Хотя образ его первых, конечно, давно не существующих хозяев, виделся не совсем ясно, было очевидно, что гипрон восторгался ими и одновременно боялся их.

Подстановка прошла успешно. Корсон заменил даже упряжь гипрона. Он не хотел, чтобы внимание того Корсона привлекла какая-нибудь царапина на ремнях. Мешок с продуктами он оставил на видном месте перед дверями.

Потом он вернулся к моменту, в котором начал витализацию трофеев богов войны. Корсон не знал, что случится, окажись он лицом к лицу с самим собой, но память гипрона избавила его от этого. Животное отказывалось пользоваться дорогами, на которые уже ступало. Видимо, оно чувствовало свое присутствие через секундный экран времени и инстинктивно передвигалось в другое место. В каком-то смысле, оно слепо подчинялось закону нерегрессивной информации.

Корсон вновь взялся за подготовку рекрутов для Верана. Теперь он работал торопливо, чтобы быстрее со всем покончить. Он немного боялся, что боги войны застанут его врасплох, и придется с ними рассчитываться, но несколько путешествий в будущее и близкое прошлое немного его успокоили.

Он создал три разные модификации искусственной индивидуальности. Одинаковое поведение женщин могло сразу же разоблачить обман. С той же целью он выбрал “образцы” разных типов, избегая слишком сходных. После первого опыта он собирался наделить реанимированных женщин сексуальной холодностью, но, посмотрев на результаты, ввел в матрицу несколько женственных черт. Его сильно беспокоило, насколько стабильны искусственные индивидуальности. Слишком короткая жизнь матриц могла завалить весь план, но в то же время Корсон не хотел давать этим муляжам долгую жизнь. Хотя он считал их только манекенами, его начинало тошнить при мысли о том, как с ними могут обойтись люди Верана. В конце концов он решил отвести им сорок восемь часов плюс-минус десять процентов. Когда это время кончится, рекруты Верана утратят видимость жизни и погибнут из-за отсутствия необходимого оборудования. Если ситуация будет развиваться так, как он предполагал, все произойдет в течение нескольких часов или даже минут. В противном случае его план рухнет. У Верана будет время подчинить себе своих солдат и безжалостно уничтожить новых рекрутов.

Тут Корсон задумался, сколько тел надо оживить. Слишком малое их число грозило вызвать ссоры между солдатами, которые, вероятно, будут решаться по слову вождя. С другой стороны, слишком массовая операция создаст проблему с транспортировкой и вызовет недоверие армии Верана к его армии. Корсон поначалу подумал, что шестисот человек вполне хватит, но потом решил витализировать две тысячи женщин. Сделать это самому было практически невозможно, и он снабдил двадцать тел такими личностями, чтобы они могли ему ассистировать. Это были точные и неутомимые инструменты. Ему стоило немалого труда сдерживаться и не кричать на них: постоянное молчание и вечные улыбки манекенов действовали ему на нервы.

Когда Корсон убедился, что может оживить две тысячи рекрутов за несколько часов, перед ним встала проблема одежды и транспорта. В мавзолее ничего такого не было. “Незачем одевать мотыльков!” — с горечью подумал Корсон. Он совершил несколько путешествий в соседнюю планетную систему, нашел войсковой склад и бессовестно его ограбил. Оставалось только надеяться, что эта кража не вызовет серьезного катаклизма в истории планеты. По опыту он знал, что, несмотря на автоматизированные системы учета, из интендантств всех армий Вселенной порой исчезали большие партии амуниции, и это не вызывало больших пертурбаций. Какой-нибудь чиновник для оправдания беспорядка в накладных проведет несколько бессонных ночей, придумывая более-менее правдоподобную историю. В худшем случае, его просто уволят в отставку. Не эти люди творят историю.

С транспортом было сложнее. Еще немного, и Корсон вызвал бы Эргистал. Но эту мысль он отложил на самый крайний случай: просить помощи у богов Эргистала казалось ему неприемлемым. Он сохранил слишком яркое воспоминание о презрении, звучавшем в Голосе. Корсон предпочитал быть пешкой, но не роботом. Может, это инфантильная позиция, зато его собственная. В конце концов он пришел к решению, скорее эффективному, чем эстетичному. С помощью своих ассистенток он демонтировал несколько перегородок мавзолея и таким образом получил большие металлические плиты, из которых начал строить большую герметичную кабину. В конце концов, между Эргисталом и Урией он путешествовал в чем-то вроде гроба. Один гипрон мог забрать с собой в пространство и время значительный груз, если путь был не слишком далек. Веран таким же образом транспортировал снаряжение. Несколько проб убедили Корсона, что так можно перевозить одновременно двести человек.

Он пробыл на планете-мавзолее более двух недель, армейские пайки давно кончились, но он основательно запасся на складах ближайшей планеты. Своих ассистенток, за неимением лучшего, он кормил сывороткой и глюкозой — им вполне хватало. Он совершенно вымотался. Конечно, можно было отдохнуть, но он не собирался оставаться в этом мрачном мире ни одной лишней минуты.

Он внимательно проследил за реанимацией первой группы и подсадкой искусственной индивидуальности. Наконец он увидел, как двести женщин покидают свои гнезда и разрывают асептическую оболочку, направляясь одна за другой к центральной аллее, и устало улыбнулся. Потом в глазах у него потемнело, накатила тошнота.

Одна из ассистенток удивленно повернулась к нему. Он слабо отмахнулся.

— Ничего, — сказал он. — Ничего страшного.

Как будто обращался к живому человеку.

Но в устремленных на него великолепных фиалковых глазах не отражалось ни беспокойства, ни жалости. Они понимали его, слушались, владели речью в определенных им самим пределах, но не более. Они не существовали. Каждый раз, когда он пытался забыть о происхождении этих женщин, их глаза напоминали ему об этом. Все они были всего лишь грубым, искаженным отражением его собственного разума.

Дверь мавзолея не хотела открываться перед женщинами, и Корсону пришлось стоять на пороге все время, пока они дефилировали перед ним, поднимали с травы одежду, одевались. Послушные его приказам, они натянули капюшоны и вошли в кабину, а затем погрузились в гипнотический транс. Корсон закрыл дверь кабины, подозвал гипрона, приладил упряжь, сел в седло и нырнул во время.

Они приземлились на Урии, вблизи лагеря Верана, вскоре после того, как он покинул планету, чтобы отправиться в будущее. Он отсутствовал на поляне всего несколько секунд, хотя его возвращение, реанимация второй группы и еще одно путешествие заняли не один час. Он путешествовал так десять раз, и это заняло несколько полных суток его собственного времени. На третий день он, чуть не плача от усталости, повалился на землю и заснул. На пятый день даже гипрон начал выказывать признаки утомления, и Корсону пришлось ждать, пока животное отдохнет. В последний раз покидая планету-мавзолей, он освободил ассистенток. Сказал слово, и они молча упали, все еще улыбаясь.