Сергей Пономаренко - Час Самайна Страница 35

— Я видела его! Страшный, безобразный старик... А вонь... — твердила она, с испугом оглядываясь.

— Видимо, «эмерик» начал косить наши ряды, — озабочен­но сказал Кондиайн. — Пора собираться в обратный путь.

— Похоже, что так, — согласился Барченко. — Через два дня отправляемся назад, на Ловозерский погост, а оттуда на Мурман. Осень здесь короткая, сразу наступает зима, надо спешить.

Вернувшись в палатку, Женя неожиданно почувствовала страх, подобный тому, какой пережила у колонны-сейда, страх, изгоняющий рассудок и взамен наделяющий непреодолимым желанием бежать, бежать куда угодно. Наташа хлопотала возле Юли, которая никак не могла прийти в себя от пережитого ужаса, Лида находилась в отдельной палатке, и возле очереди дежурили члены экспедиции. Вдруг Наташа обернулась и встревоженно спросила:

— Женя, что с тобой? Ты такая бледная!

— Ничего. Все в порядке. Высплюсь, и все пройдет.

И Женя провалилась в глубокий сон без сновидений.

Проснулась ночью. В палатке никого не оказалось, и это ее встревожило. Выбралась наружу и увидела, что в лагере пусто. Стоят палатки, лежат вещи, а людей нет. Женя стала кричать, звать — никто не откликался.

«Неужели они бросили меня?!» — подумала Женя. Ее охва­тил ужас. Она сорвалась с места, но далеко убежать не удалось. Какая-то невидимая сила начала ее пеленать, и вскоре Женя оказалась закутанной в кокон. В голову полезла всякая чер­товщина: гусеницы, коконы, пауки, которые ими питаются, высасывая содержимое. Возле себя она рассмотрела вход в пе­щеру, которого раньше не замечала, и увидела, как в глубине ее зажглись два красных уголька глаз. В ужасе Женя что есть силы ворочалась в коконе, пытаясь освободиться, но ей это не удавалось. А глаза-угольки все приближались.

— Только бы не паук! Не паук! — молила Женя. — Все, что угодно, но не паук!

Но ее мольбы были напрасны! Это и в самом деле был гро­мадный жирный паук с покрытыми шерстью лапами. Его рот одновременно напоминал и клюв, и хоботок гигантской мухи. От него несло зловонием. Паук приблизился к Жене, и его ужасный хоботок-клюв потянулся к ней. Она кричала от ужа­са, извиваясь в коконе, а он все тянулся, внимательно изучая ее глазами-угольками. И вдруг ей показалось, что это не паук, а старик Данилов, скрывающийся под его личиной.

«Старик Данилов... Старик Куйва... — пронеслось в голове, и Женя оставила попытки сопротивления, пытаясь понять что-то важное. — Старик Куйва... Старик Данилов — земное воплощение Старика?!»

Вдруг она почувствовала, что освободилась от кокона. Точ­нее, ее тело находилось там, а некая эфирная сущность поки­нула физическую оболочку и устремилась ввысь. Вонючий паук с сожалением посмотрел на удаляющуюся эфирную Женю (похоже, ее физическое тело его не интересовало) и вернулся в пещеру. А Женя поднималась все выше и выше.

Неожиданно она увидела внизу что-то сияющее голубым светом и, заинтересованная, начала спускаться. Пролетела сквозь облака, сырые и вязкие, как белок в яйце, и увидела горы, точнее, вершины гор. Восемь снежных вершин, плава­ющие в облаках, словно лепестки лотоса, окружали зеленый ковер долины далеко внизу. Женя спускалась все ниже и ниже. Она уже увидела вечно цветущие сады, светлые, праздничных расцветок дома, расположенные концентрическими кругами вокруг громадной голубоватой сферы, прозрачной и непро­зрачной одновременно. Женя смотрела сквозь нее и ничего не видела, хотя знала, что там находится самое главное.

«Еще немного, и я буду в этой чудесной стране», — подума­ла Женя и вдруг увидела, что от ее ноги тянется тонкая нить- паутинка, скрывающаяся среди облаков, и два следящих за ней красных глаза-уголька. Она попыталась разорвать нить, но она оказалась крепче стального каната. И Женя поняла: ей только казалось, что она убежала от паука. Это он подстроил ее бегство, незаметно привязав к себе нитью, чтобы, когда она попадет в чудесную страну, последовать за ней и утолить там свой ненасытный аппетит. Не раздумывая, Женя начала на­бирать высоту, с замирающим от страха сердцем летя навстре­чу все увеличивающимся глазам-уголькам.

— Прощай, мама! — прошептала Женя, врезаясь в облака.

Вонь все усиливалась. Женя открыла глаза, вздрогнув от ужа­са и омерзения. Над ней склонилось морщинистое монголоидное лицо старика Данилова, и в самом деле похожего на паука. Женя лежала связанная в палатке, больше никого здесь не было. Дани­лов внимательно наблюдал за ней красноватыми глазами. На его голове была мохнатая шапка с орлиным клювом, в руке бубен.

