Аркадий и Борис Стругацкие - Возвращение Страница 4

Капитан повернулся спиной и стал яростно копировать чертеж. Наступило тяжелое молчание. Полли тихонько улегся и принялся старательно изучать «Введение в…». Атос поджал губы, а тяжеловесный Лин поднялся и сунув руки в карманы, прошелся по комнате.

– Генка, – сказал он нерешительно. – Капитан, ты… это… Брось, чего ты?

– Отправляйтесь на свой Мон-Пеле, – пробормотал Капитан. – На свой Парикутин. Обойдемся…

– Капитан… Как же это?… Вальтеру нельзя рассказывать, Генка!

– Очень даже можно… И скажу. Пусть он болван, да хоть не предатель…

Не вынимая рук из карманов, Лин пробежался по комнате.

– Ну чего ты, Капитан? Ну, вот Полли уже зубрит!

– «Полли, Полли»! Хвастун твой Полли. А на Атоса я вообще чихал. Подумаешь, штурман «Галактиона»! Трепло.

Лин обратился к Атосу:

– Ты правда, Атос, чего-то… Нехорошо, знаешь… Мы все стараемся…

Атос изучал лесистый горизонт.

– Что вы все раскудахтались? – вежливо осведомился он. – Если я сказал – иду, значит, я иду. Я, по-моему, еще никогда не врал. И еще никого не предавал.

– Это ты брось, – грозно сказал Лин. – Капитан говорит верно. Ты бездельничаешь, и это, знаешь, свинство…

Атос повернулся и прищурился.

– А ну-ка, ты, деляга, – сказал он. – Почему «Зубр» хуже АГК-7 в условиях азотистого избытка?

– А? – растерянно сказал Лин и посмотрел на Капитана.

Капитан чуть поднял голову.

– А какие есть девять пунктов про эксплуатацию «Айрон Три»? – спрашивал Атос. – А кто первый изобрел окситан? Не знаешь, трудяга! А в каком году? А?

Это был Атос – великий человек, несмотря на многочисленные свои недостатки. В комнате стояла благоговейная тишина, только Поль Гнедых яростно листал страницы «Введения».

– Мало ли кто чего изобрел первый, – неубедительно пробормотал Лин и беспомощно уставился на Капитана.

Капитан встал. Капитан подошел к Атосу и ткнул его кулаком в живот,

– Молодчага, Атос, – заявил он. – Я, дурак, думал, что ты бездельничаешь.

– Бездельничаешь!.. – сказал Атос и ткнул Капитана в бок. Он принимал извинение.

– Виу, ребята! – провозгласил Капитан. – Держать курс на Атоса! Фидеры на цикл, звездолетчики! Бойтесь легенных ускорений. Берегите отражатель. Пыль сносит влево. Виу!

– Виу-вирулли! – взревел экипаж «Галактиоиа». Капитан повернулся к Лину.

– Бортинженер Лин, – сказал он, – какие есть вопросы по географии?

– Нету, – отрапортовал бортинженер.

– Что у нас еще сегодня?

– Алгебра и труд, – сказал Атос.

– Вер-рно! Поэтому начнем с борьбы. Первая пара будет: Атос – Лин. А ты, Полли, иди приседай, у тебя йоги слабые.

Атос приеялся готовиться к борьбе.

– Не забыть бы спрятать материалы, – сказал он. – Пораскидали всё, учитель увидит.

– Ладно, все равно завтра уходим. Поль сел на кровати и отложил книжку.

– А тут не написано, кто изобрел окситан.

– Эл Дженкинс, – сказал Капитан не задумываясь. – В семьдесят втором.

Учитель Тения пришел в 18-ю, как всегда, в четыре часа дня. В комнате никого не было, но в душевой обильно лилась вода, слышалось фырканье, шлепанье и ликующие возгласы: «Виу, виу-вирулли!» Экипаж «Галактиона» мылся после занятий в мастерских.

Учитель прошелся по комнате. Многое было здесь знакомым и привычным. Лин, как всегда, раскидал одежду по всей комнате. Одна его тапочка стояла на столе Атоса и изображала несомненно яхту. Мачта была сделана из карандаша, парус – из носка. Это, конечно, работа Поля. По этому поводу Лин будет сердито бурчать: «Не воображай, что это очень остроумно, Полли…» Система прозрачности стен и потолка расстроена, и сделал это Атос. Клавиша поставлена у него в изголовье, и, ложась спать, он с ней играет. Он лежит и нажимает ее, и в комнате то становится совсем темно, то появляется ночное небо и луна над парком. Обычно клавиша портится, если Атоса никто не остановит. Судьба Атоса сегодня – чинить систему прозрачности.

На столе у Лина бедлам. На столе у Лина всегда бедлам, и тут ничего не поделать. Это именно тот случай, когда бессильны и выдумки учителя, и весь мощный аппарат детской психологии.

Как правило, все новое в комнате связано с Капитаном. Сегодня у него на столе чертежи, которых раньше не было. Это что-то новое, значит, об этом надо подумать. Учитель Тенин очень любил новое. Он присел к столу Капитана и принялся рассматривать чертежи.

Из душевой доносилось:

– А ну подбавь холодненькой, Полли!

