Альфред Ван Вогт - Библия Пта Страница 4

Модьун последним преодолел четырехдорожечный переход от скоростного тротуара к среднескоростному, потом к медленному тротуару, а потом шагнул на улицу. Его спутники поднимались по склону, а он медленно и нерешительно следовал за ними. Должен ли он продолжать лгать? Это казалось слегка несерьезным. Тем не менее, вскоре он, как и другие, стоял перед рядом кнопок. Набрал свое обезьянье имя.

И ждал, пока компьютер откроет дверь.

Компьютер отказался впустить его.

— Вы не идентифицированы правильно, — был ответ.

Прошла вечность, Модьун ничего не делал, не реагировал, даже не обдумывал то, что сказала машина. Он был в смятении. Раньше он не знал этого чувства. Это было чувство, новое для него. Неосознанное чувство. И его мозг не понимал реакции тела.

Странно, что его мысли пришли в такое смятение…

Он начал приходить в себя. Сначала он просто наблюдал. Здесь перед ним за дверью квартиры находился механизм: кнопки, которые он нажимал, маленькая треугольная металлическая решетка под ними — откуда голос компьютера произнес невероятные слова.

Модьун с одной стороны видел длинный ряд стерильных квартир, точно таких, как та, которую он выбрал в качестве своего дома. Ну, не совсем квартир. Они все были одноэтажные и располагались вдоль блока как терраса. Перед каждой квартирой было несколько ступенек, ведущих на маленькое крыльцо, и Модьун предполагал — хотя и не мог ясно видеть, что было у других дверей, — на каждом крыльце были кнопки с буквами и система динамиков за решеткой.

В известном смысле, однообразный мир. Но как же иначе обеспечить жильем миллионы? Действительно, его предки занимали такую же терпимую позицию по отношению к людям-животным, как и он, они заботились не о красоте, а только о пользе.

Но, так как чистота была полезной, они предусмотрели для каждого жилища и для города автоматические чистящие системы. Так что пластмассовые стены, и пластмассовые двери, и нержавеющие стальные решетки сияли — так было чисто. И ступеньки выглядели вымытыми и выскобленными. На тротуаре внизу не было ни пятнышка.

Модьун еще рассеянно осматривал мир вокруг, когда вдруг понял, что же так подействовало на него.

Отказ.

Ему отказали! За всю жизнь в несколько сотен лет никто никогда так не поступал с ним. Это был удар для его мозга, перед которым никогда не существовало никаких преград, кроме философии о тщетности бытия — и, особенно, тщетности усилий. Действительно, ничего не стоит делать. Тело испытывает чувства, мозг — нет. Человеческая природа такова, что человек может отдавать себе отчет, когда его тело испытывает чувства. Уделом людей было выбирать, нужно ли игнорировать ощущения своего тела.

И теперь он не мог сделать этого. Когда Модьун осознал удивительную правду — источник своей глубокой тревоги — он начал понимать, что его тело испытывает раздражение.

Мысленное осознание физического чувства было как сигнал. Мозг Модьуна мгновенно вернулся к нормальному состоянию: отделился от тела. Модьун успокоился, но проявил любопытство. Он сказал:

— В чем проблема? Мое имя имеет нужную длину и правильный код для обезьяны из Африки. Почему меня не принимают?

— Личность с этим именем — Модиунн — в настоящее время находится в Африке, зарегистрировавшись как проживающая по определенному адресу.

Раздражение усиливалось. Тело, казалось, все меньше поддавалось контролю. Прошла минута, и Модьун понял, что создавало такое беспокойство его телу. В прежние дни можно было запрограммировать компьютеры, чтобы они учитывали такие подробности, но это не было сделано. Ни одно человеческое существо никогда не занималось отдельным животным, не интересовалось, где оно находится или даже тем, что с ним случилось.

Поэтому он теперь сказал угрожающим тоном:

— С каких пор компьютеру есть дело до местонахождения отдельного животного?

— Вы спрашиваете, имею ли я право отказаться впустить вас? — спросил компьютер.

— Я спрашиваю, откуда вы знаете, где находится Модиунн? Я хочу знать, кто связал вас с компьютером в Южной Африке, — сказал Модьун с высоты своего положения человеческого существа.

Компьютер ответил, что он связан со всеми компьютерами планеты уже 3453 года, 11 часов, 27 минут и 10 секунд. Пока он отвечал, Модьун подумал, что компьютеры никогда не программировали отвечать на такие вопросы, как задал он.

