Сергей Калашников - Аборигены Прерии Страница 37

Итак, уже в это мгновение он действовал несвободно, а под влиянием желания, в происхождении которого не давал себе отчёта. Зато потом, когда Делла спасла ему жизнь, застрелив серого амфициона, он почувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Привычный мир рухнул и простушка оказалась королевой неведомого мира, в который он со всей дури ворвался. И с этого мгновения он у её ног. Под каблуком.

Надо признаться, что повелительница обращается с ним милостиво и не только позволяет себя любить, но и знакомит его с тем, как в этом самом мире не пропасть за понюшку табаку. И еще — с другими людьми, населяющими эту планету, с тем, как они живут и что поделывают. Его здесь уже приняли за своего, а вот он пока ещё не вполне тут освоился. Почему аборигены охраняют горожан? Почему делают это негласно. Почему он не понимает, чем ему заняться, если не получил прямой команды? Он же ведёт себя, словно ребёнок! Вот, потому-то и находится в зависимом положении, что беспомощен один.

Ну-ка, проверим.

Стёпа, ничтоже сумняшеся прошел на кухню и «не меченая» бандитка Татьянка попросила его разгрузить посудомоечную машину, потом — накрошить для салата варёной картошки, разобрать и отмыть элекромясорубку… гипотеза о собственной не взрослости начала обрастать мясом.

Обычай отдыхать после обеда у местных, которые, то ли старожилы, то ли аборигены, соблюдается строго. Кондиционеры они используют крайне редко, а климат здесь тёплый, поэтому правило сиесты или адмиральского часа нарушать не любят. В жару, да после приёма пищи значительно веселее подрёмывать в горизонтальном положении, чем напрягаться в трудах праведных. Вот утренние часы, пока прохладно — они для работы, а потом лучше передохнуть в тени, выспаться и набраться сил. Вечером в закатный час тоже не возбраняется поработать, но это только если действительно испытываешь дефицит времени.

Горожане, проводящие значительную часть дня в помещениях с искусственным климатом, ни о чём подобном даже не помышляют, зато остальные жители Прерии, откушав полуденную трапезу, не позволяют себе ничего большего, чем наблюдение за деятельностью непрерывных автоматизированных производств, которых, признаемся прямо, у них раз, два, и обчёлся.

Здесь на Полигоне после того, как завершились основные работы по обустройству, этот обычай вошел в употребление и, в основном соблюдается. А для Степана это отличная возможность поговорить с благоверной. Обнимая свою лапушку, он вдруг поймал себя на мысли, что относится к ней… нет, не как к маме, скорее, как к преподавателю. То есть телесная близость с этой женщиной не заслоняет от него её иные качества. И сейчас — даже что-то похолодело внутри — надо ответить ранее заданный урок.

— Я понял, откуда у меня появляются желания, — проговорил он чуть хриплым от волнения голосом. — Имею в виду не физиологию, а всё остальное. Вожделения — они следствие зависти. И это так не только для меня, а и для большинства людей, среди которых мне приходится жить.

Делла приоткрыла один глаз, прищурила его, и ничего не сказала, только ресницами одобрительно взмахнула, вроде как: «Продолжай».

А что продолжать? Дальше он эту мысль не думал. Нет, понятно, что людям нужна пища и кое-что ещё, чтобы не испытывать телесного дискомфорта, но ведь все остальные потребности — кажущиеся. Исключительно ради того, чтобы быть не хуже чем остальные. Стоп! Не сходится. Почему аборигены оберегают горожан? И не пытаются занять их места в кондиционированных помещениях? То есть их желания исходят не из зависти, и именно поэтому он, чудилка, так к ним тянется.

Посмотрел на мерное дыхание спящей жены и вздохнул. Не ответит она сейчас на вопрос, чего хотят люди, среди которых она чувствует себя своей. Вот! Опять оставила его один на один с собственными мыслями. А разве сам он в этом разберётся? Попробует, конечно.

Итак, едят, строят жильё и растят детишек эти люди точно также, как и остальные. Защищаются от хищников, зарабатывают на жизнь… ой. Тут уже есть отличия. У них он ни разу не приметил признаков материальных затруднений, а его за эти самые затруднения отругали. Хотя и признаков богатства у аборигенов он не отмечал. Да нет, судя по проблемам с оружием, они находятся в стеснённых условиях. Иначе накупили бы пистолетов-пулемётов и не маялись ни с ружьями, ни с жаканами. Что может быть лучше такой тарахтелки для того, чтобы повалить атакующего зверя или стаю тех же волков перебить! И отдача там умеренная, и масса оружия приемлемая.