– Не надо! Холодно! Простужусь!

– Держи его, Лин, пусть закаляется!

– Атос, дай терку…

– Где мыло, ребята?

Кто-то с грохотом валится на пол. Вопль:

– Какой дурак кинул мыло под ноги?! Хохот, крики «виу».

– Страшно остроумно! Как вот врежу!..

– Но-но! Втяни манипуляторы, ты!..

Учитель просмотрел чертежи и положил их на место. Увлечение продолжается, подумал он. Теперь кислородный обогатитель. Мальчики здорово увлеклись Венерой. Он встал и заглянул под подушку Поля. Там лежало «Введение в…» «Введение» было основательно зачитано. Учитель задумчиво перелистал страницы и положил книгу на место. Даже Поль, подумал он. Странно.

Теперь он видел, что на столе Лина нет боксерских перчаток, которые валялись там регулярно и непременно изо дня в день в течение двух последних лет. Над кроватью Капитана не было фотографии Горбовского в вакуум-скафандре, а стол Поля был пуст.

Учитель Тенин понял все. Он понял, что они хотят удрать, и он понял, куда они хотят удрать. Он понял даже, когда они хотят удрать. Фотографии нет – значит, она в рюкзаке Капитана. Значит, рюкзак уже собран. Значит, они уходят завтра утром, пораньше. Потому что Капитан любит делать все обстоятельно и никогда не откладывает на завтра то, что можно сделать сегодня. Кстати, рюкзак Поля наверняка еще не готов: Поль предпочитает все делать послезавтра. Значит, они уходят завтра и уходят через окно, чтобы не беспокоить дежурного. Они очень не любят беспокоить дежурного.

Учитель заглянул под кровати. Рюкзак Капитана был упакован с завидной аккуратностью. Под кроватью Поля валялся рюкзак Поля. Из рюкзака торчала любимая рубашка Поля – без ворота, в красную полоску. В стенном шкафу покоится с величайшей тщательностью сплетенная из простынь лестница – несомненно, творение Атоса.

Так… Значит, надо думать. Учитель Тенин помрачнел и повеселел одновременно.

Из душевой выкатился Поль в одних трусах, увидел учителя и прошелся колесом.

– Неплохо, Поль! – воскликнул учитель. – Но не гни ноги, мальчик!

– Виу! – завопил Поль и прошелся колесом в обратную сторону. – Учитель, космолетчики! Учитель пришел!

Он всегда забывал поздороваться.

Экипаж «Галактиона» ринулся в комнату и застрял в дверях. Учитель Тенин смотрел на иих и думал… ничего ие думал. Он очень любил их. Он всегда любил их. Всех. Всех, кого вырастил и выпустил в Большой Мир. Их было много, и лучше всех были эти. Потому что они были сейчас. Они стояли руки по швам и смотрели на него так, как ему хотелось. Почти так.

– Ка те те у эс те ха де, – просигналил учитель. Это означало: «Экипажу „Галактиона“. Вижу вас хорошо. Нет ли пыли по курсу?»

– Те те ку у зе це, – вразноголосицу ответил экипаж. Они тоже видели хорошо, и пыли по курсу почти не было.

– Облачиться! – скомандовал учитель и уставился на свой хронометр.

Экипаж с треском кинулся облачаться.

– Где мой носок?! – заорал Лин и увидел яхту. – Не воображай, что это остроумно, Полли… – проворчал он.

Облачение длилось 39 секунд с десятыми, последним облачился Лин.

– Свинство, Полли, – ворчал он. – Остроумец!.. Потом все сели кто куда, и учитель сказал:

– Литература, география, алгебра, труд. Так?

– И еще немножко физкультуры, – добавил Атос.

– Несомненно, – сказал учитель. – Это видно по твоему опухшему носу. Кстати, Поль до сих пор сгибает ноги. Саша, ты должен показать ему.

– Ладно, – сказал Лин с удовольствием. – Но он туповат, учитель.

Поль ответил немедленно:

– Лучше быть туповатым в колене, чем тупым, как полено!..

– Три с плюсом, – учитель покачал головой. – Не слишком грамотно, но идея ясна. Годам к тридцати ты, может быть, и научишься острить, Поль, но и тогда не злоупотребляй этим.

– Постараюсь, – скромно сказал Поль.

Три с плюсом не так уж плохо, а Лин сидит красный и надутый. К вечеру он придумает ответ.

– Поговорим о литературе, – предложил учитель Тенин. – Капитан Комов, как поживает твое сочинение?

– Я написал про Горбовского, – сказал Капитан и полез в свой стол.

– Чудесная тема, мальчик! – сказал учитель. – Будет очень хорошо, если ты справился с ней.

– Ничего он с ней не справился, – заявил Атос. – Он считает, что в Горбовском главное – умение.

– А ты что считаешь?

– А я считаю, что в Горбовском главное – смелость, отвага.

– Полагаю, ты неправ, штурман, – сказал учитель. – Смелых людей очень много. Среди космолетчиков вообще нет трусливых. Трусы просто вымирают. Но десантников, особенно таких, как Горбовский, – единицы. Прошу мне верить, потому что я-то знаю, а ты пока нет. Но и ты узнаешь, штурман. А что написал ты?