— Очухалась? — спросил он неприятным голосом.

— Что вы здесь делаете? — испуганно спросила Женя. — Почему я связана?

— Злые духи овладели тобой...

— Немедленно развяжите меня! — потребовала она, но ста­рик зловеще ухмыльнулся. Женя увидела у него на груди оже­релье из когтей и клювов, а посередине небольшой медальон размером с царский пятак. Она уже видела его раньше ...

— Откуда у вас этот медальон? Яша был здесь? Что вы сде­лали с Яшей? — закричала она, и в палатку зашел Барченко.

— Как себя чувствует больная? — спросил он, мельком гля­нув на Женю.

— Он убил Яшу... — заплакала Женя. — Освободите меня, он и меня убьет. Это паук! От него дурно пахнет!

— Завтра утром будет здорова, — сказал старик и взглянул на девушку. Его красные глаза-угольки внушали ей ужас. Ка­залось, они прожигают насквозь. Она потеряла сознание.

Женя проснулась. Рядом спали Наташа, Юля и Лида.

«Похоже, Лида выздоровела, если находится здесь», — по­думала Женя и вышла из палатки.

Было сумрачно, над озером поднимался туман, и Старика на скале не было видно. Неожиданно ее кто-то схватил за руку.

«Шуточки Семенова! Видно, он впал в детство, если таким образом хочет меня напугать», — подумала Женя и не спеша обернулась. Теперь она испугалась по-настоящему — ее дер­жал за руку старик Данилов.

«Как он здесь очутился? — подумала она, с омерзением вы­рываясь из его холодных рук. — Значит, он не приснился мне, все было наяву. Похоже, я болела...»

Старик был одет в оленью доху, ожерелья у него на шее не было.

— Откуда вы взяли серебряный медальон, который прице­пили на свое дурацкое ожерелье? — спросила она, стараясь не выдать страх.

— Какой медальон? — Данилов сделал удивленное лицо, но Женя знала лопарские уловки: если не хотят отвечать, строят из себя непонятливых.

— Серебряный. С чудовищной женщиной, у которой лицо дебила, а руки, как щупальца, создающие ореол, как у ба­бочки!

— Ничего не знаю.

Старик, потеряв интерес, повернулся, собираясь уйти, но Женя схватила его за шиворот и крикнула что есть мочи:

— Помогите!

Из палаток показались сонные члены экспедиции, Барчен­ко даже с наганом в руке.

— Что случилось?! — крикнул он, увидев, как барахтается Данилов, пытаясь освободиться из рук Жени.

— У него медальон Яши, и он не хочет рассказать, как он к нему попал! — воскликнула Женя.

— Отпусти его, — попросил Барченко.

Женя его послушалась, и вскоре все выяснилось. Старик Данилов показал ожерелье с медальоном-амулетом. Оказыва­ется, это было изображение одной из древнейших саамских божеств — богини Матери. Этот древний амулет насчитывал

многие тысячи лет, передавался в их семье по мужской и к нему попал после смерти брата-шамана. Насколько Данилов знал, больше ни у кого на земле саами такого амулета не было. По преданию, этот амулет являлся ровесником сейдов, а может, был еще древнее.

— Вместо того чтобы спокойно разобраться, сразу хватаешь за шиворот! — рассмеялся Барченко. — Ты Данилова благодарить должна, он тебя за три дня от «эмерика» вылечил. А мы уже не знали, что делать: за Лидой заболела ты, Юля была уже на подходе, думаю, заболевание распространилось бы и даль­ше. Неожиданно приходит госпо... товарищ Данилов и начи­нает лечить. С тобой было хуже всего — самая буйная оказа­лась. Вырвалась из палатки и ходу... Еле догнали... А сильная... Теперь, когда все живы-здоровы, будем возвращаться. Това­рищ Данилов нам за эти дни во многом помог, даже разобрать­ся с механизмом заболевания. Оно возникает в непосред­ственной близости менгир, сейдов по-ихнему. Имеет ту же природу, что и кликушество. Человек — стадное существо и, находясь возле заболевшего, резонирует это заболевание у себя. Все зависит от степени внушаемости. Данилов подтвер­дил, что опытный шаман может вызвать это заболевание у че­ловека, но тогда оно будет иметь другую природу. Заболевший человек окажется во власти шамана и будет выполнять все, что тот прикажет. Я слышал, что аналогичная практика встре­чается у шаманов на другом континенте, американском. Там человек, управляемый шаманом, называется зомби. Это еще раз доказывает, что в доисторическую эпоху был один народ, единые верования, которые со временем трансформировались в зависимости от местных условий. Но не будем терять вре­мени, приступаем к свертыванию лагеря. На все про все даю два часа, сюда входит и завтрак. — Барченко взял Данилова под руку, и они, о чем-то оживленно беседуя, отошли в сторо­ну, а члены экспедиции начали собирать вещи.