Филип Жисе - Перевоплощение Страница 4

В этот раз поиграть Дэниелу не удалось, в коридоре послышались шаги, кто-то явно намеревался посетить его комнату. Судя по тяжелой, слегка шаркающей походке, это мог быть только отец.

Дэниел спрятал мобильник под подушку.

«Черт», – пронеслось в голове юноши, когда отец схватился за дверную ручку, дернул ее вниз, но дверь не открылась. Да и как она могла открыться, если Дэниел закрыл дверь изнутри на защелку. Закрыл, да забыл открыть. Из-за двери послышались проклятия. Ручка снова ушла вниз, но дверь по-прежнему оставалась запертой.

– Дэниел! – послышалось из-за двери. – Открой эту чертову дверь, если не хочешь, чтобы я ее вышиб!

Дэниел соскочил с кровати и подбежал к двери. В словах отца лучше было не сомневаться. Дэниел отодвинул защелку в сторону и открыл дверь. На пороге стоял отец и сердито поглядывал на сына. Эван был широкоплечим темноволосым мужчиной среднего роста с высокими скулами и широким морщинистым лбом. Его глаза щурились, словно от яркого света, а нос раздувался как у быка, завидевшего красную тряпку перед глазами.

Дэниел мало походил на отца. Разве что тонкими губами и прямым носом. Во всем остальном, особенно по слегка утонченному и даже в некоторой степени изящному строению тела, он был едва ли не копией своей матери, Мэри Макмилан.

– Сколько тебе еще говорить, чтобы ты не закрывал эту долбаную дверь? Доиграешься, что в один прекрасный день увидишь ее на полу комнаты.

– Забыл, – Дэниел потупил взгляд и вернулся на кровать.

– Забыл. Нечего забывать. Кто забывает, тот ничего в жизни не достигает. Давай, слазь с кровати и сходи в магазин. Проветрись. Купи хлеба на утро, с дюжину яиц, муки и корма коту не забудь. Деньги у матери возьмешь. Понял?

– Понял, – отозвался Дэниел, вставая с кровати.

– И смотри, ничего не забудь.

– Не забуду, – Дэниел вытащил из-под подушки мобильник и сунул в карман спортивок, после чего двинулся к выходу из комнаты.

– Кстати, ты помнишь о наших планах на выходные? – отец Дэниела все еще стоял в дверях и окидывал сына критическим взглядом.

Дэниел на мгновение замер, вспоминая, о чем говорит отец. Ах, да, поездка с родителями к тетке Молли в Эдинбург на день рождения ее сына Брайена. Дэниел мысленно скривился от осознания того, что ему придется провести выходные в компании пришибленных родственников. Приставучая, как голодная муха, тетка Молли, откормленные, словно на убой кузины-близняшки Салли и Джес, кузен-ботан Томас, и еще куча тех, кого Дэниел нисколько не хотел видеть.

«Ох, грянул бы конец света на выходные», – подумал Дэниел. На лице юноши появилось унылое выражение. Предстоящие выходные обещали быть нудными.

– Помню, – ответил Дэниел, прошмыгнул мимо отца в коридор и направился на кухню.

– Ну, хоть что-то помнишь, – понеслось ему в спину. – А я-то думал, что ты совсем потерянный.

– Кто бы говорил, – буркнул под нос Дэниел, входя в кухню.

– Ты кушал? – спросила Мэри Макмилан, когда увидела сына. Красивое, слегка веснушчатое круглое лицо женщины с тонкими полосками бровей-дуг, маленьким носом с горбинкой и зелеными островками глаз, казалось слегка приунывшим.

«Снова неполадили», – отметил про себя Дэниел, вслух бросив короткое «да».

– Отец сказал в магазин сходить, – сказал Дэниел.

– Возьми список необходимого, – Мэри протянула сыну исписанный лист бумаги. – И деньги возьми. На тумбочке в прихожей лежат. Их тебе должно хватить.

– Это все?

– Нет, я попрошу тебя зайти к вдове Дженкинс и спросить у нее, согласится ли она принять к себе Тайги.

– К вдове Дженкинс? – Дэниела передернуло. – А это обязательно?

– После того, что Тайги натворил на столе в твоей комнате, отец решил избавиться от него. Не выкидывать же его на улицу. У вдовы Дженкинс много кошек и котов. Надеюсь, она не будет против Тайги.

– Давно надо было от него избавиться. Тупое и ни на что не годное животное. Я вообще удивляюсь, как отец его еще раньше не выкинул на улицу.

– Не говори о Тайги так грубо. Он всего лишь животное. Какое ни есть, но таким его сотворил бог и не нам судить, каким ему быть, – легкое порицание проскользнуло в голосе Мэри. Часто она не понимала своего сына, впрочем, как и мужа. Как и сейчас. Зачем выгонять Тайги? Это было единственное существо в квартире, которое, она чувствовала это, любило ее искренне и беззаветно.

