Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1 Страница 37

– Понимаю. Я бы не отказалась. Не ты ищешь-рыщешь, а тебе дают. Сами. Приятная процедура, даже когда уже складывать некуда. Давишься. Его Светлость однажды не отказал в моей просьбе. Незабываемо!

Девица свысока глянула на гостью, как бы убеждаясь, что сказанное дошло, и та пожалела.

– Она здесь не за этим, – тихо заметил паж.

– Понятно, за успехом. Не глухие, – огрызнулась Лутели.

– И вовсе нет. Мне просто интересно… – попыталась оправдаться Лена.

– Не оригинальна. Придумала бы что получше. Недавно слышала удачное оправдание от одной: для родителей – чтобы доказать, для знакомых, чтобы ценили. Вот, мол, какая у них дочь и подруга. А какая мать! Всем на зависть. Которая точно понимает, что надо закладывать в детей! Для счастья. А ты… – «интересно!», по «любопытству». Банально, – и вдруг зло добавила, – тьфу… недоучка. Уроки-то пропускала?

– Случалось…

– Так восполняй. Учись оправданиям! Главное в жизни – оправдывать саму себя! Все умеют… кроме некоторых. «Ин-те-рес-но» ей, – Лутели даже скривилась. – И для чего ты нужна? Не могу понять. Отнять бы… – она осеклась, – ну-ка, прибавьте шагу, а то совсем отстали! – бросила гранд-дама и, подобрав платье, убежала вперед.

Елена хотела подчиниться, но паж удержал ее снова:

– Не торопись. Успеем. Туда – успеем.

– А почему она злится?

– На то и злится… не затянули в залы. Подготовка сорвалась. Ну, и завидует… Потому что у тебя на руке… – он сконфуженно замолк.

– Подготовка? Какая подготовка?

– Твоя. Тебя. Здесь всех готовят. Тогда всё как по маслу… Исключение сегодня. Не знаю, что это с Его Светлостью.

Тут короткий переход закончился, и в зале справа, прямо по ходу, Елена увидела нескольких женщин, похожих на тех, которые встретили ее в начале, где с балкона на малахитовых колоннах музыкант уронил скрипку. Завидев пару, они быстро, прикрываясь веерами, что-то зашептали. Когда девушка с мальчиком поравнялись, гостья услышала:

– Браслет с ракушками! Браслет с ракушками! – Любопытные взгляды, уже не скрываясь, ощупывали пару. А старая женщина в муаровом платье с каркасным воротником над головой прошипела: – Смотри-ка, даже еще не статс-дама… а как повезло!

– Говорят, она незнатного рода? – заметила та, что рядом.

– Милая, сегодня русские «незнатность» определяют словом «неизворотливость». И чем вы занимались с гувернанткой? А эта, – высокий воротник кивнул на Лену, – в последнем преуспела, коли здесь.

Третья, в легком шифоновом платье, тут же вступила в разговор:

– Да, но верно ли, Анна Павловна, что у них, – тон стал заискивающим, – ни первое, ни второе значения не имеют?

– Знатность, милая, – положение дамы в бардовом позволяло обращаться так ко всем, – это форма. А форму меняют. Мы и время. Но хозяйка у нее – смерть… – она усмехнулась. – Вот моя, помню, уж на что мучительной была…

Жи Пи потянул Лену, которая снова замедлила шаг и повернула голову, вслушиваясь: – Пойдем, пойдем скорее.

– Ах, да, графиня, конечно, конечно… – раздалось позади, и Лена успела заметить, как две дамы склонились в глубоком реверансе.

– О чем они говорили?

Мальчик поморщился, будто сожалея, что вынужден отвечать и произнес:

– О браслете.

– Браслет?

Жи Пи остановился. Он взял руку Лены, на которой была надета связка маленьких ракушек, и погладил ее.

– Это подарок бабушки… мы купили на море, когда отдыхали… Там много таких. Были и покрасивее…

– Нет… – сказал паж, рассматривая украшение. – Это особый браслет. Ради него и выбрали тебя. Пошли, расскажу по ходу, а то «тройная» вернется.

Девушка и маленький спутник двинулись вперед, и Лена увидела в глубине анфилад Лутели, которая, семеня рядом с герцогом, что-то говорила, показывая рукой назад.

– Я знаю эту историю, – тихо начал Жи Пи и слегка замедлил шаг. – Браслет сделал мальчик – ученик скрипача. В те давние, давние времена, когда к людям пришли зависть, жадность и высокомерие… они начали умирать…

– Умирать? А разве было когда-то по-другому?

– Люди были бессмертны и жили в стране лучистых глаз, а пили от источника.

– От какого источника?

– Не знаю. Но Слепой никогда не отводит взора от водопада. Он слышит. Он рассказывал, что сам родник где-то высоко-высоко, под небесами, и только потом, набирая силу, превращается в реку.