Он раскрыл рот, чтобы продолжить колкие расспросы, и вдруг понял, что его тело испытывает болезненные ощущения, понял, что все это время нервничал. Модьун точно не знал, сколько времени люди находились за барьером, кроме того, он принадлежал к третьему поколению. Но с помощью информационных центров в мозгу он догадался, что компьютеры были перепрограммированы в течение нескольких лет после ухода людей.

Кто мог это сделать?

Модьун сделал еще одну попытку.

— Вы отказываетесь открыть эту дверь для меня?

— Это невозможно, — был ответ. — Я автомат, а вы не соответствуете требованиям, позволяющим войти.

Заявление компьютера, к несчастью, напомнило Модьуну об ограничениях механического устройства. Проблема была не в машине, а в том, кто и как изменил принцип ее работы.

“Посмотрим, смогу ли я убедить кого-нибудь переехать в большую квартиру и поселиться со мной”, — решил он.

Животные-люди, с которыми он познакомился, исчезли в своих маленьких домиках. Модьун вспомнил, что Руузб, человек-медведь, занял квартиру слева от него. Модьун пошел туда и постучал в дверь, игнорируя систему кнопок.

Пауза. Звук шагов. Дверь открылась, и появился красавец-медведь. Он приветливо улыбнулся Модьуну.

— Эй, — сказал он, — вы очень быстро управились. Входите. Я буду готов через минуту.

Модьун вошел, боясь, что дверной компьютер не пустит его и сюда тоже. Но динамики за решеткой молчали; разговор между ним и Руузбом не привел механизм в действие. Очевидно, на него не влиял факт присутствия Модьуна, если дома хозяин.

“Включается при нажатии кнопки”, — подумал он с облегчением.

Он собирался предложить человеку-медведю поселиться с ним вместе в двухкомнатной квартире для приезжих. Но теперь в этом не было необходимости. Модьун совсем не знал, когда и что он должен будет делать. Но было ясно, здесь что-то не так, как должно быть.

Но он верил в то, что культура животных осталась прежней, без неожиданностей. Сердечное приглашение Руузба давало ему еще немного времени, чтобы обдумать положение дел.

“Я попрошу его поселиться со мной вместе… немножко позже”.

ГЛАВА III

Через полчаса…

Пятеро приятелей пошли в столовую двумя кварталами дальше. Оказавшись внутри столовой, Модьун замешкался, а остальные нетерпеливо схватили тарелки и стали в очередь. Модьун подумал: не откажется ли компьютер, раздающий пищу, обслужить его? Хочет ли он здесь и сейчас объявить, что он — человек?

Но, подумав, он решил продолжать маскарад, потому что не хотел верить, что кто-то взял на себя труд изменить программы миллионов простых машин. И что более важно, тут не было внешних признаков того, что медленно (более тысячи лет) создававшаяся система свободного питания — где не задавали никаких вопросов — изменилась.

Машины автоматически возделывали землю и собирали урожай. Для тех, кто прежде был плотоядным, различные типы белков создавались с помощью компьютера из съедобных зерен, фруктов, трав, кустарников и деревьев. Для тех, кто прежде был травоядным, подходящая пища создавалась по тому же общему принципу. Почти все зеленое, желтое или растущее в лесу шло на пользу разумным формам жизни. Почти ничего не выбрасывалось.

Слишком сложно. Изменение означало бы вмешательство во всю цепь операций. Модьун вынул еду из контейнеров, которые автоматический компьютер позволил ему открыть. Он назвал свое настоящее имя, доверившись логике. Кроме того, как он вспомнил, обезьяны еще ели множество растений, которые людям не нравились.

Когда на его тарелке оказалась пища, он пошел к тому столу, который раньше заняли его товарищи. До сих пор все шло хорошо. Пока его новые знакомые оживленно беседовали, Модьун сел и стал старательно жевать и глотать. Хотя он ел много раз к концу своего пребывания за барьером, весь процесс в целом оставался неприятным.

Он помнил, что после неприятного для него процесса еды случится вещь гораздо худшая. Позже… он должен будет искать общественный туалет и в присутствии других существ в соседних кабинках избавляться от отходов организма.

“Жизнь за границами барьера, — думал он, — именно такова, какой должна быть по моему мнению: скучные, утомительные, раздражающие переживания”.

Но его на время заманили в большое тело, и он должен был выполнять его требования.

А взгляды у Модьуна остались прежние. Каждым существом тут управляют: его проблемы никогда не решаются до конца, существует непрестанная необходимость бороться с окружающей средой, и это повторяется каждое утро, заставляет существо непрерывно действовать.