Интересная мысль получается: бедняки, не испытывающие материальных затруднений! Оксюморон!

«Смотри, ей весело грустить

Такой нарядно-обнаженной»

Вспомнились строчки из маминой любимой Анны Ахматовой. Посмотрел на Деллу и перед внутренним взором предстал родник у Стального водопада. Смуглое костлявое тело девушки, её круглая попочка. Надо же сколько уже всего их связывает! И сама она оксюморон, и люди, среди которых живёт, и даже он, не способный понять того, что видит своими глазами, и к чему его так притягивает.

Папа всегда говорил, что надо ставить для себя ясные цели и стремиться к ним, четко рассчитывая свои силы. И вот он достиг цели, стал частью сообщества, направленности которого не понимает. Думай, голова. Эти люди смогли выжить на негостеприимной планете за счёт объединения усилий. Неужели для каждого отдельного аборигена общественные интересы важнее собственных? Да быть того не может! Нет, надо Деллку спросить, а то ишь, дрыхнет она… так сладенько… наработалась.

Снова вернулся к своим размышлениям. Итак, люди живут, чтобы исполнялись их желания. Желания большинства формируются под действием зависти, но аборигены никому не завидуют. Они хотят чего-то иного, и поэтому защищают остальных от напастей, о которых те знать не знают и знать не желают. То есть местные жители хотят просто чтобы приезжие не подвергались опасности, которой пренебрегают. Они всего-навсего пекутся о том, чтобы род человеческий здесь на Прерии продолжался. Для этого, кстати, и деток растят, и некоторых приезжих, что собираются жить за городом, натаскивают в изучении опасностей и в методах противодействия им.

А он, Стёпка, сделал для этой цели ружьё. Поэтому они и приняли его за своего.

А почему он его делал?

Да потому, что хотел добиться результата, лучшего, чем у других. Превозмочь. Преодолеть. Оказаться победителем. А вовсе не для того, чтобы народонаселение имело хорошее оборонительное оружие.

Ну, это легко подкорректировать. Вот он возьмёт и захочет того же самого, но по другой причине. А про бедняков, не испытывающих материальных затруднений, он додумает, когда проснётся.

Нет, это же действительно не женщина, а несчастный случай. Один взмах ресниц — и он сам себе такую головомойку устроил.

Общение с бывшими одноклассниками в период подготовки к экзаменам приобрело систематический характер. Почему-то Степан не особенно к нему стремился. Коллектив, с которым он проучился вместе много лет, теперь не представлялся ему группой друзей. Наверняка многие просто завидуют и тому, что их старый приятель состоялся уже как специалист, материально независим, да ещё и, наплевав на косые взгляды, спокойно расхаживает повсюду с чудовищным ружьём.

Однако, поскольку говорил он только когда спрашивали, заинтересованно соглашался со всем, что слышал, то внимание к его особе быстро увяло. Вызывать в ком бы то ни было зависть старшему диспетчерской смены совершенно не хотелось, а производить впечатление на девчат? Почему-то записные красавицы ему больше не нравятся, несмотря на смелость и дороговизну туалетов. Или, как раз, благодаря им. А вот на Шурочку приятно посмотреть, хотя вещи на ней отнюдь не из торгового центра в Белом Городе.

Однако ничего по этому поводу говорить не стал. После консультации ребята отправились испить пива. Это вроде традиции у них ещё с тех пор, как начали пробиваться усы. Таким образом получалось почувствовать себя взрослыми. Стёпка отбиваться от компании не стал, тем более что даже Шурочкин Санька с ними пошёл. Место для этого давно присмотрено — на окраине Сити в сторону аэродрома имеется малопосещаемая в дневные часы веранда, где вероятность встретить знакомого их круга невелика. А хозяин про годы не спрашивает, наливает. Гостеприимное местечко, парни, когда сюда собираются, договариваются к Фоме сходить, это хозяин. Или к Федоту — это сын его. Оба ребята крупные, но обслуживают быстро.

Едва вошли и принялись привычно сдвигать столы, Степан поймал на себе взгляд хозяина. Кивнул, мол, всё верно, моё ружьё, и ещё колечко из пальцев сложил. Вот не ожидал! Пива ему в кружку налили безалкогольного. Аборигены, трах-тибидох, как со своим обошлись. То есть подыграли. И сектор обзора назначили. Нет, ему не трудно — привык уже. Хм, а парни, когда захмелеют — чего только из них не лезет. О девчатах, конечно, балаболят. Хвастают победами, кто с кем и сколько раз пересчитывают — вот ведь сопли развели, мальчишки.