– Зачем он им нужен? – пропустив сказанное, Лена с удивлением посмотрела на браслет. В этой роскоши он казался совсем невзрачным. Она повертела запястьем. – Даже не идет к платью… просто, остался со мной из детства. Не понимаю.

– Они хотят попасть в страну лучистых глаз.

– Где это?

Жи Пи остановился и мечтательно закрыл глаза:

– Если долго-долго смотреть на солнце, а потом зажмуриться, можно увидеть страну лучистых глаз.

Лена попыталась сделать то же самое, но спутник опять потянул за руку. Они тронулись дальше.

– Там живет говорящий дельфин и люди с сияющими глазами. Но попасть туда можно, только имея четвертую струну. Ее никогда не могут найти, там… под балконом. В ней власть над Колизеем.

– А наши?!

– Только три. Как и у людей. Разве ты не бывала на концертах? Четвертая всегда молчит…

– А что такое Колизей?

– Я не знаю, – виновато ответил мальчик. – Но пока одна у меня, – он вытащил струну, – и у тебя – нас не тронут.

Тут Лена вспомнила, как там, у слепого, он показал ее герцогу, и тот отступился.

– И ты подобрал?!

– Я всегда делаю это. А две забирает герцог. Но сегодня подняла ты – это знак. Великий Слепой тоже искал страну лучистых глаз, – всматриваясь вперед, добавил Жи Пи. – Тереза проболталась, что отсюда есть ход. Его заманили во дворец грёз. Думали, струна у него…

– Так мы во дворце грёз?

– Разве не помнишь? Лакей у золоченых дверей в первом зале предупредил.

– Ах, да, вспомнила! Забавно… грёзы. Как интересно!

– Но струны с ним не было, – продолжал мальчик, – и слепого заперли.

– А почему герцог не возьмет его с собой? Чего он боится?

– Зачем он им? К тому же они не понимают, кто он? Откуда пришел? И как? Слепой сказал, что вместе со зрением получит и сокровище, о котором мечтают Его Светлость и придворные. Но не жизнь без времени, это герцогу известно, а что-то другое. Потому и держат. И путь к сокровищу – через Колизей. Откуда никто не возвращался… Тайна обратной дороги – в четвертой струне для скрипки. – Он помолчал. – Не вернулся ни дед, ни прадед герцога, а отец, умирая, поведал: – Только особой струне подвластен Колизей. Но ее нельзя отнять. Владеющий должен отдать сам и добровольно, в обмен на детей… залитых в парафин, но…

– Как страшно… в парафин…

– И герцог разослал по миру особых подданных, чтоб залитых было больше. Чтоб перед ценой никто не устоял. И места охоты на детей у них особенные…

– Какие – особенные?

– Не знаю, – мальчик пожал плечами, – я только слышал. У герцога даже есть особый палач, он приносит больше всех.

– А если… – Лена смутилась, – да…кто же отдаст ее… волшебную струну?

– Желающих много. Отдают всё. Даже в обмен на грёзы… Тебя встретили такие… Но бесполезно. Не грёз требует струна. Другое желание таит она. И всякий раз струны оказывались не те, а звук фальшивым…

– Залитых в парафин… – протянула Лена.

– Я видел, они маленькие, как куклы.

– А причем здесь мой браслет?! – Лена вдруг вспомнила, с чего начинался разговор.

– Когда-то, давным-давно, по земле бродил музыкант с мальчиком, учеником… Он ходил и играл для людей долго-долго, и плачущие вытирали слезы, а печальные улыбались. В селениях, по которым они шли, исчезали беды, уходило горе… и люди переставали умирать. Время также шло следом за ними, поэтому струны на его скрипке изнашивались и рвались. По очереди. Но даже из последней, самой тонкой струны, музыкант продолжал извлекать волшебные звуки. Он звал их с собой, в страну лучистых глаз, куда злу хода нет. А людям было хорошо и так. Беды покинули их дома, не вынесли звуки скрипки. Но музыкант шел дальше, и мелодию начинали забывать. Тогда горе снова возвращалось вместе с голодом и болезнями. Люди стали печалиться, а смерть стучаться в каждый дом. С тех пор они ждут того музыканта, чтобы пойти вслед… Но напрасно. Им предлагают уже другие лекарства. Но лекарства – обман. Вначале становится лучше, даже весело… но потом всё возвращается, и люди тонут в печалях.

– А браслет? – растерявшись от огорчения, девушка с жалостью поднесла руку к лицу.

– Однажды и последняя струна лопнула, а музыкант заплакал – он не мог уже играть людям. Печаль подступила и к нему. И тогда он обнял мальчика и ушел один. В сказочную страну… куда звал всех.

– И никто-никто с ними не пошел? – Лена, всхлипывая, вытирала слезы.

– Никто. А мальчик попросил оставить его на земле…

– Зачем?.. – забыв свой вопрос, прошептала она.

– Люди могут придти сами. Ученик музыканта сделал браслет с ракушками из последней струны и попросил: Учитель, оставь им надежду. Может быть со мной, однажды, они вспомнят ее звучание.