– Как хочу, так и говорю, – буркнул Дэниел. – Тайги – животное, и как все животные он примитивен и жалок. Только зря тратим на него деньги. Не понимаю, зачем держать в доме существо ни на что более не способное, кроме как жрать, спать и гадить. Было бы неплохо его еще кастрировать, чтобы в будущем не мешал людям спать по ночам. Из-за концертов ему подобных спать невозможно.

Мэри посмотрела на сына долгим, пристальным взглядом. Дэниел встретившись с матерью глазами, опустил глаза в пол, почувствовав легкий укол смущения.

– Не понимаю, откуда у тебя столько жестокости? Хотя, стоит посмотреть на твоего отца и все становится понятно.

– Зачем на меня смотреть? – в комнату вошел Эван Макмилан.

– Это совсем неважно, – махнула рукой Мэри Макмилан, принимаясь за мойку посуды.

– Как это неважно? Если вы говорили обо мне, то для меня это даже очень важно.

– Я сказал, что Тайги неплохо было бы кастрировать, чтобы в будущем не орал под окнами вместе с себе подобными, – сказал Дэниел. – А она, – Дэниел кивнул на мать, – сказала, что я жестокий, а все благодаря тебе.

– Давно надо было кастрировать, – согласился Эван Макмилан. – А то действительно ночами спать не дают. Да все твоя мать. Жалко ей, видите ли, кота. Сердечная какая. Но человек – жестокое существо, и ты должен это хорошо запомнить, – Эван Макмилан наставил на сына указательный палец, будто пистолет. – Мир чертовски дерьмовое место. Несправедливое и жестокое впридачу, но жизнь – это борьба, и если ты хочешь выжить в нем, надо бороться, быть жестоким, чтобы, когда слабаки сдохнут, ты выжил. Это я тебе говорю, Эван Макмилан. Поэтому если тебя называют жестоким, гордись этим, принимай это как комплимент. Если бы в древности люди были такие, как наша мама, их давно бы пожрали саблезубые тигры, и мы бы сейчас с тобой не разговаривали. На слова матери не обращай внимания, это все женские глупости. Ты – мужик, а мужик не должен быть тряпкой. Запомнил? – Эван Макмилан поднял бровь в сторону сына.

– Запомнил, – сказал Дэниел.

– Вот и хорошо. А теперь давай иди, куда послали. С котом мы с матерью уже все решили. Несколько дней поживет у нас, а потом, если не найдем куда пристроить, вышвырнем на улицу.

Мэри мыла посуду и слушала разговор отца с сыном. Если бы Эван Макмилан был более внимательным, то услышал бы тихие вздохи, издаваемые супругой. Но он их не слышал, да и вряд ли хотел услышать.

Едва затихли последние слова мужа, Мэри Макмилан оторвалась от мытья посуды и посмотрела на мужа.

– Ты же говорил, что согласен, чтобы Тайги пожил у нас, пока мы не пристроим его. Разговора об улице не было.

– Не было, так будет, – Эван Макмилан нахмурился.

– Но нельзя же просто взять и выкинуть животное на улицу, – тревожное выражение появилось на лице Мэри Макмилан.

– Почему нельзя? – удивился Эван Макмилан. Заметив, что Дэниел все еще на кухне, он сказал. – Ты все еще здесь?

– Иду уже, – Дэниел засунул лист бумаги со списком продуктов в карман штанов и направился в прихожую. В коридоре он встретил Тайги. Кот собирался посетить туалет, но, заметив Дэниела, развернулся и метнулся в гостиную. Дэниел ухмыльнулся.

«Боится, – подумал он. – Так и должно быть. Животное».

В прихожей Дэниел быстро обулся, после чего натянул на плечи ветровку, бросил в карман оставленные матерью деньги и вышел из квартиры. Уходя, он улыбнулся, услышав часть разговора между родителями. Отец разрешил оставить Тайги не больше чем на три дня. Если кота никто не захочет забрать, то быть ему дворовым котом.

«Давно надо было это сделать, – подумал Дэниел. – Чертов кот. Как мне теперь взять в руки тетрадь с лекциями по финансовому регулированию? Бля. Она вся провоняла кошачей мочой. Придется все переписывать в другую тетрадь. Долбаное животное. Там же писать и писать. Все же хорошо, что я рассказал отцу про обосцанную тетрать».

Дэниел закрыл за собой входную дверь и направился к лестнице. Взгляд, брошенный в сторону квартиры вдовы Дженкинс, воскресил в памяти просьбу матери.

«Потом, – решил Дэниел. – На обратном пути. Никуда эта сумасшедшая не денется».

Дэниел спустился на первый этаж, вышел из дома, оглядел пустой внутренний дворик и двинулся к автобусной остановке. Ближайший продуктовый магазин, а вернее небольшой магазинчик, больше смахивающий на лавку, где семья Макмиланов часто покупала продукты, находился на Бернтон-стрит. Расстояние было приличным, поэтому Дэниел решил дождаться автобуса, чтобы не идти пешком. Ждать пришлось недолго, минуту-другую спустя из-за поворота показался синий автобус с большим лобовым стеклом. Дэниел сразу его узнал. На этом автобусе он часто ездил домой после занятий в универе.